Чужой портрет (СИ) - Зайцева Мария

И мне это время надо где-то жить.

И, мало того, надо на что-то жить.

У Ланки я, естественно, ни копейки не возьму, она и без того каждую высчитывает, а этот урод, ее муж, еще и отчет требует за любой потраченный рубль…

Так что сестру собой обременять не собираюсь, наоборот, надо как можно быстрее найти работу, причем, такую, чтоб и ей помогать немного.

И с Вальчиком тоже помогать…

Я иду по скверику, очень симпатичному, с фонтанчиком посередине, вокруг него — лавочки.

Сажусь на одну из них, смотрю на статую в центре фонтанчика — мальчика с горном. Это такой привет из прошлой жизни города, надо полагать. У мальчика отбит кончик носа и горн наполовину оголен, видно, вандалы какие-то потрудились, оставив только металлический остов на месте инструмента.

Сам скверик, несмотря на испорченную статую, выглядит обжитым и уютным. На лавочках сидят мамочки с колясками, старушки с внуками, по скверику бегают за голубями дети.

Я на мгновение прикрываю глаза, представляя, что, может, по этому скверику бегала когда-то моя мама с тетей Мариной, своей сестренкой…

Они встают перед глазами, такие смешные, маленькие, веселые девочки с бантиками. У одной — красные. У другой — белые. Девочки играют на аллейке, а затем подходят к фонтану и смотрят на мальчика с горном, еще целым тогда, не испорченным. И он на них смотрит.

Картина настолько реальная, что я не могу удержаться.

Руки тянутся к сумке, где всегда лежит мой альбом для зарисовок и карандаши.

Не открывая широко глаз, наметками, практически наощупь, накидываю на белый лист свое видение: фонтан, статую мальчика с горном, двух маленьких девочек в коротких платьицах перед ним…

В такие моменты мне кажется, что я словно из реальности выпадаю, погружаюсь в иной, совершенно особый мир, и, возможно, даже проваливаюсь в какую-то временную дыру. Пространство будто схлопывается, позволяя мне увидеть кусочек того, что было когда-то давно, прожить эти мгновения еще раз, с людьми, которых уже нет в живых, и дать им возможность воскреснуть… В моей памяти. В моем альбоме.

Это просто чудо какое-то, это невероятное ощущение единения с миром. И могущества, равного которому нет.

Карандаш летает по листу, спешно заполняя все белые пятна: немного провисшую, сломанную ветку клена, разлапистые листья каштана, блики воды, разбивающейся о камни…

Девочка с красными бантами стоит на одной ножке, почесывая носком сандалика щиколотку другой. У нее сбитые коленки и на пальчике дешевое пластиковое колечко, какие в союзпечати продают… Она долго выпрашивала его у мамы и была так счастлива, когда колечко, наконец, купили. А через три дня она его потеряла…

Трель телефона неожиданным апокалисписом врывается в этот мир, разрушая его полностью. Потому что там, в том времени, еще нет сотовых…

Я моргаю, удивленно переводя взгляд с разрушающейся статуи и пустующей аллейки на свой рисунок, где отпечатан соврешенно другой мир… И я все еще в нем, все еще там, с этими девочками, смотрю на статую мальчика с горном и улыбаюсь.

Телефон разрывается, приходится брать трубку.

— Маруська, — голос Ланки звучит , как всегда, устало, — ты где? У меня тут запара, можешь Вальчика покормить?

Я выдыхаю, полностью возвращаясь в реальность. Ту самую, где у меня нет крыши над головой и средств к существованию. Но есть сестра и племянник, которым нужна помощь.

И еще я так и не смогла сказать сегодня Ланке, что ее муж не желает меня больше видеть в своем доме. Такая она замотанная была, когда на пару часов забежала домой поесть и подремать перед следующей работой…

И сейчас, похоже, еще больше устала…

— Да, конечно, — спокойно говорю я, — я скоро приеду и покормлю его обязательно.

— Спасибо тебе, Марусь, — выдыхает сестра, — давай тогда домой, а то Сергею надо уйти… куда-то…

— Хорошо… — отвечаю я, завершая разговор.

И старательно не думая о том, что буду говорить Сергею, с которым непременно пересекусь сейчас…

На моем рисунке, спрятанном в сумке, проявляется и греет сердце тем, что просто есть, существует, совершенно другая жизнь.

Там девочки смотрят на статую мальчика с горном, смеются, радуются. И у них все впереди…

Глава 7

Перетаптываюсь перед входной дверью в квартиру Ланки с неуверенностью, морально готовя себя к встрече с ненавистным Сергеем.

Надеюсь, что у него хватит ума меня не выгонять сейчас… Ему же куда-то там срочно надо, а ребенка одного нежелательно оставлять… Хотя, насколько я понимаю, Вальчик — вполне самостоятельный парень, и в пределах дома передвигается неплохо, наловчился. На улице, конечно, все куда тяжелей…

Мы сегодня с утра, когда на прогулке были, пытались не на коляске, а самостоятельно походить. И Вальчик даже чуть-чуть покачался на качели. Но все равно, дома ему привычней, а на улице каждый камешек может стать причиной падения. А падать Вальчику вообще нельзя.

Пока гуляли, он рассказал, что редко бывает на улице, мама постоянно работает, а папа постоянно ругается.

Понятно, что это не добавило у меня позитивных эмоций по отношению к Сергею.

После прогулки мы вернулись, перекусили, дождались Ланку, прибежавшую в перерыв между работами поесть и чуть-чуть поспать.

Я, пользуясь тем, что она дома, ушла на встречу с Холодовым.

Она уверила, что потом придет Сергей и побудет с Вальчиком.

И вот, что-то случилось...

И почему-то мне кажется, что не первый раз ее муж такое проделывает.

Не хочу даже думать, каким образом Ланка справлялась в подобных ситуациях раньше, до моего приезда. Может, и не справлялась. Потому и работы постоянной нет хорошей...

А ведь Сергей мог бы поддержать... Скот.

Вспоминаю, как страшно было с утра, с ним наедине, и прямо дрожь по телу идет.

Пока мысленно уговариваю себя не бояться, ругаясь всякими мотивирующими словами, дверь внезапно открывается, и на пороге появляется Ланка, взмыленная больше обычного.

— Ты чего тут стоишь-то? — раздраженно спрашивает она и затаскивает меня в квартиру, — я уже звонить хотела… Ты какого не сказала, что поругалась с этим уродом?

Говорит она громко, из чего я заключаю, что Сергея нет дома, и выдыхаю с облегчением.

Нет, не боец я. Вообще не боец.

— Я просто… Ну… Не хотела тебя… Расстраивать… — бормочу растерянно, послушно разуваясь и делая шаг в квартиру.

— Ох, ё-моё, — еще больше раздражается Ланка, — будто меня можно расстроить еще больше! Не слушай его, решим! И не разувайся!

Я замираю на пороге комнаты, оглядываюсь на сестру с недоумением. Она же позвала с Вальчиком посидеть? Или нет?

— Мне срочно надо уехать! С Вальчиком! — тараторит Ланка, прыгая по комнате и спешно скидывая нужные вещи в сумку, — нам сад предложили! Но надо очень шустро! Прямо вот сейчас! Очень хорошее место, как раз недалеко от нас, и там группа специализированная! Если возьмут, то у меня время появится для работы!

— Хорошо… — киваю я, — я помогу. Вальчика одеть?

— Да нет, я сама! Короче, Марусь, тут такое дело… — Ланка тормозит, смотрит на меня неожиданно виновато и просительно, — у меня сегодня халтурка очень хорошая… В офисе одном, тут неподалеку… Я там три раза в неделю прибираюсь, а платят так за одну неделю, как в другом месте за месяц… Но пропускать нельзя… Марусь…

У сестры настолько просящий взгляд, в нем усталость, готовность к тому, что сейчас откажу, и это воспримется со смирением… И в то же время, надежда, что не откажу…

И я не могу разрушить эту надежду.

Киваю.

— Ох, блин, Маруська, спасибо тебе огромное! — Ланка обнимает порывисто, а я улыбаюсь появившемуся за ее спиной Вальчику.

Он смотрит на нас с удивлением, и столько любопытства в этих светлых глазенках, что просто невероятно хочется схватить карандаш, поймать это мгновение, такое остро-волнующее. То, что ни один фотоаппарат, даже с самым иделаьным разрешением, не поймает…