Ошибка, которую я совершила - Пола Дейли

мне не особенно нравились. Кулинарные книги, на которые у меня сейчас не хватало времени, но которые я читала запоем в те недолгие счастливые месяцы после рождения Джорджа.

Это было похоже на семидесятые годы, когда у людей ничего не было. Когда голые цементные полы были нормой, а прикроватными тумбочками служили ящики из-под апельсинов. Во встроенной кухне на месте духовки зияла уродливая щель. Именно в эту минуту я приняла решение отложить все проблемы да завтра. Джорджу нужно будет перекусить, а потом мы поедем к Петре. «Оденься правильно! Коктейльное платье!» — написала она на приглашении гелиевой ручкой с серебряными чернилами.

Я взяла одежду для нас двоих и снова пошла к Селии, на ходу составляя план действий. Один бокал холодного белого Torres Vina Sol в «Королевском гербе» (низкие потолки, латунь, густой аромат пива) для меня, и пока Джордж будет разбираться с порцией камберлендских колбасок и жареной картошкой, я объясню ему реальность нашей новой ситуации.

Хозяину дома придется подождать.

ГЛАВА 4

Джордж с пристегивающимся галстуком и обеспокоенным выражением лица сидел на переднем сиденье джипа.

— Я буду жить у бабушки Дайлис? — спросил он, когда я закончила объяснять ситуацию с мебелью и прочитала быструю лекцию о том, как жить, чтобы тратить не больше денег, чем имеем.

— Нет, — ответила я, надеясь, что он не услышит неуверенности в моем голосе.

Мы как раз въезжали на паром, чтобы переправиться через озеро к дому Петры в Уиндермире, поэтому Джордж замолчал. Движение с пристани на паром по аппарелю требует некоторых навыков. Потеря внимания грозит повреждением бампера или днища. Для джипа это не такая уж и проблема, но владельцам низко сидящих спортивных машин надо быть начеку. Аккуратно припарковавшись и заглушив двигатель, я сказала Джорджу, что он снова может говорить, если захочет.

— Это из-за папы, да? — спросил он.

— Честно? — ответила я. — Да. Но не стоит обвинять его, потому что это бесполезно. Давай сегодня не думать об этом. Хорошо проведем время у тети Петры, а проблемами займемся завтра. У нас есть кровати, вода и мы с тобой. Все будет хорошо.

Честно говоря, все было плохо.

После ухода Уинстона я не смогла больше вносить плату по ипотеке за дом и за мой медицинский кабинет, так что банк забрал их. Кроме того, Уинстон накопил двенадцать тысяч фунтов долгов по нашим совместным кредиткам, и теперь я с трудом покрывала минимальные ежемесячные платежи.

Но надо признать, вина лежала не только на Уинстоне.

Пять лет назад жизнь была приятной и легкой. Мы зарабатывали много, тратили легко (причем, больше, чем имели) и думали, что так будет продолжаться вечно. Но жизнь постепенно меняла наши обстоятельства, а вот мы не менялись вместе с ними. По крайней мере, не так быстро. Строительная фирма Уинстона потеряла свой основной контракт, и его рабочие часы были сокращены вместе с почасовой оплатой. В конце концов, мы разорились. Уинстон переехал к матери, а я осталась без дома, без денег и с ребенком на руках.

Наверное, мне следовало заявить о банкротстве, но гордость в сочетании с опасением не получить кредита в будущем, помешали сделать это. Я заняла кое-какие деньги у сестры, сняла дом, купила мебель, чтобы обставить жилье, и теперь благодаря Уинстону и непомерным процентам по кредитной карте, мой долг вырос почти до восемнадцати тысяч фунтов.

После аренды, расходов на машину, еду, паром, школьный клуб Джорджа и погашения ссуды, у меня оставалось что-то около пятидесяти фунтов в месяц на случай аварийной ситуации. И аварийные ситуации стали моим постоянным спутником.

Я посмотрела на Джорджа, чтобы проверить, согласен ли он с моим предложением; похоже, он согласился. Выражение его лица стало задумчивым, как будто он уже переключился на другие вопросы. Дети могут быть такими стойкими.

— Фокси укусила меня, — сказал он через минуту или две.

— Опять? — спросила я. — Больно?

— Нет.

— Покажи мне, — попросила я.

Он протянул руку, один сустав пальца слегка припух, но кожа была цела.

— Она не хотела, — сказал он. — Просто иногда она ничего не может с собой поделать. Наверное, она меня не узнала. Селия говорит, что она уже плохо видит. Она такая старая?

— Довольно старая, — ответила я. — Хотя Деннис считает, что соседскую кошку она видит очень даже хорошо.

Когда-то у нас была собака. Трехлетний неугомонный комок меха, которого Джордж назвал Цезарем в честь своего любимого ведущего сериала «Переводчик с собачьего» Цезаря Миллана. Джордж просил собаку на каждый свой день рождения и Рождество с того момента, как научился говорить. Когда ему исполнилось шесть лет, мы с Уинстоном наконец согласились, и в мире не было ребенка счастливее Джорджа Туви.

Два года спустя, когда Уинстон ушел, собаке тоже пришлось уйти. Мы пытались решить проблему, но отказ хозяев пускать на свою площадь жильцов с собакой и мой рабочий график сделали эту проблему неразрешимой. Я надеялась, что Джордж купился на ложь, которую родители рассказывают детям, когда сдают животное в приют, что Цезарь живет где-то на ферме и, счастливый, бегает на свободе, но сын настоял, чтобы я позвонила в приют «Спаси меня» и проверила, в порядке ли собака. Какая-то добрая женщина сообщила нам, что собаку забрал какой-то мальчик, ровесник Джорджа, который очень любит нашего Цезаря.

Джордж продолжал упрямо отсчитывать недели, когда мы сможем переехать в более постоянное жилье с разрешением держать животных. Я сказала, что это случится не скоро, но он не сдался и продолжал поддерживать свои навыки общения с животными с помощью телешоу Цезаря Миллана. Мать Уинстона подключила Sky TV, и это мирило Джорджа с пребыванием у нее дома.

— Я улыбнулась Джорджу и взъерошила его волосы.

— Знаешь, я люблю тебя, — сказала я ему.

— А я тебя еще больше, — ответил он.

Мы ехали с опущенными окнами, чтобы не тратить бензин