Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

— Капитан Конрад Арфлейн, — грубо ответил он. — Из Брершилла. Да хранит вас Ледовая Мать.

Затем, коротко кивнув им обоим, он вышел из зала и прошел через все три двери, громко хлопнув последней.

«Ледовый Дух»

Вопреки своим наклонностям Конрад Арфлейн решил подождать разговора со стариком, прежде чем покинуть Фризгальт. Он не знал, почему пришел к такому решению, но если бы его спросили об этом, причиной он назвал бы нежелание потерять хороший спальник. Ни за что на свете он не признался бы, что истинной причиной его задержки была Ульрика Ульсенн.

Большую часть времени он бродил среди больших кораблей. Будучи слишком упрямым, он не давал о себе знать, ожидая, что Рорсейны сами найдут его.

Несмотря на сильную неприязнь к Янеку Ульсенну, Арфлейн думал, что понимает его лучше, чем любого другого фризгальтийца. Ульсенн не был типичным представителем фризгальтийской знати, забывающей суровый и надменный кодекс чести своих предков. В других, более бедных городах, старые традиции были еще сильны, хотя тамошние торговые короли и не обладали могуществом Рорсейнов и Ульсеннов. Арфлейн мог бы уважать Ульсенна хотя бы за нежелание смягчить, хоть и внешне, свою точку зрения. В этом у них было что-то общее. Арфлейн ненавидел следы постепенного изменения в окружении, полусознательно подмечаемые им. Смягчение суровых, но разумных законов выживания в стране льда иллюстрировалось даже его собственным поступком, когда он оказал помощь умирающему старику. На этом пути постепенной деградации их ждала катастрофа. Только люди типа Ульсенна могли бы предотвратить отказ от традиционных форм и норм поведения, традиционной религии и традиционных представлений. И не было другого пути сохранить возможность жить в среде, абсолютно неподходящей для жизни. Как только общество начнет гнить, подумал Арфлейн, Ледовая Мать не будет терять времени и сметет последних представителей человеческой расы.

То, что Арфлейн стал героем в городе, было признаком сегодняшней обстановки. За сто лет до этого над его слабостью лишь посмеялись бы. Теперь же они поздравляют его, а он в свою очередь презирает их, понимая, что они покровительствуют ему, как покровительствовали бы храброму животному, презирая его за силу и крайнюю бедность. Он ходил в одиночестве, избегая встреч, понимая, что лишь укрепляет их мнение о нем, как о грубом варваре.

На третий день он с завистливым восхищением осматривал «Ледовый Дух». Когда он, нагнувшись, пролез под его швартовочные концы, кто-то окликнул его.

— Капитан Арфлейн.

Недовольно посмотрев наверх, он увидел перегнувшегося к нему через бортовое ограждение человека с бородой.

— Не хотите ли подняться на борт и осмотреть корабль, сэр?

Арфлейн покачал головой, но в это мгновение перед ним на лед упала кожаная лестница. Он нахмурился, не желая связываться с фризгальтийцами, но в то же время испытывая жгучее желание подняться на палубу почти мифического в стране льда судна.

Быстро придя к решению, он ухватился за лестницу и поднялся на борт. Там его с улыбкой приветствовал бородатый мужчина, одетый в богатую куртку из меха белого медведя и прочные, тюленьей кожи, брюки — полуофициальную форму всех корабельных офицеров Фризгальта.

— Я подумал, что вы бы не отказались осмотреть корабль, сэр, — его улыбка была открытой, без малейшего намека на снисходительность. — Моя фамилия Потчнефф, я второй офицер «Ледового Духа».

У него было сравнительно молодое лицо с мягкими светлыми волосами, придающими ему довольно глупое выражение, но сильный и твердый голос.

— Благодарю, — ответил Арфлейн. — Но, может быть, сначала надо спросить разрешения у капитана?

Командуя собственным кораблем, он строго придерживался такого порядка.

Потчнефф улыбнулся.

— На «Ледовом Духе» нет капитана как такового. Обычно им командует лорд Рорсейн, а когда его нет на борту, кто-либо, назначенный им. В данном случае, думаю, он был бы не против.

Арфлейн слышал о таком порядке и был недоволен им, по его мнению, у корабля должен быть постоянный капитан — человек, проводящий большую часть жизни на борту. Только так можно получить полное представление о корабле, понимая, что можно ждать от него.

На корабле было три палубы, главная, средняя и полуют, все довольно небольшие. Палубы были сделаны из фибергласса с прибитыми к нему костяными рейками для лучшего сцепления его с палубой. Большинство надстроек корабля было из такого же фибергласса, изношенного бесчисленными переходами на протяжении необозримого числа лет. Некоторые корабельные двери и люки были заменены дубликатами из склеенных друг с другом больших пластин моржовых клыков с затейливой резьбой на них. Местами кость пожелтела и выглядела такой же старой, как и фиберглассе. От ограждений к вантам тянулись лини — смесь нейлона, кишок и кожи.

Арфлейн посмотрел наверх, пытаясь определить размеры корабля. Мачты были такими высокими, что, казалось, исчезали где-то наверху. Он отметил, что корабль неплохо ухожен, каждый ярд и дюйм такелажа был настолько ровен, что он не удивился бы, увидев на вантах матросов, замеряющих углы гафеля. Паруса были туго свернуты равномерно по всей длине. Это был прогулочный корабль, и Арфлейн почувствовал обиду, подумав, что слишком часто ходил на рабочих судах. Рядом с ним, также задрав голову, молча стоял Потчнефф. Свет дня изменился, став серым и холодным.

— Скоро пойдет снег, — произнес второй офицер.

Арфлейн кивнул. Ничто не нравилось ему больше, чем снежная буря.

— Корабль содержится очень аккуратно, — сказал он.

Заметив тон сказанного, Потчнефф ухмыльнулся.

— Вы хотите сказать, слишком аккуратно. Возможно, вы правы. Мы должны занять экипаж. У нас было немного шансов выйти на нем со времени отбытия лорда Рорсейна. — Через дверь из моржовой кости он провел Арфлейна на среднюю палубу. — Сначала я покажу вам нижние помещения.

Каюта, куда они вошли, была обставлена намного роскошней, чем все каюты, виденные Арфлейном прежде. Тут стояли тяжелые сундуки, стол из китового уса и кресла с костяным каркасом, обтянутые тканью. Следующая дверь вывела их в узкий коридор.

— Это каюты капитана и его гостей, — объяснил Потчнефф, показывая на различные двери. — Каюту, через которую мы прошли, занимаю я и третий офицер, Кристофф Хансен. Сейчас он на вахте, но хотел бы встретиться с вами.

Казалось, они идут вечно. Арфлейн начал было думать, что он потерялся в громадном, размером с город, лабиринте, — так велик был корабль. Помещения для экипажа были чистыми и просторными. Сейчас они были полупустыми, поскольку лишь небольшая часть команды находилась на борту, готовая в любой момент отправиться в путь по приходу капитана. Большинство иллюминаторов были из натурального, толстого, небьющегося стекла. Проходя мимо одного из них, Арфлейн заметил, как темно стало на улице. Большими хлопьями на лед падал снег, снизив видимость до нескольких ярдов.