Валентина. Тайные желания - Ноэль Гаррисон

Потом он обнимает ее и бережно покачивает. Она знает, что должна вставать, что опаздывает на работу, но крепкие объятия любовника как будто парализуют ее, лишают силы и воли.

– Валентина? – шепчет он ей в ухо.

– Молчи, – молит она. – Не нарушай наш покой.

Но он не обращает внимания на ее призыв.

– Валентина, пожалуйста, стань моей девушкой.

Она не отвечает.

– Валентина, я хочу, чтобы мы были не только любовниками и соседями.

Она поворачивает к нему лицо.

– Нет, Тео. Я не хочу этого.

– Уверена?

Она кивает, и в его глазах появляется такая грусть, что она едва не берет свои слова обратно. Но к чему это? Из нее не получится девушка.

Она старается утешить его своим телом. Кладет руку ему на грудь, запускает пальцы в завитки волос, тянет их, потом подносит пальцы к губам и, лизнув, крепко сжимает его соски. Все это время он смотрит прямо на нее и молчит, но тело его не отзывается. Наконец он берет ее руки и отводит от себя.

– Почему? – спрашивает он. – Я не стремлюсь к тому, чтобы ты менялась. Просто хочу называть тебя своей девушкой.

– Тео… Я не могу… Ты же знаешь… Я уже говорила тебе…

Слова как будто спотыкаются друг о друга. Она высвобождает руки из его пальцев.

– Скажи хотя бы, что подумаешь. Прошу тебя, Валентина.

Ей хочется крикнуть ему, что это бесполезно. Она не может позволить себе влюбиться в него. И все же, неожиданно для себя, соглашается подумать. Зная, что поступает нечестно, она дает ему надежду.

Теперь уже поздно. Он уехал. Куда – она не имеет представления, догадывается только, что там будет холодно, поскольку он взял с собой пуховик и теплые ботинки. Она рада, что он не стал требовать от нее продолжения. Станешь моей девушкой? Нет, пойти на это она никогда не сможет. Почему не оставить все как есть? Зачем обязательно нужно что-то менять в их отношениях? Беззаботных. Веселых. Романтических. Но вряд ли жизнь с кем-то под одной крышей можно назвать беззаботной, подозревает она. Может быть, она сваляла дурака, пригласив его к себе? И зачем он требует от нее каких-то обязательств? Она не хочет, чтобы он уезжал… И все же не может дать ему то, о чем он просит. «Возможно, мать все-таки была права, – горько размышляет она. – Наверное, мы с матерью одинаковые. Непостоянные бабочки, порхающие от одного мужчины к другому».

Валентина отгоняет эту мысль и берет со стола пакет. Он оказывается на удивление тяжелым, и она кладет его обратно. Снаружи обычная коричневая оберточная бумага, перевязанная шнурком. Ни надписей, ни карточки. Валентина в предвкушении. Что бы это могло быть? Она надеется, это не какой-нибудь глупый романтический жест. О боже, а что, если он собирается сделать предложение? Эта мысль повергает Валентину в ужас. Она и не думает выходить замуж.

Она отступает на шаг и смотрит на пакет. В душе появляются сомнения, готова ли она узнать, что находится под коричневой бумагой. У нее такое чувство, что это что-то важное. Она идет в ванную и включает душ на самый сильный напор. Исходящая паром вода обрушивает каскады на плечи, бежит по спине, животу и бедрам. Валентина открывает рот и подставляет его под струи. Она пытается смыть с себя тревогу, забыть выражение, появившееся в глазах Тео перед тем, как он ушел. И почему все любовники хотят посадить ее в клетку? Она надеялась, что Тео окажется не таким, как остальные. Она столько ему дает, а он все равно недоволен. Больше всего ее раздражает появившееся чувство беспокойства по поводу поездок. Иногда она просыпается среди ночи с мыслью о том, все ли у него хорошо. Так, чего доброго, она еще начнет слать ему эсэмэски, несмотря на их правило не выходить на связь, когда кто-то в отъезде. Она ненавидит эсэмэски за их докучливость. Меньше всего на свете ей хочется быть зависимой от кого-то.

Когда все эти мысли становятся совсем невыносимыми, Валентина начинает натягивать чулки. Она должна узнать, что же там. В стрингах, поясе и одном чулке она хватает пакет и руками оценивает его вес. Возможно, это картина или книга. В любом случае, слава богу, нечто большее, чем кольцо. Узел тугой (Тео в своем репертуаре), и на то, чтобы его развязать, у нее уходит целая вечность. Потом она медленно разрывает бумагу, клочками падающую ей под ноги.

В руках оказывается черная книга. Точнее, альбом, но старый, с обложкой из какого-то черного бархата, до того затертого, что от былой красоты не осталось и следа. Когда она раскрывает альбом, в нос ей бьет запах засушенных роз, сладкий и одновременно наводящий на мысли о тлении. Она заглядывает в книгу и ошеломленно опускается на кровать. Как странно. Это подарок с загадкой. К первой странице прикреплен негатив. Лишь взглянув, она понимает, что пленка старая, потому что больше современных и имеет желтоватый оттенок. Негатив приклеен к толстому картонному листу кусочком скотча, который легко снимается. Она берет негатив и смотрит на просвет, но разобрать, что на нем, невозможно. Перевернув страницу, обнаруживает еще один. На следующей странице еще. На каждой – по негативу и ничего кроме. Ни слов, ни картинок, ни объяснений. Ее охватывает необъяснимое раздражение, и она швыряет книгу на кровать. Что это за подарок?

«Это необычный подарок, Валентина», – раздается в голове голос Тео. Нужно посмотреть еще раз, решает она и берет негатив, который отклеила с первой страницы. Это больше, чем подарок, думает она. Это игра. Где-то под ложечкой начинает посасывать от предвкушения азарта. Тео играет с ней. Дал ей маленькие фрагменты… Чего? Себя? Ее? Тайны, которая его окружает? Это забавно, и уж точно не предложение руки и сердца, не что-то чересчур романтическое. Аккуратно положив негатив на стол, она натягивает второй чулок. Ей не терпится попасть в лабораторию, чтобы сделать фотографию и получить первый ключ к головоломке любовника.

Белль

Она возвращается на рассвете, чтобы войти в тихую гавань сна. Растягивается на спине, руки подняты над головой и держатся за спинку кровати, пальцы ног вытянуты, обнаженное тело оплетено покрывалами. Сквозь щель в занавесках она видит румянец утра. Слышит пение дрозда и представляет себе, как он сидит на ее балконе, поблескивая лоснящимися перьями и распевая так же свободно, как свободно сейчас у нее на душе. Она закрывает глаза и вспоминает ночные ощущения, прикосновение кожи незнакомца к ее телу и мускусный запах разделенного желания.

Она не чувствует себя грешницей, но и радости не испытывает. От этих эмоций Белль отстранилась. Прислушивается к бою венецианского церковного колокола, звучащему в такт ударов ее сердца, и к размеренному плеску канала за окном. Она проводит ладонью по лбу, приподняв волосы, как будто проверяя температуру, но на самом деле вспоминает тепло его горячей руки, прикасавшейся к ее лицу меньше двух часов назад.