Да придёт взрыватель! - Михаил Сурин

Тот, кто бесцеремонно поставил меня на ноги, дёргая за связанные руки, теперь ещё и пинка под зад отвесил, видать, для ускорения.

Согнутый почти пополам, так как мой провожатый всё норовил задрать мои кисти выше макушки, я волей неволей заковылял по брусчатке.

Под ногами брусчатка, значит, я не у входа в канализацию — там трава была. Мне очень хотелось спросить, где мои спутники, но поза и обращение совершенно не подразумевают.

Через пару минут позорного передвижения в скрюченном состоянии меня всунули в самобеглую повозку, которая здесь, очевидно, заменяет полицейский автомобиль и закрыли железную дверь с решёткой. Теперь никаких сомнений — я в руках представителей закона. Не худший вариант, по-крайней мере, без суда и следствия не повесят. Хоть я живых уголовников даже издалека не видал, но скованные за спиной руки и окошко с решёткой так и подначивали закричать что-то вроде: "пустите меня гады-сволочи, волки позорные, век воли не видать!." Но ссорится с местным сыскным бюро в мои планы не входит, поэтому я сосредоточился на том, чтобы добраться до места набив как можно меньше шишек. То, что ремней безопасности тут ещё не придумали, я уже знаю, но вот, то, что мне даже руки не развяжут — такой подставы не ожидал.

Если Карл с Джорджем погибли — мне каюк. Я ни за что не смогу объяснить, зачем повёл их в канализацию. Вернее, если скажу, что для изготовления бомбы — меня запишут либо в психи, либо в террористы. Даже и не знаю, что хуже.

Прошёл битый час тряски в железной клетке и толкания в душных коридорах казённого здания, прежде чем с меня сняли наручники и позволили сесть на стул по-человечески: с прямой спиной.

Очень внимательным взглядом усталых карих глаз на меня смотрел молодой человек в форме. Верно решив, что при помощи внешнего сканирования меня раскусить не удастся, он изобразил блёклую полуулыбку с намёком на дружелюбие представился Стэрком. Он ещё добавил название какого-то чина или звания, наверняка офицерского, но я, как человек негодный к воинской службе и в российской армии звания путаю, а местные так и вовсе не различаю. Для себя я решил считать его капитаном. Вроде бы средний чин, ни много ни мало.

— Имя, Фамилия, где ваши документы? — вкрадчиво, но настойчиво начал допрос Стэрк.

Я сделал вид, что разминаю кисти и осматриваю кабинет. А кабинет у местного следователя надо сказать неплохой потолок метра три, окна широкие стены оклеены аккуратными узорными обоями в зеленоватых тонах. Над письменным столом гордо висит портрет императора Стайрии. Я и впрямь отвлёкся на обстановку и забыл придумать, что мне врать.

Представлюсь настоящим именем — куча вопросов возникнет. А если совру — доказать нечем и если Карл жив и назовёт меня как есть — вопросов будет ещё больше.

— Артур Померанцев, — я нехотя выдавил из себя ответ на вопрос, — документы отсутствуют, могу я узнать…

— Почему отсутствуют? — всё так же спокойно и всё с тем же нажимом спросил сыщик.

Нельзя ничего говорить, не выяснив расклад дел. Я должен узнать живы ли мои спутники? Но как? Готов поспорить, что как только я спрошу об этом — в ответ услышу, что рылом я не вышел, вопросы задавать. Надо придумать что-то похитрее.

— Лорд Карл не велел говорить! — выпалил я, пытаясь изобразить в голосе то подобострастие, с которым Джордж всегда обращался к своему начальнику.

Капитан Стэрк наморщил лоб и принялся методично постукивать обратным концом металлической перьевой ручки по столу.

— А вы, мистер Артур, знаете кто такой Карл?

Вот же гадство! Я не знаю! Понятия не имею. Пока я лихорадочно пытался сообразить, как же правильно ответить на этот вопрос, лицо сыщика просияло самодовольной улыбкой, и он произнёс:

— Понятненько.

Похоже, ответ был написан у меня на лбу, но мне тоже кое-что стало ясно. Если бы Карл умер — следак наверняка бы сообщил мне об этом, чтобы у меня не было повода ссылаться на выдуманные запреты. Нет, лучше всё-таки спрошу.

— А лорд Карл и мистер Джордж, они в порядке?

Ещё, я бы с удовольствием поинтересовался, не желает ли он зачитать мои права или на худой конец, сообщить, в чём меня обвиняют, но, похоже, тут пока не изобрели права человека. Надеюсь, тут хотя бы презумпция невиновности есть.

— Я бы так не сказал, — на лице Стэрка ни один мускул не дрогнул.

Всех этих заплечных дел мастеров на одних курсах учат: всё узнать, ничего не выдавать.

— А я тут по какому поводу, — наконец, задал я вопрос, с которого следовало бы начать.

— Вы, мистер Артур, подозреваетесь в покушении на убийство.

— Да я сам чуть не умер! Да какое убийство, на нас эти… — я попытался вспомнить, как называются напавше на нас рыбы. Плохо, когда не знаешь, да ещё и забудешь, — твари эти… напали.

Глаза сыщика загорелись, он явно почуял след и вот-вот прыгнет на добычу. Да что я не так сказал то?

— Какие твари? — Стэрк азартно улыбнулся.

— Ну, рыбы… эти, с зубами…

Провал, полный провал. Неужели он понял? Почти наверняка. Но я же подчинёный Карла, а Карл вроде как лорд, человек благородный. Он в этом мире точно не последний человек…

— Идём, — Стэрк встал быстро и неожиданно.

— Куда?

— Навестим лорда Карла, он уже должен бы прийти в себя. Мистер Артур, вы же не будете делать глупости?

Я проследил за взглядом следователя, он указывал на наручники.

— Ни в коем случае! — поспешно заверил я.

Идти в полусогнутом положении с руками за спиной мне совсем не хотелось.

На этот раз не пришлось долго и нудно топтаться в коридорах, Стэрк вывел меня из здания меньше чем за минуту. По пути он несколько раз пренебрежительно махнул кому-то рукой, наверное, его подчинённые пытались спросить какого лешего подозреваемый без конвоя и наручников.

Я уверен на девяносто девять процентов, что сыщик понял, откуда я такой ничего не знающий взялся. Это ведь хорошо? Он же меня к Карлу везёт, а Карл меня в обиду не даст.

Я с удовольствием плюхнулся на переднее сиденье обычного гражданского автомобиля, а Стэрк уселся за руль. Под нами привычно зашипел высвобождаемый из баллонов воздух. Мой конвоир бодро крутил баранку и непринуждённо трындел о сладких булках в бакалейной и новой моде носить часы, подумать только, на запястье.

Через три перекрёстка мы поравнялись с низко парящим над городом дирижаблем.

— Мистер Артур, вы не боитесь, что эта летающая громадина рухнет и раздавит