Да придёт взрыватель! - Михаил Сурин

Глава 2

Лицо Карла вытянулось, а Джордж, стоявший в уголке у двери, издал чуть слышный сдавленный стон.

— В канализацию? — переспросил Карл, — зачем нам туда? Я думал, мы будем делать бомбу, а не копаться в нечистотах.

— Послушай, для того чтобы сделать что-то, нужно иметь то, из чего это делается. У вас в свободном доступе нет никаких компонентов, из которых я могу собрать бомбу. Значит, мы пойдём их добывать, — я повертел перед ним "фонарики", — Вот этими вот ручками.

— Я не понимаю, как дерьмо может помочь сделать бомбу.

— Просто доверься мне, — я положил руку ему на плечо, — Ты же хочешь предотвратить это вторжение? И поверь, я тоже не хочу войны.

Не то чтобы я боялся за свой мир, но война — это всегда смерть, боль и разрушение, не стоит приводить хоть и маленькое, но всё-таки зло в мир, который я всё ещё считаю своим домом. А судя по выражению лица Карла, его данный вопрос заботит гораздо сильнее меня. И правильно, этот мир получит намного больше смерти и боли. Я тоже сделал серьёзное лицо и спросил:

— Для спасения своих сородичей ты готов немного покопаться в нечистотах?

— Хорошо, — Карл взял у Джорджа саквояж, в котором хранил личные вещи, поставил его на койку и не поворачиваясь спросил, — Что нам понадобится для этой, — он усмехнулся, — вылазки?

Я немного подумал и озвучил список:

— Для начала фонари, каждому; небольшая лестница, возможно, нам придётся дотягиваться до потолка; ведёрко, примерно… — я задумался, пересчитывая литры в местную систему мер, но потом решил мерить по-простому, — примерно на две пивные кружки; ножи или шпатели; и непромокаемую обувь, мы же не полезем в дерьмо в лёгких ботинках.

После каждой моей фразы Карл что-то перекладывал в саквояже. Я не видел, что он делает, но был уверен — он считает деньги. И действительно, когда он повернулся, в его руках лежала пачка ассигнаций.

— Если это всё, то нам пора за покупками., — Карл сложил деньги и убрал их за пазуху.

Через полчаса мы стояли в магазинчике, который я бы назвал «1000 мелочей». Продавец, немолодой подслеповатый мужчина с выцветшими глазами и со скрюченными артритом пальцами поднялся со стоящего у стенки табурета и, крякнув, подошёл к нам.

— Чем могу помочь?

Говорить с ним начал Карл, он чинно представился, и озвучил список нужных нам вещей. Старик заверил, что всё это у него есть и всё самого высшего качества, и поковылял вглубь магазина, придерживаясь за стеллажи.

Ему было явно тяжело ходить, видимо, и колени старика артрит тоже не пощадил. Мне стало его так жалко, что я предложил:

— Давайте я сам всё соберу, вы только скажите, где что нужно взять.

— Ой спасибо, мистер, — продавец облокотился спиной на стеллаж, — лестница вон там, — он указал рукой, — за поворотом.

Я прошёл между узких стеллажей, отыскал лестницу и вынес её, отдав Джорджу.

— Фонари на крайнем левом, — старик показал в другую сторону, — На средней полке.

Я снова погрузился в недра магазина.

— Что ж вы, дедуля, один всю торговлю тянете?

— Почему один? У меня сын есть, и невестка помогает. Правда, она сейчас на сносях, второго внука мне рожать будет. Да и с первым ещё возни много, мал он ещё. Ты там сапоги нашёл?

— Да, нашёл, — крикнул я, разглядывая обувь и прикидывая размеры ног Джорджа и Карла, — А сын-то где?

— А сын сейчас на заработки поехал. Вы ж слышали, император новые земли осваивать идёт? Обещает неплохие деньги и делянку всем, кто в первую экспедицию пойдёт. Вот сын мой и уехал. А как вернётся мы хотим бизнес расширять, в новых землях ещё одну лавку построим, а денег обещанных хватит, чтобы управляющего нанять. Глядишь, внуки вырастут и уже побогаче заживут.

Я видел, как Карл что-то хотел возразить ему, но нам сейчас было некогда начинать кухонные политические споры, поэтому я поспешил крикнуть, обращаясь к деду:

— А ножи или шпатели у вас где?

— Да всё уже, сынок, выходи оттуда. Мелочёвку я вам тут выдам.

Он протянул мне три шпателя, а в качестве ёмкости я попросил, увиденную на полке большую металлическую пивную кружку с прилаженной к ней крышкой. Карл расплатился, оставив старику, как я заметил, немного больше денег, чем стоили наши покупки. Видимо, он тоже проникся сочувствием к этому простецкому наивному человеку, верящему в императорские басни.

Джордж навесил на себя почти всё, что мы купили. Я вызвался помочь и взял у него две пары сапог. Карл же, по своему обыкновению шагал впереди нас налегке.

Пока мы добирались в Минвилль, я несколько раз пытался заговорить с Джорджем, но он никак не шёл на контакт. Самым частым его аргументом было: «Камердинер должен следить за хозяином. Прости, но мне некогда разговаривать.» Но он всегда принимал предложенную мной, нечастую помощь. Я видел, что даже с его физической силой и поистине лошадиной выносливостью, ему тяжело даётся это занятие. Карл его просто использовал как носильщика, водителя, посыльного и что там ещё следует делать камердинеру, и никогда не помогал ему, считая, что человек на работе должен полностью исполнять свои обязанности. Но мне, если я вдруг вызывался помочь Джорджу, он не мешал,

Сейчас Карл решил сначала вернуться в нашу съёмную квартиру, чтобы собраться, переодеться и выйти уже в подобающем облачении. Джордж зачем-то затащил все купленные нами вещи в дом, включая лестницу. Карл не обращал на это внимания, а мои предложения оставить их у входа были встречены сухим: «Спасибо, я справлюсь.» Потом Карл с помощью камердинера переоделся в удобную короткую куртку, которую Джордж достал из недр одного из чемоданов, и только что купленные сапоги. Затем и мы с Джорджем облачились в обновки. И вскоре вся наша компания выходила навстречу первому приключению в Минвилле.

* * *

Через город, деля его на две неравные части, протекала глубокая, но неширокая речка Зетта, названная так потому, что её изгибы напоминали начертание одноимённой буквы местного алфавита. В эту реку, по каменным трубам диаметром в два человеческих роста, сливались все городские нечистоты. Мы решили зайти со стороны одного из сливов.

Огромная труба выходила прямо из крутого берега и нависала над водой. В реку несильным потоком стекала тёмно-зелёная мутная жидкость.

Под трубой было неглубоко, чуть выше щиколоток, и дно засыпано крупным щебнем. Но край находился довольно высоко —