Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел - Эрих фон Нефф

— Ну что там еще? — Гитта — нагая, мокрая, в мыльной пене — подошла к телефону и, сняв трубку, произнесла недовольным тоном. — Алло, Гитта слушает.

— Это инспектор Бертран.

— Надеюсь, у вас что-то важное?

— Убийство. Обнаружили тело иезуитского монаха. Его ударили ножом в аллее Моник, неподалёку от бара «Красный петух».

— Вам следует связаться с парижским представительством ордена иезуитов.

— Они уже в курсе. Другой иезуит опознал убитого.

— Ладно. А мы вам зачем понадобились?

— Убитого иезуита зовут Гастон Гравуа, он был профессором математики в Сорбонне.

— Вот оно что. Пусть тело пока не увозят. Мы скоро будем.

Фрида и Гитта поспешили одеться, затем вышли на улицу, остановили такси и поехали на место убийства. Там собралась целая толпа, мигали огни полицейских машин, сверкали вспышки блицев.

— Вот он, — Бертран указал на мертвеца, — лежит на спине так, как его и нашли. Кто-то ударил его ножом прямо в сердце.

— А что за книга у него в руке? — Фрида подошла, чтобы взглянуть поближе. Книга оказалась немецким учебником геометрии, написанным Давидом Гильбертом.

— Ну, что скажете? — спросил инспектор.

— Пока не знаю, — отозвалась Гитта.

— Странно, не правда ли? — отметил Бертран. — Эта книга…

— Ну, всё-таки он был профессором математики, — сказала Фрида.

— Это верно.

— Инспектор, ручку не одолжите? — спросила Гитта.

— Конечно, — сказал Бертран, не ожидая подвоха. — Вот, возьмите.

Гитта взяла ручку и деловито погрузила её в рану на груди мёртвого иезуита.

— Боже правый! — ахнул Бертран. — Что вы делаете?

— Так было надо, — самоуверенно сказала Гита, возвращая окровавленную ручку инспектору.

— Нет, благодарю, — отказался Бертран, возмущённый донельзя. — Выбросьте эту пакость.

Гитта, пожав плечами, бросила ручку в сточную канаву.

— Господин инспектор, — начала Фрида, — могу я пролистать этот учебник? Вдруг удастся найти что-нибудь.

— Да, конечно, — кивнул Бертран. — Только аккуратно.

Фрида пролистала учебник, но не нашла ни пометок на полях, ни вложенных записок, вообще ничего примечательного. Книга, похоже, была совсем новая.

Затем Фрида и Гитта обошли место преступления, постепенно расширяя круги. Полицейские наблюдали за ними с явным недовольством, но в присутствии инспектора воздерживались от замечаний. Впрочем, Фрида и Гитта так и не обнаружили ничего, заслуживающего их внимания. Тут был только мёртвый иезуит с учебником геометрии.

— Мы увидели всё, что хотели, — сказала Гитта.

Бертран вызвал им такси; подруги отправились домой. Этим вечером Фрида и Гитта не стали заходить в «Монтень», чтобы пропустить по рюмочке коньяка. Они просто вернулись в свою квартиру, разделись и в обнимку отправились в постель.

Какие же сны им снились? Возможно, они снова видели во снах мёртвого иезуита, немецкий учебник геометрии, окровавленную ручку и все остальные события минувшего вечера, которые могли причудливо смешаться в сюрреалистические видения. Но мы никогда этого не узнаем. Все, что можно было услышать, так это их лёгкое посапывание. Но настало утро, солнце поднялось над крышами, и кто-то требовательно постучал в дверь. Сон развеялся.

В дверь снова забарабанили.

— Да откройте же наконец!

— Какого чёрта в такую рань? — возмутилась Фрида. — Кто там?

— Это я, Луи. Открывайте.

— Минутку.

Фрида и Гитта накинули банные халаты и открыли дверь.

— Пока вы, пташки, нежитесь в своей тёплой постельке, я, как охотничий пёс, бегаю по городу, — недовольно сказал Луи.

— Что выяснил? — томно спросила Гитта.

— Во время войны Ганса Друлингена, как и многих других эльзасцев, призвали в немецкую армию. Кем он там служил, где именно служил — этого выяснить не удалось. После войны он учился в университете в Гёттингене, получил степень доктора физико-математических наук. Затем Друлинген приехал в Париж и сделал неплохую карьеру в качестве профессора математики в Сорбонне. И, кстати, по адресу, который вы мне дали, Друлинген не живет уже много лет.

— Узнал его нынешний адрес? — спросила Фрида.

— Конечно. — Луи достал из кармана клочок бумаги. — Вот, я записал.

Фрида и Гитта посмотрели на записку, переглянулись.

— Это в одном квартале от того места, где нашли мёртвого иезуита, — сказала Фрида.

— Одно к одному, — согласилась Гитта. — Интересная вырисовывается картина. Тут есть над чем подумать.

Луи Хорёк собрался уходить.

— Постой, — сказала Фрида. — Куда торопишься?

— У меня намечается дельце с одним армянином из Марселя, — ответил Луи.

— Подождет твой марсельский армянин, — сказала Фрида. — Выпей пока коньяку.

Луи задержался, чтобы выпить. А пока гость угощался, подруги вполголоса обменивались короткими замечаниями, касающимися текущего дела. Потом Фрида обратилась к Луи:

— Раз уж ты сумел раздобыть новый адрес Друлингена, то, может, сумеешь найти человека, который в отсутствие профессора проберётся в его квартиру и сфотографирует все его математические записи. Причём это надо сделать незаметно — так, чтобы всё осталось на своих местах и Друлинген ничего не заподозрил.

— Знаю я одного парня, — сказал Луи. — Его зовут Виртуоз Джимми, он ловкий малый. Но нужны деньги на фотоаппарат.

— Мы уже дали тебе денег на расходы.

— Этого мало. Для такого дела нужен хороший фотоаппарат — «Лейка». И Джимми себе цену знает: в конце концов, он один такой спец на весь Париж.

Гитта дала Луи еще денег, и тот отправился на поиски своего друга Джимми.

Первым делом Луи заглянул в бар «Синий волк», где за стойкой хозяйничал рослый парень с откровенно монгольской внешностью. Только степные боги знали, каким ветром его занесло из Монголии в Париж.

— Как дела, Луи? — спросил бармен с жутким монгольским акцентом.

— Плесни мне на донышко и скажи, где Джимми.

Бармен налил порцию виски, подвинул стакан Луи.

— Джимми, наверное, ищет шлюху, что обслужит его за один франк.

— Могу я отсюда позвонить? — спросил Луи.

— Запросто. — Бармен достал из-под стойки телефонный аппарат. — Кстати, за тобой должок с прошлого раза.

— Сегодня я щедрый, — сказал Луи, доставая деньги. — Вот, возьми. И оставь себе сдачу.

Он набрал номер, некоторое время терпеливо слушал длинные гудки. Наконец трубку сняли, на другом конце провода было слышно тяжёлое дыхание.

— Привет, Джимми. Это Луи.

— Ты не вовремя.

Луи хмыкнул.

— Да ладно. Спорим, ты даже не знаешь, как её зовут.

— Чего тебе?

— Я сейчас в баре «Синий волк».

— И что?

— Дело есть для тебя. Денежное.

— Скоро буду, — сказал Джимми и отключился.

Луи ждал недолго: не прошло и получаса, как в баре появился Виртуоз Джимми. Как всегда, он был в чёрных кожаных перчатках, отороченных кроличьим мехом. «Кожа на кончиках пальцев должна оставаться чувствительной, — пояснил Джимми однажды. — Это помогает подбирать комбинации к кодовым замкам. Но пальцы надо беречь. И руки мёрзнут даже в теплую погоду». И, как всегда, Джимми был обут в теннисные туфли. «Лёгкий шаг, неслышный шаг» — такой у Джимми был девиз.

— Что нужно