Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел - Эрих фон Нефф

я предоставил вам всю необходимую информацию и деньги. Если вам понадобится ещё что-то — свяжитесь со мной. А теперь берите чемодан и ступайте».

— Ну вот, дамы, — сказал Бертран, — теперь вам известно ровно столько, сколько и мне. Не слишком много, должен признать. Я знаю о вашем необыкновенном опыте и умениях, поэтому именно вам поручаю провести это расследование. Ваши услуги будут оплачены, разумеется, — спешно прибавил он, упреждая вопрос.

— А сопутствующие расходы? — спросила Фрида.

— Да, конечно, — сказал Бертран. — Расходы тоже.

— В этом деле могут возникнуть всякие непредвиденные траты, — заметила Гитта.

Намёк был совершенно прозрачный. Бертран снова открыл ящик стола.

— Ну разумеется. Вот, возьмите. Этого должно хватить на первое время. А теперь ступайте, дамы. Я надеюсь получить от вас соответствующий результат.

Покинув душный инспекторский кабинет, Фрида и Гитта вышли на набережную. Был вечер, в реке отражались уличные огни. Подруги сели в автобус и проехали несколько остановок. По пути домой Гитта предложила зайти в ресторанчик «Монтень».

— Нам нужно всё как следует обдумать, — сказала она.

— Хорошо, — согласилась Фрида.

В «Монтене» их приветствовал всегдашний гарсон, задал всегдашний вопрос:

— Что, дамы, как обычно в это время?

— Нет, на этот раз никакого коньяка, — сказала Гитта, садясь за столик. — Сейчас нам нужны ясные головы. Принесите нам кофе — чёрный и покрепче.

Им помешал весьма жизнерадостный молодой человек. Был он высокого роста, румяный и уже изрядно навеселе.

— Знаете, дамы, я — подлинный Гаргантюа, — сообщил краснощёкий юноша, бесцеремонно усаживаясь между Фридой и Гиттой. — Уверен, мы сможем прекрасно провести время вместе.

— Мужлан! — рявкнула Фрида. — С чего ты взял, что нашему прекрасному дуэту нужен третий? — И она с размаху звезданула парня своей сумочкой, в которой, судя по весу, лежал кирпич.

Гаргантюа с грохотом повалился на пол.

— Нокаут, — удовлетворённо сказала Фрида. — Не зря я тратила время на тренировки по рукопашному бою.

Незадачливому ухажёру определённо требовалась медицинская помощь. Гарсон вызвал скорую. После того как побитого парня увезли в больницу, Фрида и Гитта вернулись к прерванному разговору.

— Так, на чём я остановилась? — сказала Фрида. — Ах да, странный профессор математики.

— Да, — согласно кивнула Гитта. — Хотя лично я никак не пойму, в чём заключается его странность.

— Порой чутьё — это лучшее, что есть, — весомо сказала Фрида. — Гарсон!

Тот был тут как тут.

— Слушаю вас.

Фрида протянула ему купюру.

— Вот, возьми.

Гарсон был удивлён излишне большой сумме.

— Наверное, вы ошиблись. Здесь слишком много…

— Возьми, — настояла Фрида. — В качестве компенсации за причинённые неудобства.

Вернувшись домой, Фрида и Гитта принялись листать телефонный справочник.

— Здесь нет никакого Ганса Друлингена, — заключила Фрида. — Впрочем, это неважно. Вряд ли мы стали бы звонить ему и напрашиваться в гости.

Гитта устало вздохнула:

— Может, хватит дел на сегодня? Утро вечера мудренее.

Они разделись, погасили свет, поцеловались и отправились в постель.

Наутро поднялись рано, позавтракали круассанами и выпили чаю. Оделись в свои тренчи, туго затянули пояса. Поправили береты друг дружке так, чтобы каждый из них залихватски прикрывал один глаз. Потом взяли велосипеды и вышли на холодный утренний воздух.

Через несколько минут Фрида и Гитта оказались в одном из самых занюханных баров в квартале Марэ. Несмотря на то что день только начался, у стойки в углу сидел ранний клиент. Луи по прозвищу Хорёк, местный завсегдатай. Именно он и был сейчас нужен Фриде и Гитте.

— Привет, куколки, — сказал Луи. — Зачем пожаловали?

— Взгляни-ка на это имя, — сказала Фрида.

— Хм, профессор математики Ганс Друлинген, — скривился Луи. — Немец?

— Эльзасец.

— Ничуть не лучше.

— Вот его домашний адрес и расписание лекций в университете, — сказала Гитта.

— Нужно выяснить о нём всё, что только можно, — сказала Фрида. — Особенно всякие пикантные подробности.

— Да без проблем, — отозвался Луи. — Только не бесплатно.

— Держи. — Гитта сунула ему несколько свёрнутых в трубочку купюр. — Хватит, чтобы не просыхать неделю.

Луи пересчитал деньги, покачал головой.

— Маловато будет.

Гитта с явной неохотой доплатила.

— Хорошо, — осклабился Хорёк Луи. — Теперь оставьте меня наедине с моей рюмкой.

На другой день, уже без велосипедов, прекрасная парочка прогулялась до «Артистического кафе». Посетителей было много. Судя по интеллектуальным разговорам, складывалось впечатление, что за каждым столиком сидит по профессору, а то и не по одному.

— Не припомню, чтобы ваш дражайший Кант в своей «Критике чистого разума» счёл нужным упомянуть Юма.

— Это потому что вы не читали Канта на немецком.

— А вы, должно быть, читали Юма на английском?..

И дальнейшее в том же духе.

Фрида и Гитта заняли столик неподалёку от мужчины, который курил толстую сигару и читал солидный том по математике.

— Вы тоже преподаёте в университете? — поинтересовалась Фрида.

— Я не числюсь в штате, — ответил мужчина с едва заметным американским акцентом. — Меня пригласили прочитать курс лекций.

— О, это интересно, — оживилась Гитта. — Можете ответить на несколько наших вопросов? Мы репортёры из газеты.

— А по вам не скажешь, — заметил американец. — Впрочем, почему бы и нет. Спрашивайте.

— Как вас зовут? Откуда вы?

— Гарольд Ливайн, к вашим услугам. Профессор факультета математики, Стэнфорд.

— Что именно вы преподаёте?

— Прикладную математику.

— Профессор математики… — проговорила Фрида задумчиво. — А вы слыхали о профессоре Гансе Друлингене?

— Слыхал ли я о Друлингене? — переспросил Ливайн, нахмурившись. — Я посетил несколько его лекций.

— Правда? И каково ваше мнение?

— Первую неделю он давал вводную лекцию по математической логике. Затем я посетил ещё две его лекции: одна была посвящена теории чисел, другая — непрерывным функциям. Друлинген читал лекцию, постоянно сверяясь со своими записями, ответил лишь на несколько вопросов, прочие оставил без ответа и быстро ушёл. Я говорил с ним впоследствии, он произвёл на меня странное впечатление — такой тугодум. И вместе с тем просто блестящие работы. Я даже позвонил одному своему коллеге в Америку, чтобы расспросить его о Друлингене… Впрочем, нет, оставим эту тему, она не для газет.

— Конечно-конечно, профессор, — сказали Фрида и Гитта в унисон. — Как скажете. Тем более что мы рассчитывали найти нечто более сенсационное.

— Ну да, — кивнул Ливайн. — Только сенсации и нужны нынешним читателям…

Перед возвращением домой Фрида и Гитта решили зайти в кафе «Монтень». Там они неспешно попивали коньяк и разговаривали.

— Ну, что скажешь? — спросила Гитта.

— Даже не знаю, — ответила Фрида. — Я ведь никогда не интересовалась математикой.

— Да, верно, — согласилась Гитта, — но то, что нам рассказал профессор, явно что-то значит. Не будем забывать об этом.

Фрида и Гитта вернулись в свою квартиру поздним вечером, держась за руки. Разделись и отправились в ванную — вдвоём, чтобы потереть друг дружке спинки.

Их утехи прервал