Историк - Стас Северский

— Я не верю никому, но мне верят все.

— Не я.

— Вы верите, Яров.

— Не теперь.

Я обернулся к нему, наводя на него глаза по его мысленному сигналу. Теперь с его пустыми глазницами, мне в глаза смотрит дуло тяжелого боевого излучателя. Я сдержал его разум, его руку моей волей — он не спустил луч, но не опустил оружие.

— Вы окончательно утратили человеческий облик в видимой мне проекции, Яров.

— Вы утратили вид человека во всех проекциях, Снегов.

— Вас искажает ваша боль, ваш гнев.

— Искажает… Сжигает, Снегов. И сожжет. Вместе с вами.

— Я должен был убрать вас, Яров. Сделать это незаметно для всех, кто заметил смерть порученного вам Ручьинского.

— Вы хоть теперь честны со мной. Или вы просто не способны теперь к честности и к бесчестию? Не помните, что это?

— Нет, не помню. Только общее обозначение. Есть только цель.

— Молчите. Не то я…

— Бессмысленно ненавидеть меня, Яров, как бессмысленно ненавидеть штиль или шторм, дающий одно, отбирающий другое.

— Холодный разум машины не сравним со стихией!

— Это силы, действующие вне жизни, вне смерти.

— У стихии нет воли!

— Воля — только обозначение части программы действий. Это все только программы, сложные или простые.

— Вы не понимаете! У вас в голове лишь схемы и коды! Вы не понимаете! Вы слабее крысы, Снегов!

— Но я сильнее всех людей.

— Вы правы, мы слабы — мы не смогли уничтожить вас раньше! Уничтожить! Ведь вас нельзя убить! Только разрушить! Как машину, как крепость!

— Разрушив меня, вы убьете себя, всех. Время людей подходит к концу. Сдержать его способен только я, только моя сила, моя власть.

— Ваша власть — тяжкий гнет!

— Власть тяжела при единовластии. Но дает власть всегда ровно столько, сколько берет.

— Единовластие — хищное чудовище!

— Только оно способно объединить все силы одной.

— Страхом!

— Один страх перед высшей силой заставляет низшие — объединяться.

— Страх заставляет объединяться в борьбе против него!

— Страх передо мной станет опорой моей власти. Он не оставит никому способности стать моим врагом. Страх передо мной возвысит меня. Он не оставит никому решимости счесть меня врагом. Тогда все силы подчинятся мне. Тогда я направлю всю мощь против врага, которого сейчас вижу я один, которого другие увидят только позже.

— Мы отдаем жизни за систему, за будущее людей сейчас! Мы должны видеть перед глазами систему, которой служим, людей, за которых гибнем! Мы должны видеть перед глазами врага! Сейчас!

— Скоро вы увидите.

— Но сейчас я не вижу ничего, кроме хищного чудовища, которому нельзя вверять наши жизни! Вы с вашей властью — наш враг! А другого нет!

— Он будет, Яров.

— Он будет вашим созданием!

— Будет созданием времени, подходящего к концу. Тогда я стану единственной опорой системы. Только я проведу систему во времени до его окончания, Яров.

— Вы считаете себя подобием той силы, что древние называли — богом?!

— Обозначение сил не имеет значения. Значимо объединение для противостояния.

— Вы что, и человеческий язык забыли?!

— Я помню речевые коды трех систем.

— Вы светитесь, Снегов!

— Свет скроет мое свечение. Теперь я не ступлю во тьму.

— Теперь вы не способны скрыться даже под человеческой маской!

— Теперь мне не нужна маска человека, теперь человек подчинен мне не по своей воле, а по воле моей. Опустите оружие. Вы не способны убить меня.

Яров поднял голову, разбивая оковы моей власти, отсекая путы моей воли, высвобождая руку.

— Я обязан уничтожить вас.

— По моему расчету вы не способны причинить мне ущерб.

— Опущу оружие?! Подчинюсь?! По расчету?!

— Расчет точен.

Яров спустил луч. Я всмотрелся в его разум, но не разобрал ничего отдельного, четкого, среди его высокочастотных мыслей. Высоко поднятые пики застыли в общем подъеме. Это похоже на смерть, на мысли перед смертью. Он отбросил оружие в сторону, устало припав к стене. Я стою перед ним.

— Вы защищены полем…

— Это поле только отсвет моей защиты. Я защищен временем, точным расчетом, расчетом будущего.

— Будущее не точно. Его еще нет, как уже нет прошлого — оно виртуально.

— Мой расчет точен, я вижу неизменное будущее.

— Знаете, что будет, будто это было?

— Знаю.

— И далеко вы зашли?

— Нет. Но я иду дальше.

— Вам теперь открыто время?

— Теперь мне открыты одиннадцать измерений.

— Вы с вашим расчетом теперь находитесь одновременно во всех измерениях?

— Расчетное пространство, время равны реальному.

— Только в расчете. Но вам этого теперь не понять… Теперь вы стали таким, как он — бог. Теперь вы что-то, что когда-то звалось — богом.

— Человек, не способный властвовать, нуждался во властителе. Он создал бога. Создал его с мыслями, что его создал бог. Но со временем человек стал способен к правлению. Он сверг бога. Человек со временем стал богом. Я первый.

— И последний. Богов быть не должно. Богам всегда сопутствуют дьяволы.

— Богам всегда сопутствует знание распределения сил, составляющих единовластие.

— И где ваш злой дух, Снегов?

— Не злой дух. Тишинский — моя «тень».

— Да, точно. Ведь вы больше не разделяете добра и зла. А тени у вас и правда больше нет. Ведь вы — светитесь! Вы светитесь, Снегов!

— Что это? Вы смеетесь?

— Смеюсь! Смотрите, как я смеюсь! И запомните, что излучения и колебания этой частоты — это смех, которого вы не помните! Я смеюсь над вами, над собой! Я не способен даже оскорбить вас! А вы не способны даже оскорбиться! Я подобен языку пламени, говорящему со стылым ветром! Вас больше нет в живых, Снегов! Как нет и меня! Но я сгорю не раньше, чем вы замерзнете! И я приду к вам! Приду убить вас! Хоть вас и нельзя убить! Только — уничтожить!

— Вы не уйдете, Яров.

Я подключился к его нервам, к его пульсу, сжав в кулак его сокращенное сердце. В моей руке оно твердо, скоро оно будет подобно камню. Но оно горит. Оно горит, обжигает мою руку. Он причиняет вред моему разуму. Его мысли горят. Мне не ясно, что он делает. Я стараюсь определить. Пресекаю контакт, который не смог прекратить он, отпускаю его. Яров уходит. Тишинский — он нужен мне сейчас.

Запись № 7

04. 01. 1001 год Эры Порядка 19:00

Тишинский открыл глаза, всмотрелся в мое лицо, в мои мысли яснеющим разумом. «Защитник» отключил его от вертикально установленной платформы, облачил его в форму генерала СГБ, как только он сошел с платформы. Он молчит, впервые видя жизнь, впервые смотря в лицо смерти, впервые смотря в глаза моей власти.

— Тишинский, ищите Ярова. Найдите его.

Его сознание подключается к моему. Теперь эту связь не разорвать никому, ничему. Но он пробует силу, стараясь отстранить меня. Он всегда будет искать мою слабость, мне всегда придется противостоять ему. Но только он, без страха передо мной, способен будет показать мне истину. Он станет моим зеркалом, в котором я увижу мое истинное лицо, он станет моим стеклом, через которое я увижу чужие лица.

— Все данные моей памяти утверждают, что он мертв, Снегов.

— Данные вашей памяти — данные СГБ.

— У вас есть другие?

— Возьмите мою память, Тишинский.

— Вы видели его. Он здесь.

— Не известно. Теперь я вижу проекции распадающейся памяти.

— Проекции вашего разума были бы записаны в мысленном отчете вашим кодом от вашего имени. Это не проекция вашего разума — это посторонний объект.

— Возможно, что моя отмирающая память точно сохраняет коды, частоты чужих мыслей, точно проецируя их. Возможно, что мой разум регистрирует коды, частоты моей прежней памяти, как чужые. Ни я, ни мои «защитники» не нашли четких различий при сличении записанного кода с кодом мыслей Ярова. Теперь его должны проверить вы, как человек.

— Не зная предела способностей вашего разума, я не смогу установить подлинность Ярова.

— Пределы моего разума еще не известны, его перестройки еще не завершены. Ищите Ярова, Тишинский, считая, что он жив. Но соблюдайте секретность. Никто не должен знать, что вы ищете его, не зная, жив он или мертв.

Он впервые устремил в мои мысли всевидящий взгляд, жадный, как у зверя, холодный, как у машины.

— Я понял.

— Он знал, что я способен видеть его мысли, его жесткую память. Он скрыл от меня данные.

— Его жесткую память вы просмотрели — все уровни. Хранящие память нейроны не разрушены. Данные сохранены — они только скрыты. Их возможно открыть.

— Он не сохранил ничего, что был намерен утаить.

— Разум фиксирует все, что видит и слышит его носитель.

— Только то, что считает значимым его носитель.

— То, что не доходит до долгосрочной памяти, остается в краткосрочной. Необходимые данные должны были быть сохранены при вашей встрече.