Ветер мщения - Макс Шейдлинг

— На, Соня, выпей воды! Она из лучшего в городе источника. Это вернет тебе силы. Да не надо так отчаиваться! Ты же крепкая, как скала и гордая, как орел!

— О, да…— Она вздохнула и безмятежно посмотрела ему в глаза.— Пожалуйста, отдай эти бирюльки своей дочке, почтенный Сулиш.

— Да нет же! Ты не поняла! Один из них все-таки настоящий! И как он затесался в эту компанию! Смотри!

Конечно, девушка его узнала: это был тот самый перстень, с которым она так долго провозилась. Видимо, перед наследниками встала подобная же проблема, но, в отличие от Сони, они с ней не справились. Дивный темный рубин изумительной огранки в массивной золотой оправе. Скупщик хитро улыбнулся:

— Корабль на него, конечно, не купить, но пару хороших коней…

Соня встрепенулась:

— Пару коней?

— Конечно! А почему нет? Тебе не стыдно ходить пешком?

И положил перед ней толстый кошелек с золотом. Соня украдкой вытерла глаза, улыбнулась:

— До встречи, достопочтенный Сулиш. Пожелай мне удачи!

— Бряк-бряк! — Колокольчик над дверью…

Взгляды посетителей тут же обратились на вошедшую пару. Мигом оценили их потрепанный вид и вернулись к своим прерванным занятиям: щипать вертлявых подавальщиц и ублажать себя любимым напитком. Соня и Хайрас протиснулись в дальний угол, заняли широкую скамью. Соня с любопытством огляделась. Большой зал с низким закопченным потолком был заставлен тяжелой, грубо сколоченной мебелью. Лохматая собака, высунув красный язык, лениво перебирала лапами в огромном колесе, насаженном на рукоятку вертела. Дымок от догоравших в очаге дров облизывал со всех сторон вращавшуюся тушу кабана. По стенам висели пучки лука и трав, блестела на полках медная кухонная утварь. Хозяин заведения, сдвинув на затылок полосатый колпак, хлопотал за стойкой. Краснокожий матрос, с цветной татуировкой по всему телу, играл на каком-то странном инструменте заунывную мелодию. Пахло жареным мясом и острыми восточными приправами. Соня вздохнула, глядя на стол, который проворные служанки тут же заставили снедью:

— По крайней мере, нужно отдать должное этим бараньим ребрышкам.

Хайрас рассеянно кивнул. Ребрышки и впрямь заслуживали внимания. Они призывно торчали из мисок с фасолью, украшенные пучками петрушки.

Девушка набросилась на еду, продолжая украдкой изучать публику, большую часть которой составляли оборванцы, воры, попрошайки, шлюхи. Встречались здесь и добропорядочные граждане — они заходили в таверну пропустить кружечку-другую вина, поболтать о том, что творится на белом свете, послушать странствующих сказителей и песнопевцев.

Соня жевала мясо, отламывала куски лепешки, выплевывала под стол мелкие косточки и думала: «Боги играют нами, как фарфоровыми кхитайскими болванчиками. Разве могла я думать, скользя длинным бархатным шлейфом по отполированным полам хауранского дворца, что когда-нибудь окажусь в таком заведении?..»Она не сразу сообразила, что ее спутник уже давно что-то пытается ей втолковать:

—…страшно навлечь на себя гнев древних богов, но я не вижу другого выхода: я не могу вернуться без коней, и не хочу скитаться изгнанником. И если меня там ждет смерть… Что ж, я готов.

Соня резко отодвинула миску:

— Что? Что ты там про коней?..

Юноша заморгал обиженно:

— Я тебе говорю о сокровищах, а ты вцепилась, как дикарка, в эти кости и обо всем забыла!

— Что-о?! Какие еще сокровища? — Соня немедленно насторожилась. Гирканец насупился.

— Да ты совсем меня не слушала! Говорю же — по пути в Замору я подслушал разговор двух жрецов, когда прятался среди колонн древнего храма…

— О чем?

— О святилище древних зверобогов где-то на севере Кезанкийских гор!

Соня передернула плечами.

— Я тысячи раз слышала подобные сказки. Мир полон легенд о забытых всеми сокровищницах, полных золота и драгоценностей, которые только и ждут, чтобы мы с тобой явились поживиться ими! С чего ты взял что в этих байках есть хоть толика истины?

Хайрас шуганул какого-то попрошайку и сжал ее руку:

— Я уверен, что жрецы не лгали. С чего бы? Ведь они не знали, что их кто-то слышит! Они говорили — святилище настолько древнее, что никто не помнит, когда оно появилось. Люди ходили туда веками со своими бедами, вымаливая у суровых небожителей милость, и оставляли взамен все самое ценное!.. Но место это охраняется богами, сила которых очень велика. Так что вряд ли я выберусь оттуда живым…

Девушка задумчиво уставилась на языки пламени.

— Все равно я не очень верю в эти россказни. Но придется самой убедиться — другого выхода я не вижу.

Она выдержала долгую паузу, наслаждаясь его смятением:

— Что ж… Я покупаю нам в дорогу коней, а ты будешь проводником.

Хайрас вскочил:

— Ах, Соня!..

Она остановила его движением руки:

— Спокойно! Не люблю суеты…

— Я буду тебя охранять!

Соня хмыкнула:

— Ты? Меня?

Хайрас умоляюще сложил руки:

— Соня, поехали! Пожалуйста! Ведь вдвоем вдвое легче! Я буду коней чистить, стряпать… А в сокровищнице, если доберемся, мне лишнего не надо. Только чтобы бритунских лошадок купить, как обещал. Это дело чести, сама понимаешь…

Соня медленно встала, кинула хозяину монетку и вышла на улицу. Хайрас поспешил следом. Она со странной усмешкой, не мигая, уставилась на него.

— Вы, степняки, народ дикий: «Честь, честь!..» Правда, мой отец тоже был из ваших мест… Поэтому, наверное, и я такая уродилась. Ну, со своей честью ты разбирайся сам, а уж если едешь со мной, знай: как только у меня возникнут сомнения, что ты можешь меня бросить в трудный момент, я позабочусь о том, чтоб ты до этого момента не дожил… Предупреждаю сразу. Это к слову о чести.

Хайрас молча протянул ей руку. Соня плюнула на свою ладонь и хлопнула его по руке, скрепив таким образом договор.

Ветви гигантских деревьев смыкались над их головами, образуя высокий ажурный свод, пронизанный сотнями тонких солнечных лучей. Соня, закинув голову, щурилась от яркого света, наслаждаясь ровным ходом своего белоснежного крепыша.

Она специально не стала обрезать его длинный хвост, струящийся почти до земли. Нергал с ними, с кустами и репейниками — можно ведь и подвязать его, если будет надо.

Хайрас зевал во весь рот, то заваливаясь на бок, то клюя носом в гриву. Он не спал большую часть ночи, охраняя их маленький лагерь от хищников, и сейчас ему было не до красот природы: лишь бы его рыжий Бониций не споткнулся о змеившиеся по земле толстые корни — полет с высокой спины коня мог бы кончиться для него плачевно. Но гордость не позволяла ему признаться в своей слабости, а Соня ехала впереди как ни в чем не бывало и даже не оборачивалась.