Ветер мщения - Макс Шейдлинг

Обгрызенный ноготь мага гневно тыкался то в одну, то в другую звезду.

— Утренняя лазоревая Аструс никогда не была столь близка к воинственной Морре. А вон твоя звезда, золотистая Шис-Ха. Что? Не видишь? Конечно! Ещё бы! Ведь к ней приблизилось созвездие Ледяного Дракона, и затмило её чистое сияние! — Он стукнул кулаком о стену и припал к руке правителя.

— Луна находится в своем шестом доме, мой повелитель, и в той своей фазе, которая особенно влияет на тяжелые огненные духи Ра, угнетая эфирные…

Гвальберт терпеливо ждал. Вот уже два года, как этот чудак прижился в его дворце. Конечно, болтали о нем всякое… Кого из нас миловала злая молва? И высокомерен, и заносчив до дерзости, и глаз у него дурной, а уж язык — тот впору вырвать. Мага давно бы уже поколотили, но боялись нечаянно прибить до смерти — и тогда не миновать гнева правителя. Ведь звездочет пекся о благополучии правителя более, чем о себе, поражая точностью предсказаний. Сколько раз он спасал его, отводя кинжал убийцы или кубок с ядом. Сколько раз предупреждал о предательстве, измене, коварных засадах и ловушках! И благородство Гвальберта не позволяло ему быть неблагодарным. Да и долгие их беседы приучили прислушиваться к словам этого человека.

Зато дворцовая челядь шарахалась при виде его в сторону, боясь услышать: «Дом твой вижу объятый огнем…», или «Готовься к похоронам — не сегодня, завтра овдовеешь». Или просто: «Остерегись!» Тогда только и жди — либо палец топором оттяпаешь, либо кошель на базаре срежут… И ведь каждому, изверг, найдет, что сказать!..

Гвальберт тем не менее полагал, что всё это — наговоры, свидетельство зависти людской и глупости, и продолжал советоваться с ним всякий раз, когда дело казалось ему сложным или важным для государства. Мудрец хрустел пальцами и, потупив очи, бойко вещал про звезду Аль-Кра и лунные фазы. Да, что-что, а предсказывать астролог умел. Даже тогда, полгода назад, когда белые ледяные пчелы кружились в стылом воздухе и этот безумный юнец решил, что пора ему носить отцовскую корону, даже тогда он — он! — оказался прав. А как не хотел верить тогда Гвальберт в этот заговор! О! Стоило на это полюбоваться! Метался, как раненый зверь, круша всё на своем пути и, обещая затравить его голодными псами, пока сам не убедился. Щенок, правда, всё равно сбежал… Уж, конечно, не без попустительства папаши. Зато теперь воюют друг с другом, и конца этой войне не видно! А тогда, когда он увидел сборище предателей, ах, какая мука обезобразила его красивое лицо! Ах, как отрадно было осознавать магу, что сам правитель Бритунии — ходячая легенда! — оказался всего лишь жалким несчастным отцом, словно простой кузнец, узнавший, что его дочь бегает на сеновал к соседскому сынку.

И вот сейчас он, астролог и маг Первой ступени Куфаронус, прислушиваясь к горланящим у кого-то на дворе петухам, убеждал короля взволнованным голосом, хватаясь то за древние свитки, то за свое сердце:

— Государь, страна в опасности, и лишь ты знаешь, как её спасти, какой ценой! Но надобно тебе поторопиться: Дракон смыкает своё кольцо над маленькой золотистой звездой! Всё сложится для тебя удачно, и боги будут милостивы, но цену за это хотят немалую, и я вижу, как тучи сгущаются над твоим посланцем! О, он слишком одинок! Ему нужны спутники!..

Гвальберт молчал, и лишь желваки на скулах выдавали его смятение.

— Король мой, то, что суждено, должно свершиться быстро и тайно! Без промедления! Но я слышу топот копыт трех коней! Трех! Ибо мало одного пылкого сердца. Надобно ему помочь сильными руками и мудрой головой! Поспеши, государь!

Куфаронус устало опустился на скамью и закрыл глаза. Он чувствовал себя совсем разбитым — такие предсказания высасывали из него все силы и, казалось, саму жизнь. Его охватывало полное безразличие ко всему происходящему — будь что будет! Он сделал всё, что мог… Гвальберт уронил на грудь тяжелую голову. Даже не глядя на него, маг знал, о чем сейчас он думает.

Между тем, дворец просыпался. Ночь, полная тревог и сомнений, подошла к концу. Гвальберт подошел к окну и мысленно взмолился: «Боги, если вы меня слышите, и если я прав — пошлите мне знак!» И он совсем не удивился — он был к этому готов — когда мимо окна навстречу восходящему солнцу пролетели три голубя. И тогда он повернулся к Куфаронусу:

— Послушай, друг мой, воистину, всеведущие боги свели наши жизненные пути…

Маг, с непроницаемым лицом, степенно кивал…

Солнце только поднималось над ближним лесом, когда три всадника поспешно покинули город через восточные ворота, показав часовым перстень короля и не вдаваясь в долгие объяснения.

Топот копыт далеко разносился в молочном тумане, белки испуганно взлетали на верхушки сосен и с любопытством посматривали вниз, прислушиваясь к странной песне:

Ах, если б не была любовь ревнива,На свете бы слылаЯ между женщин самою счастливою!..

Дюжий жеребец приседал на задние ноги, когда в конце куплета седок хлопал его по плотному заду и восклицал, обращаясь к хрупкому на вид собеседнику:

— Эх, друг мой Дионео! Да в компании с тобой мне дорога вдвое короче покажется! Хоть юн ты и слаб, как комар, но весел и красноречив изрядно! Давай биться об заклад, что мы славно проведем время! И скоро уже два голоса горланили на весь лес:

Эх, бочка винався уж выпита до дна!Тирлим-бом-бом…

Лишь третий всадник зябко кутался в теплый плащ и, казалось, совсем не разделял веселья своих спутников.

… Да, покойничек уже попахивал. Соня в этом убедилась, забравшись в мраморную гробницу недавно почившего градоправителя Шадизара, почтенного нобиля Беритолы. Столь пышных похорон, как накануне вечером, она еще ни разу не видела. Соня привыкла встречать смерть в более прозаическом обличии: метко пущенная стрела, ловкий удар меча — и жертва в лучшем случае заваливается камнями или комьями земли тут же, у дороги, а в худшем — летит на дно оврага на радость воронам и куницам. И эта вызывающая роскошь кортежа не могла оставить ее равнодушной расточительством с их стороны, но и величайшей любезностью для Сони. А почему бы и нет? Дураков, слава богам, в любом городе хватает.

Она тщательно запомнила, где находится семейный склеп Беритолы, чтоб потом в темноте не плутать по кладбищу, не тревожить усопших. И вот она здесь. Чего бояться? Покойники — самая тихая компания. Лежат себе, кормят червей, никого не трогают… Соня скручивала перстни с ледяных пальцев и мечтала о том, как завтра же пойдет на базар, постучится в лавку седобородого Сулиша, щедрее всех скупающего краденое. И в темном закутке, подальше от посторонних глаз, она выложит на узорчатый платок все эти сокровища. А потом… Потом она купит себе коня. Это первое. И уже после этого подумает, что делать с оставшейся кучей денег.