Ветер мщения - Макс Шейдлинг

— Вижу, Хайрас, тебя приводят в изумление мои ласки и мои слезы, ведь ты вряд ли обо мне слышал. Но знай же — я твоя сестра! И сейчас я тебе все расскажу. Как тебе ведомо, наш отец, благородный Шох-Хан, одно время жил в этом городе, и многие его до сих пор помнят. Моя мать, будучи тогда уже вдовой, полюбила его всем сердцем и отринув страх перед родней, сошлась с ним так близко, что следствием этого явилась я. Потом Шох-Хан вернулся на родину в Гирканию, оставив мою мать с ребенком, и больше о нас не вспоминал. Ну, что было — то было. Прошлое легче осудить, чем исправить, но я не держу на него зла. Зато я теперь наконец-то увиделась с тобой, мой братец!

С этими словами она снова обняла меня и, плача, поцеловала в лоб. А когда она стала расспрашивать о родственниках, перечисляя всех поименно, еще больше ей поверил. Беседа наша затянулась. Как я теперь понимаю, не без умысла. Я хотел было уйти, но она сделала вид, что обиделась, и мне пришлось остаться, терпеть не могу женских слез.

После ужина меня отвели в покои, и мальчик-слуга помог мне переодеться. А жара была такая, что я быстро снял с себя верхнюю одежду и спросил у мальчика, где можно… э-э-э… облегчить желудок? Он указал на дверь в углу комнаты и сказал: «Вон там.» Я, ничего не подозревая, туда вошел, наступил на какую-то доску и тут же загремел вниз. Слава богам, не ушибся, но… весь вымазался в нечистотах, еле выбрался наружу… Вот и все. Долго я потом стенал, орал, колотил в дверь, пока добрые соседи не сказали: «Нечего здесь буянить! Скажи спасибо, что тебя не укокошили у этой девки, сумел остаться в живых. Уходи, если жизнь тебе дорога!» Так я в одно мгновение лишился и золота и сестры…

Соня хохотала, размазывая слезы по лицу, и никак не могла успокоиться. Потом спросила:

— Ну, хорошо, умник, а как же ты здесь-то очутился?

— А кони? Мне же во что бы то ни стало нужно их купить! Да я готов на любое преступление!.. А пока я прятался среди колонн какого-то дома, мне удалось подслушать разговор двух слуг об этих похоронах. Вот я и решил попытаться. Но удача выбрала тебя…

Что-то изменилось в его голосе, и Соня быстро выхватила кинжал, прижав его к горлу Хайраса.

— Боюсь, что сейчас тебе опять не повезет.

Он обречено кивнул и уронил руки.

— Что же мне делать? Неужели ты мне не поможешь?

Соня покачала головой. Велико было искушение бросить этого теленка на произвол судьбы, пусть сам расхлебывает свои неприятности… но он был гирканцем! И голос крови заглушал доводы рассудка, повелевая прийти на помощь соплеменнику.

— Ну почему я вечно во что-нибудь вляпаюсь? — вздохнула она.— И зачем ты только сюда полез? Возись теперь с тобой!..

Она стукнула кулаком по стенке гробницы так, что сдвинутая крышка зашаталась. Юноша с уважением посмотрел на нее, а Соня пробурчала:

— Видно, никак не обойтись в жизни без приключений. Что ж, пошли, сокровище, хоть отмоем тебя для начала. А вдруг ты золотой?..

Соня важно шествовала по рынку. Хайрас семенил сзади, отбивая зубами мелкую дробь после купания в ледяной речке, и не сводил глаз с Сониной рыжей гривы, ослепительно сиявшей у него перед глазами.

Но девушка о нем, казалось, и не вспоминала. Она высокомерно посматривала на сновавших туда-сюда людей, и чувствовала себя повелительницей мира. Ей казалось, что она уже ощущает под ногами шершавую палубу легкой галеи… Соленый ветер треплет волосы, паруса хлопают над головой, и чайки с криком проносятся мимо. На боку у Сони — кривая абордажная сабля и пара кинжалов, украшенных драгоценными камнями…

Хайрас дернул ее за полу кожаной куртки. Соня с удивлением взглянула на его сухощавое смуглое лицо с коричневыми,, как лесные орехи, глазами. Пришлось спуститься с палубы корабля на землю…

— Ну, что тебе?

Он молча кивнул в сторону головой, и у Сони невольно раскрылся рот от изумления. О! Какие кони! Какие кони! Забыв обо всем на свете, она кинулась к ним, вдыхая терпкий запах пота и навоза, гладила шелковые шеи, целовала нежные трепетные ноздри, не обращая внимания на надувшихся купцов. Какое ей до них дело! Она вернется сюда, покуда эта собака еще лакает воду из фонтана, и скупит хоть весь этот базар, вместе с дудкой заклинателя змей и ковриком последнего нищего!

Соня последний раз ткнула кулаком могучего тяжеловоза, даже не шелохнувшегося, и направилась дальше. Мимо лавок с глиняной посудой, мимо вонючих чанов дубильщиков кож и красильщиков тканей, мимо кузнецов и оружейников, прямиком к гостеприимному темнокожему Сулишу, старому ее приятелю, которому она перетаскала кучу всевозможного добра, честно отобранного с мечом в руках у проезжих купцов или мимоходом прихваченного у ротозеев.

Все произошло почти так, как и думала Соня. Они оставили безутешного Хайраса на улице — греться на солнце, а сами прошли в заднюю каморку, о существовании которой знал только сам хозяин.

Он тут же принялся хлопотать вокруг Сони. Усадил ее на маленький, обшитый атласом, стульчик, вынес ей блюдо с засахаренными фруктами, и, сияя хитрыми черными щелочками глаз, подробно расспрашивал ее о здоровье. Соня, соблюдая приличия, в свою очередь степенно отвечала, интересовалась его делами и домочадцами, мечтательно разглаживая ладонями яркий шелковый платок, наброшенный хозяином на высокий сундук, служивший ему заодно и столом. Наконец, с обязательным ритуалом было покончено, девушка медленно, чтоб растянуть удовольствие, выложила перед купцом свою ночную добычу. И откинулась на спинку стула, наслаждаясь произведенным эффектом.

Вот с этого-то момента все и пошло наперекосяк. Соня вдруг почувствовала, что удача не просто от нее отвернулась, а еще успела перед этим плюнуть ей в лицо. Сулиш продолжал улыбаться, но уже как-то неуверенно. Он вертел в пальцах украшения, разглядывал их на свет, пробовал на зуб. Потом принес какие-то склянки и ювелирные принадлежности. Соня с ужасом наблюдала, как шипят и темнеют перстни, едва на них попадают капли снадобий, как вытягивается лицо Сулиша, и углы узких губ разочарованно сползают к белой бороде. У девушки екнуло в груди.

Да, родственники покойного оказались не такими уж простаками. А ее крылатая галерея с огромной дырой в днище стремительно погружалась в морскую пучину, трепеща обрывками парусов. Соня сидела с каменным лицом, не поднимая глаз. Что ж… Девушка вздрогнула от голоса Сулиша:

— Мне очень жаль. Соня, поверь, но эти колечки можешь либо раздать детям на улице, либо, извини, вернуть тому, кто тебе их дал. Заметь, я ни о чем тебя не спрашиваю…

Будущая предводительница пиратов внимательно следила, как исчезала под водой самая высокая мачта…