Свидание с чужим парнем - Мария Чепурина

Валькина поношенная куртка уже белела возле нашего малинника.

— Сначала к Максу! — прошептала подруга. — Любовное послание в бутылке! По-пиратски! Я все сделала!

Привыкнув к темноте, я различила в Валиной руке пластмассовую тару от шампуня с бумажкой внутри.

— Зачем такие сложности? — усомнилась я. — Бросить на крыльцо — и все дела.

Валя была непоколебима. С ней вообще невозможно спорить: вечно что-нибудь взбредет в голову и все — либо делай по ее, либо никак.

— Макс же любит море, корабли! Да и вообще, так интереснее!

— Можно подумать, ты на самом деле собираешься стать его невестой, — буркнула я.

— Не занудствуй!

— А как он, по-твоему, будет вылавливать эту бутыль из колодца?

— Какого колодца?! Мы кинем письмо в бочку!

Металлические бочки для нагрева воды и на случай пожара имелись у большинства садоводов.

— Они же на другом конце участка! — ужаснулась я. — Сколько ползти-то придется!

— Трусишь, — констатировала Валька.

— Да не трушу я… А просто…

— Точно трусишь. Ну и ладно! Если ты такая робкая, то я сама все сделаю!

— Не робкая я вовсе!

— Ну боишься же.

— Никто тут не боится!

— Не ори, людей разбудишь.

— Так. Давай бутылку.

— Я сама пойду.

— Давай сюда бутылку!

— А не дам!

Я вырвала бутылку из рук Вальки и полезла через забор. Разумеется, просунув руку в щель, я могла бы спокойно открыть калитку, как, кстати, и на большинстве местных участков, защищенных только хлипким шпингалетиком. Но что, если калитка заскрипела бы? Да и не ищем мы, герои, легких путей…

Я собиралась ползти по-пластунски, но грядки, как назло, оказались расположены не вдоль, а поперек моей дороги. Так что пришлось наподобие зайца прыгать через каждую, потом затаиваться на дорожке, убеждаться, что опасности нет, преодолевать вторую капустную или луковую преграду, снова замирать… Ну и так далее.

«И приспичило же мне во все это ввязаться!» — ругалась я про себя, пытаясь утешиться тем, что грядок осталось всего лишь четыре, три, две… Перепрыгнув последнюю, я облегченно вздохнула: теперь только проползти мимо теплицы — и вот они, бочки.

В эту секунду на втором этаже дома загорелся свет.

— Эй, кто это там? — отчетливо прозвучал голос Андрея.

Спасибо его предкам, что не засадили и не забетонировали пятачок за теплицей! Я юркнула туда и бросилась на землю, словно при обстреле. Пять секунд, десять, пятнадцать… Какая-то возня, шепоток в доме. Минута, другая… Самое обидное — если поймают, наверняка примут за воровку… Еще минута… Что-то сейчас там поделывает Валентина?.. Время, когда ты лежишь на холодной земле, тянется бесконечно. Фигура Андрея по-прежнему виднеется в окне второго этажа. Кажется, тихо. Ну, что ты там завис?! Спать, спать пора! Хватит пялиться, нет здесь никого, тебе показалось! По-ка-за-лось! В саду никого нет! Ну просто совершенно пусто! Слушай мою мысленную команду: выключи свет! Выключи свет! Вык…

Свет погас.

Я выждала пару минут. Потом поднялась, на цыпочках проделала несколько шагов, оставшихся до бочки, кинула бутылку и с удовлетворением услышала, как та плюхнулась в воду.

Теперь можно было возвращаться… Но не тут-то было! На этот раз свет зажегся на крыльце. Снова бросившись на землю за теплицей, я без всякого удовольствия наблюдала нарисовавшуюся возле двери фигуру дяди Гоши, Максового папика. Приехали! Теперь не отвертеться…

— Стой, кто идет! — прокричал папик грозно.

Я, разумеется, и не подумала выходить из укрытия. А вот внутри дома явно послышалось какое-то шевеление. Скрип дверей, потом шаги и чей-то шепот.

— Что-о-о? — спросил папаша.

Кто-то снова зашептался. Интересно, что творится в этом доме? Вот ведь, жаль, что шепчутся очень тихо, совершенно неразборчиво.

— Что ты говоришь? — снова донеслось до моих ушей, после чего из-за двери немедленно появилась рука, схватившая бессонного папашу и втянувшая его в дом.

На этот раз после выключения света я решила выждать подольше и провалялась еще минут десять, раздумывая о том, спит ли когда-либо вообще эта семейка и не водится ли в их типовой избушке каких-нибудь привидений? Уж больно тут ночная жизнь активная, по-моему…

Валька, которой я, выбравшись со злополучного участка, поведала о своих приключениях, как ни в чем не бывало сообщила:

— Ну да, у них папаша сумасшедший! Разве ты не знаешь? Он лунатик. Днем нормальный, а ночами вечно бродит, всех боится, думает, бандиты, каждый час на улицу выскакивает…

— Что-о-о?! — изумилась я. — И ты, зная об этом, послала меня к этому психу?! Вот отлично, вот приехали, подруга называется!

— Во-первых, не к психу, а к Максу записку подбросить, — ответила Валя. — А во-вторых, не послала совсем. Ты сама туда кинулась. Скажешь, что нет?

— Ты должна была удержать меня! Или… хотя бы предупредить об опасности!

— Какая еще опасность? — Валька махнула рукой. — Ведь он же без ружья был?

— Там еще и ружье имеется?!

— Не знаю, просто я спросила. Без ружья ведь? Ну и вот. А ты боишься. Дядя Гоша, он же сам всех пугается, Надюха! Безобидный совершенно!

— Тем не менее.

— Что — «тем не менее»?

— Ты должна была предупредить меня, Валька! Ты же старше и несешь за меня ответственность! — не унималась я.

— Ах вот как! — Валька фыркнула. — Тебя еще и пасти надо! Девочка маленькая нашлась, ишь! Ну пожалуйста, не хочешь — не участвуй. К Катьке я одна схожу.

— Ну и пожалуйста, ну и на здоровье! — ответила я, развернулась и пошла домой.

Впрочем, через две секунды мне пришла в голову мысль, что надо все-таки сопроводить Валентину до Катькиного дома на случай, если она попадет в такую же историю, как я, и вынуждена будет дрожать в каких-нибудь кустах. Отведу тогда душу!

Мы вместе дотопали до Катькиного участка. Валентина признала, что затея с бутылкой оказалась не слишком удачной, и просто подсунула конверт, где лежали цветок и записка, под дверь. Как назло, тут обошлось без происшествий. Душу отвести мне не удалось, зато грела мысль о том, что завтра, когда письма обнаружатся, начнется настоящее веселье.

Вернувшись домой, я заперла дверь, перешагнула через папину раскладушку, добралась до дивана, перелезла через маму и нырнула к ней под одеяло.

— Ну что, на чердаке-то, чай, не сладко?

Это мама. Притворюсь-ка, что не слышу, уже сплю.

— Хр! Хр! Хр-р-р-р!

Проснулась я от того, что кто-то бил обрезком рельса о железные ворота. Этот импровизированный набат звучал у нас в поселке раз в год и означал призыв на собрание. Родители уже встали. Я быстро села на кровати, стала искать тапочки. День обещал быть отличным.