Свидание с чужим парнем - Мария Чепурина

Мария Юрьевна Чепурина

Свидание с чужим парнем

Глава 1. Мы скучаем

Страницы пахнут сыростью. И обложки. И мой матрас, на котором я лежу, когда читаю, — тоже. Да и сама я, наверное, вся уже сыростью пропахла, что и неудивительно: безвылазно сижу на этой отвратительной даче уже две недели, а предки, кажется, пока даже не начали скучать по городу. Кстати, забавное слово — «дача». Звучит так, как будто это какое-то шикарное место, куда ездят отдыхать, а на самом деле — клочок земли (пятнадцать шагов вдоль и двадцать поперек) с малюсеньким фанерным домиком без туалета. И ездят сюда, разумеется, чтобы работать. Ну, в смысле мои родители. А я езжу сюда, чтоб скучать. С самого рождения. Каждый год. На все лето. Потому что кто меня особенно спрашивать-то будет?

Час назад меня пытались заставить полоть морковку, поэтому пришлось срочно вспомнить о книжке из школьной программы на лето и смыться на чердак в свое «гнездо». Здесь хорошо. Чердак — это, пожалуй, самое сносное место на даче: тебе всех видно и слышно, а вот тебя — никому или почти никому. В самый раз если достали и хочется побыть одной. Темновато тут, конечно, даже с лампочкой… Зато ведь и не жарко. Да и во время дождя сидеть на чердаке — самое то: слушать, как капли по крыше барабанят, на матрасике полеживать, книжечкой какой-нибудь наслаждаться… Но это все ерунда. Главное сокровище чердака — старые журналы! Здесь их штук двести, не меньше: «Огонек», «Вокруг света», «Наука и жизнь», «Новый мир»… Всем по двадцать-тридцать лет — с ума сойти! Если честно, я не особенно понимаю, что там написано, да и сильно-то не вчитываюсь. Просто нравится иногда полистать эти древности, картинки, фотографии порассматривать, ну может, проглядеть статью-другую, ту, что покороче…

Впрочем, на этот раз на меня навалилась такая скукотища, что даже журналы не помогали. Клубнику за сегодняшний день я успела проверить уже два раза: гнусные ягоды решительно отказывались краснеть. От чтения классики жутко хотелось спать. На болоте с утра я уже побывала: делать там в одиночку было нечего. Все более-менее нормальные ребята как назло уехали в город. А главное, не было Вальки, моей лучшей подруги. Тусим мы с ней с самого рождения, наверно. Но только в летний период, на даче. Живем-то ведь в разных концах города. А здесь — соседки. Валька старше на год, больше в жизни разбирается, поэтому с ней классно. Маленькая, кругленькая, крепенькая, с короткой стрижкой — иногда она напоминает мне грибок на ножках, этакий боровичок. Другая девчонка, наверное, вся бы извелась, имея такую внешность, — а моей Вальке хоть бы хны! Даже не представляю, что она могла бы выглядеть по-другому. И всякие развлечения придумывать — это она тоже мастер. Хотя, конечно, иногда и с Валькой бывает скучно. Но скучать вдвоем — это как-то все-таки веселее.

Согнувшись в три погибели, постаравшись не стукнуться головой о балку и не ступить ногой в открытый люк, перешагнув через какую-то выложенную для просушки траву и отмахнувшись от болтавшихся перед носом банных веников, я пробралась на другой конец чердака и открыла шпингалет, держащий старую, рассохшуюся деревянную дверь. В тысяча девятьсот мохнатом году мои предки, выбирая модель садовой избушки, остановились на той, что с балконом. А вот сделать перильца для торчащего из-под крыши прямоугольного языка так и не удосужились. Выходить на такой «балкон», разумеется, опасно, поэтому мне это не особо разрешается. Хотя я, конечно, все равно выхожу: лучшего, чем этот язык, места для обозрения своего и соседних участков пока еще не изобрели.

На первый толчок балконная дверь не отреагировала, после второго отвратительно заскрипела, третьему поддалась. Покрытая жестью поверхность языка, конечно, раскалена, поэтому, прежде чем ступать на нее, следует надеть тапки. Держаться здесь можно за крышу — куски выступающей кровли. И вот — замечательно! — все сады как на ладони.

Бетонная площадка вокруг колодца с желтой водой; две стеклянные теплицы; скучно-ровные, словно линейки в тетради по русскому, грядки, разгороженные полосками рубероида; кубический, выкрашенный зеленой краской бак для нагрева воды. По периметру вокруг всего этого хозяйства — ягодные кусты. Мама, присев на корточки, ковыряется в грядке. Терпеть не могу такую работу: мало того, что скучно, так еще то сядешь на что-нибудь мокрое, то муравьишка противный за попу укусит… Так, папа в теплице. Обрывает лишние ветки у помидоров. Этим я тоже не охотница заниматься: руки тут же зеленеют и долго не отмываются.

Если смотреть прямо, то дальше, за межой, участок Елкиных — здоровенной толстой тетки и мелкого, хиленького мужичка. Сейчас их не видно, видимо, сидят в домике, прячутся от жары. Вечером они, наверно, ненадолго выйдут, чтобы побродить среди бурьяна, поругаться и выгулять своего ненаглядного кота Ваську.

Еще дальше, за Елкиными, участок каких-то странных людей, с которыми я не знакома. С утра до вечера (с незначительными перерывами) оттуда слышится писклявый старушечий голос: «Кири-и-илл! Кири-и-и-и-и-илл!» Уж не знаю, что это за Кирилл такой, но, по-видимому, все садовое товарищество его ненавидит.

За Кириллом, у самых ворот, домик сторожа. Возле домика будка с Шариком. Он охраняет все садовое товарищество, и все дачники носят ему объедки. Ну, или если после стола остается что-нибудь невкусное, испорченное. Однажды, когда в город завезли партию пахнущих не пойми чем американских окорочков, у Шарика было несварение желудка, и сторож бегал за четыре километра, до ближайшей станции, чтобы вызвать ему звериную «Скорую помощь».

Что же, посмотрим теперь налево. Прямо за нашим участком проходит широкая дорога. Можно даже сказать, площадь. Здесь грузовики вечно сваливают всякое хозяйство, купленное садоводами: то песок, то щебенку, то дрова, то всякие стройматериалы. В прошлом году прямо под окнами нашей теплицы возвышались три огромные кучи земли, и мы с Валькой перепрыгивали с одной на другую. В горе опилок, привезенной в позапрошлом году, закопали моего пластмассового пупса: так и не нашли, кстати. А самое интересное случилось три года назад: Елкины заказали тогда сто кило навоза, и Максим, который живет наискосок от нас, как раз возле этой «площади»… Впрочем, это длинная история.

Сейчас на площади лежат чьи-то бревна, и их облюбовала местная шпана: великовозрастный лоботряс Дэн, уже закончивший школу, и его дружки. Судя по разговорам, всех их зовут Серыми. Особенно любят эти Серые собираться на бревнах по вечерам: играют в карты, матерятся и кидают камни в наш бак, попадая, разумеется, по теплице… Ой, а что это за штуковина возле бревен? Вчера ее не было. Большая, серебристая, похожа на что-то космическое. НЛО, что ли, решило приземлиться в нашем саду? Напоминает большой кубический кувшин, лежащий на боку… Оно, наверное, и громыхало сегодня утром! А, да ведь это же, наверно, «яма» Степана Петровича! Ну, точно. Уже целую неделю все судачат о том, что наш лысый сосед купил «яму» и ее вот-вот должны привезти. Закопает Петрович этот кувшин у себя на участке, а по горлышку будет вниз лазить и картошку свою на зиму складывать. Интересно, каково там внутри? Надо обязательно обследовать, и в самое ближайшее время!