#Сказки чужого дома - Эл Ригби

Поняв, что не уснет, Ласкез встал и вышел в широкий вагонный коридор, тоже весь узорный и вызолоченный, как подстаканник. Дорожка ковра под ногами была белой и напоминала снег. Ноги утопали в густом ворсе.

Ласкез надеялся, что в коридоре будет пусто: если кто и не спит, то допивает что-то за столиком в вагоне-ресторане. Он собирался немного пройтись – размять ноги и подумать… хорошенько подумать. О Тэсс и Джере, о Рониме, о полузабытом сне, который…

– Простите. У вас не найдется закурить?

В конце вагона у открытого окна стояла женщина. Высокая, худая и жилистая, она с тоской разглядывала уже почти дотлевшую сигарету в своей руке. Видимо, последнюю.

– Извините, нет. – Он сделал несколько шагов навстречу. – Не курю.

Женщина огорченно улыбнулась. Рот был ярко накрашен, но в сочетании с угольной подводкой век это почему-то не выглядело вульгарным, как у многих девчонок Крова. Светлые волосы выбились из высокой прически, удерживаемой искусственными цветами-заколками. Цветы были оттенка запекшейся крови, глухое платье – коричневым. Румяна и пудра мешали определить возраст. Женщина могла быть как моложе ла Довэ, так и старше.

– Что ж, – сказала она. – Тогда поболтайте со мной.

Отказывать было неудобно. Может, потому что ее карие глаза слишком внимательно и властно смотрели. Ласкез подошел.

– Я скучный собеседник, ла.

– Многие интересные знакомства начинаются именно с таких слов, – откликнулась она. В последний раз затянулась и выкинула окурок. – Не замечали?

Он кивнул, предпочитая промолчать. Ласкез не совсем понимал, что делать. Ему не хотелось представляться, а не представиться было невежливо. Выдумать имя? Глупо… Но, кажется, незнакомка догадалась. И, возможно, разделяла нежелание называть себя. По крайней мере, сразу спросила о другом:

– Путешествуете праздно или по делу?

– Едем к… друзьям детства. А вы?

Она положила руку на длинный поручень и устроила на ладони подбородок. Кожа была гладкая и ухоженная, в ухе искрился ромб длинной серьги.

– Еду от… друзей юности. Домой. В Аджавелл.

Ласкез решил не говорить, что выходит там же. Опять кивнул. Невольно принюхался: от женщины пахло ароматной водой. Другой, не той, которой душились девчонки. Тяжелой. Это словно был запах прожитых юнтанов. Точнее, видимо, лучших прожитых юнтанов.

– Вы были там?

– Нет, – признался он. – Я мало где бывал.

– Вам понравится. Мерзкий, дождливый и вдохновляющий город.

– Интересная смесь.

Женщина усмехнулась:

– Это и воодушевляет. К стойкости и подвигам. В Аджавелле живут сильные люди. Когда я туда перебралась, не думала, что привыкну. Люблю тепло.

– Так зачем же вы там поселились, если могли выбирать? – невольно заинтересовался Ласкез.

– Хм… хотелось проверить себя и открыть что-то новое. Пожалуй, так. Есть ли какой-нибудь другой смысл оставлять привычный дом? Я мечтала об этом, когда была молодой и красивой.

– Вы и сейчас очень кра…

Она повернула голову. Карие глаза лукаво, но утомленно блеснули.

– Поверь… – Она резко перешла на «ты», и почему-то это не резануло слух. – Я не напрашивалась ни на какую лесть. Я была молодой, а сейчас вокруг меня уже постепенно начинают дуть ветра Увядания. Или Сбора, что нравится мне больше. Прекрасные ветра, хотя все ветра в чем-то прекрасны.

– Извините, я не хотел…

– Славный мальчик. – Она заправила за ухо локон. – Воспитывался без женской руки?

– Как вы догадались?

Ласкез был впечатлен. Как любителя детективов, его всегда интересовало, как другие применяли дедукцию. Кажется, его вид позабавил собеседницу, потому что она звонко рассмеялась.

– Готов расточать смелые комплименты незнакомкам. Вероятно, потому что так поступают в книгах. Мальчик, который каждый день видит, например, свою мать… он даже не задумывается о таких вещах. Женщина становится привычна. Незачем говорить ей приятное.

Ласкез потупился. Но собеседница тепло и ласково улыбнулась.

– Да. Ты славный. Куда бы ты ни ехал, надеюсь, у тебя все сложится.

Он благодарно кивнул.

– И я надеюсь, что у вас тоже.

Женщина вытянула из-за воротника цепочку, на которой висели маленькие ромбовидные часики. Отщелкнула украшенную белыми камнями крышку, рассеянно глянула на стрелку и выпрямилась.

– Сквозит…

Она попыталась притворить окно. Помогая, Ласкез обратил внимание на тонкие пальцы, пересеченные по средним фалангам двумя шрамами. Женщина перехватила взгляд, убрала руку. Окно со скрипом съехало вниз.

– Что ж. Мы поболтали ровно столько, за сколько я выкурила бы хорошую дорогую сигарету. И это даже лучше. Есть… что-то особенное в поездах и случающихся здесь встречах. Может, то, что они никогда не повторяются. Пора спать.

– Доброй вахты, ла. – Он слегка поклонился.

Женщина повернулась и пошла к выходу из вагона.

Возвращаясь к себе, Ласкез беспокойно думал о незнакомке. И почему-то у него не выходили из головы длинные шрамы на белой коже.

2. Ванкрáм ле'Гóрн

Этот участок побережья отгораживали от гавани острые скалы. Вода здесь, особенно громко шипя и вспениваясь, пыталась лизнуть пятки тех, кто с хищной легкостью ступал по песку. Волны обрушивались друг на друга, поднимаясь, а затем замирая. Их попытки добраться никогда не удавались: люди товýра были ловкими.

Ло Лирѝсс заставлял охрану тренироваться каждый день, прежде чем отпустить ко сну. Они дрались по полчаса на рассвете. Здесь, на мокром песке, в котором легко увязнуть и где так легко споткнуться. Но люди – даже новенькие, даже те, в ком кровь лавѝби смешивалась с чужой или кто вовсе не принадлежал к барсучьей расе, – не спотыкались и не вязли. По крайней мере, Тэсс этого не видела.

Сегодняшний рассвет она, как и предыдущие, встречала здесь, на скалах, скрывавших норы Вáйлент о'Анáтри. Никем не замеченная, она наблюдала за стражниками: с того момента, как они пришли и разбились на пары, до завершения тренировки – когда, добродушно рыча и стряхивая с себя песок, хлопали друг друга по плечам. Они почти не пользовались оружием, самую малость упражнялись с короткими ножами. Бóльшую же часть времени дрались врукопашную. И это было страшное, но захватывающее зрелище. Особенно для Тэсс, которую раз за разом заставляло вылезать на это подобие крыши любопытство. Вместе с отчаянным пониманием, что надо научиться чему-то похожему.

Она вспоминала алые башни. Как дралась Ву, как сражалась доктор. Как Грэгор Жераль и остальные смотрели на загнанных жертв. Тэсс ясно осознала кое-что важное.

Она слабак.

За много юнтанов жизни под Кровом она так и не развила дар Зодчего. За долгое путешествие – не разгадала тайну зеленой подвески. И, вдобавок ко всему прочему, не может постоять за себя. Тем более, за кого-то другого. Слабак. Не умеющий работать ни головой, ни кулаками.

Впрочем, осознание этого скорее привело ее в ярость, чем огорчило. Первые и последние слезы высохли в день, когда ушли корабли с красными парусами. Больше Тэсс не плакала. Она искала решение.

В Вайлент о'Анатри, во всем городе, настала тишина, связанная, конечно же, с отъездом алопогонных, как юных, так и взрослых. Такатан лениво дремал в ожидании большого празднества – Перевеяния между ветром Сбора и ветром Сна. Оставались считаные недели, и ожидание не отравили слухи об облаве, которую устроил Грэгор Жераль. Об этом товур Лирисс позаботился. Он тоже предпочел затаиться.

Старший лавиби казался Тэсс мрачнее, чем раньше. Конечно, у него были на то причины, минимум две: скорый отъезд новообретенного сына и все те ужасы, что произошли в день отбытия Ласкеза. Но то ли Тэсс стала цепляться к мелочам, то ли тут было еще кое-что.

Какой он был – этот ваш главный на острове? Он вам нравился? Как вы жили?

Уже несколько раз товур Лирисс невзначай заводил разговоры об одном и том же. Джер и Тэсс отвечали сдержанно. Они не касались внешности, тем более прошлого управителя. Добрый человек, немного зануда, с ним было хорошо и надежно. Джер и Тэсс не помирились, но в этой осторожной стратегии сходились полностью. И держались ее, пока была возможность. Наверное, от них обоих пахло ложью. Тем более странно, что Лирисс принимал это вранье.

Сейчас, глядя, как охранные по обыкновению сбиваются в кучу, чтобы идти в казарменные норы, Тэсс снова и снова перебирала в голове догадки.

Алопогонный Грэгор Жераль… Ву говорила, что видела их с ло Паолино вместе. Все тот же ки напивался с отцом Джера, отпускал шуточки про Тауру. Они прекрасно ладили. И этот отвратительный кот, Тавенгабар, с ними. Неужели управитель…

Мысль, которую Тэсс спешно оборвала, не была такой уж шокирующей. Испугала она только в первый раз, после первых вопросов от Лирисса. Тэсс тогда поделилась ею с Джером, но…

– Не забивай голову, самка. Ни себе, ни мне. Даже если эти четверо все закадычные друзья… что это даст? Отменяет тот факт, что Паолино за решеткой?