Завоевание Константинополя - Робер Клари

После этого его охватило сильное желание увидеть своего брата{150}, который был в темнице у язычников; и он назначил не-нескольких послов и отправил их на поиски брата. И они искали его до тех пор, пока им не дали знать, что он в темнице, и они поехали в ту сторону. Когда они туда прибыли, то попросили сарацин отпустить его, а сарацины проведали, что молодой человек был братом императора Константинопольского, и они запросили очень высокую цену и сказали, что вернут его только за большой выкуп и тогда послы дали им столько золота и серебра, сколько они запрашивали{151}. Когда они его выкупили, то возвратились вместе с ним в Константинополь.

Когда император Кирсак увидел своего брата, он этому весьма обрадовался и устроил по этому случаю пышное празднество; а брат тоже очень обрадовался тому, что Кирсак стал императором и что добился он императорской власти собственной доблестью. Этого молодого человека звали Алексей. Прошло немного племени, и император сделал его бальи над всеми своими землями и главным военачальником{152}. И тогда Алексей настолько возгордился, получив должность бальи, что жители империи стали выказывать ему чрезмерное почтение и бояться его, ибо он был братом императора, и потому, что император столь сильно его любил.

Однажды случилось так, что император поехал в свой лес поохотиться; и тогда Алексей, его брат, взял и отправился в тот же лес, где был его брат, и, предательски схватив его, вырвал у него глаза{153}. Потом, когда он это содеял, он велел заключить его в темницу, чтобы об этом ничего не узнали. Когда он это сделал, он вернулся в Константинополь, а потом уверил, что император, его брат, погиб, и силой заставил короновать себя императором. Когда воспитатель сына императора Кирсака{154} увидел, что дядя мальчика предал его отца и предательским путем стал императором, он поступил не иначе, как взял дитя и отвез в Германию к его сестре{155}, которая была женой германского императора, так как он не хотел, чтобы дядя загубил мальчика, более законного наследника, чем его дядя Алексей.

Теперь вы слышали, как Кирсак возвысился, и как он стал императором, и как его сын бежал в Германию, и почему крестоносцы и венецианцы направили к нему послов по совету маркиза Монферратского, своего сеньора; также слышали вы в начале этой истории и о том, что они сделали это, чтобы получить добрый предлог для похода в константинопольскую землю{156}. Теперь мы расскажем вам об этом дитяти и о крестоносцах и как крестоносцы послали к нему послов, и как потом они двинулись в Константинополь, и как они его завоевали.

Когда маркиз сказал пилигримам и венецианцам, что тот, кто залучит к себе это дитя, о котором мы вам уже говорили, тот будет иметь превосходный предлог, чтобы двинуться на Константинополь и обеспечить себя там припасами, то крестоносцы снарядили должным образом двух рыцарей и послали их в Германию к этому юноше сообщить, чтобы он прибыл к ним; и они поручили сказать, что помогут ему отвоевать то, что является его правом. Когда послы прибыли ко двору императора Германии, где находился молодой человек, то передали ему, что им было поручено. Когда молодой человек выслушал их и узнал, с каким предложением направили к нему послов знатные крестоносцы, он весьма обрадовался и устроил послам пышное празднество и выказал им полное расположение; и он сказал, что он посоветуется с императором, своим деверем{157}. Император выслушал молодого человека и сказал, что ему представляется поистине прекрасный случай, и он посоветовал ему поскорее отправиться в путь и сказал, что он никогда не получит и самой малой части своего наследства иначе как с помощью бога и крестоносцев.

Молодой человек хорошо понял, что император дает ему добрый совет, и он снарядился великолепнейшим образом и поехал вместе с послами; а еще до того, как молодой человек и послы прибыли в Задар, флот крестоносцев отбыл к острову Корфу, потому что пасха уже прошла{158}. Однако когда флот двинулся туда, две галеры все же были оставлены в Задаре, чтобы подождать послов и молодого человека{159}. И пилигримы пребывали на острове Корфу, пока из Германии не приехали послы и молодой человек. Когда юноша и послы прибыли в Задар, они нашли там эти две галеры, которые для них оставили, и они вышли в море и плыли до тех пор, пока не прибыли на Корфу, туда, где был флот. Когда пилигримы увидели, что молодой человек прибыл, все они вышли ему навстречу, приветствовали его и устроили ему пышное торжество. Когда молодой человек увидел, что знатные люди оказывают ему такие почести, как и все, кто находились на кораблях, которые там были, он обрадовался, как никто другой до этого никогда не радовался. И тогда маркиз вышел вперед, взял молодого человека и увел его в свою палатку{160}.

В то время как юноша находился там, все знатные бароны и дож Венеции также собрались в палатке маркиза; и они судили и рядили о том, о сем и в конце концов спросили у юноши, что он сделает для них, если они поставят его императором и возложат на него в Константинополе корону; и он ответил им, что сделает все, чего бы они ни пожелали. Так они судили и рядили, пока он не сказал им, что выдаст войску 200 тыс. марок{161} и будет на свой счет содержать флот в течение одного года, и сам отправится с ними за море со всеми своими силами, и до конца своих дней он будет содержать в Заморской земле за собственный счет 10 тыс. вооруженных ратников и что всем крестоносцам, кто уедут из Константинополя и отправятся за море, он доставит пропитание сроком на один год{162}.

И тогда созвали всех баронов войска{163} и всех венецианцев, и когда все они собрались, то дож Венеции встал и обратился к ним с речью. „Сеньоры, — сказал он, — теперь нам представляется резонный предлог двинуться на Константинополь, ежели вы это одобрите, ведь с нами — законный наследник трона“. Так вот, нашлись тогда и такие, которые не согласились идти в Константинополь, и они говорили: „Ба! Что нам делать в Константинополе? Нам нужно совершить наше паломничество и выполнить наш замысел идти на Вавилон или Александрии, да и флот наш должен следовать вместе с нами лишь один год. а уж полгода прошло“. Другие возражали им: „Что нам делать в Вавилоне или в Александрии, когда у нас нет ни продовольствия. ни денег, с которыми мы могли бы отправиться туда? Для нас куда лучше, прежде чем мы двинемся прямо туда, добыть съестные припасы и деньги, воспользовавшись подходящим случаем, нежели идти туда погибать от голода. Тогда мы сможем добиться какого-то успеха, а ведь Алексей предлагает нам идти вместе с нами и содержать наш флот и всю нашу рать за свой счет еще в течение года!“{164}. И маркиз Монферратский более, чем кто-либо другой из тех, которые там были, приложил усилий, чтобы двинуться на Константинополь, потому что он хотел отомстить за обиду, которую нанес ему император, правивший тогда империей. Ну, а теперь мы прервем наш рассказ о флоте и поведаем вам об оскорблении, из-за которого маркиз возненавидел императора.

Случилось так, что маркиз Конрад, его брат, принял крест и отправился за море, он вел две галеры и по пути побывал в Константинополе. Когда он приплыл в Константинополь, то беседовал с императором{165}, и император оказал ему добрый прием и приветствовал его. Как раз в то время некий знатный человек из числа жителей города{166} осадил императора в Константинополе, так что император не отваживался выйти из города. Когда маркиз это увидел, он спросил, как же это произошло, что тот сумел так осадить его, а император не осмеливался сразиться с ним; к император ответил, что его люди в душе не сочувствуют ему, и нет от них подмоги; вот почему он не решается с ним сразиться. Когда маркиз это услышал, он сказал, что поможет ему, если тот согласен, а император ответил, что он, конечно, согласен и что за помощь окажет ему великое благодеяние. Тогда маркиз сказал императору, чтобы он приказал созвать всех горожан римского закона, т. е. всех латинян города, что он, маркиз, вооружит всех их и введет в свой отряд и сразится с врагами, латиняне же эти составят авангард, а император пусть возьмет всех своих людей и следует за ним. И император приказал созвать всех латинян города. Когда все они явились, император распорядился чтобы все они вооружились, и когда все они вооружились, а маркиз вооружил всех своих людей, он взял с собой всех латинян и выстроил свои боевые отряды наилучшим образом; а император тоже вооружил всех своих и взял их с собой. И тогда маркиз взял да и выступил вперед, а император следовал позади него Едва маркиз вышел за ворота вместе со всеми своими отрядами, император приказал запереть за ними ворота. Как только этот Вернас, который осаждал императора, увидел, что маркиз собирается померяться с ним силою, он со своим войском выступил навстречу маркизу. И когда они уже сходились, Вернас взял да и пришпорил своего коня и вырвался вперед, оторвавшись от своего войска на расстояние брошенного камня, чтобы ринуться навстречу отрядам маркиза. Когда маркиз увидел, что тот приближается, он помчался навстречу и с первого удара копьем поразил его в глаз, и убил его этим ударом. Потом он стал рубить мечом направо и налево, и он и его воины, и многих поубивали. Когда противники увидели, что их сеньор погиб, они бросились наутек и обратились в бегство. Когда император, предатель, который велел запереть ворота за маркизом, увидел, что они побежали, он тоже выступил из города со всем своим войском и стал преследовать бегущих; и они, маркиз и он, захватили немалую добычу — и коней и всякого иного добра. Вот так отомстил маркиз за императора тому, кто его осадил. Когда они их разбили, оба, император и маркиз, вернулись обратно в Константинополь. И когда они вернулись и скинули доспехи, император очень тепло поблагодарил маркиза за то, что он так хорошо отплатил его врагу; и тогда маркиз спросил у него, зачем он приказал запереть за ним ворота. „А! — воскликнул император, — теперь ведь все в порядке“. „Да, только теперь, благодарением божьим“,сказал маркиз. Прошло немного времени, как император и его предатели замыслили великую измену, ибо он хотел погубить маркиза{167}. Но некий человек почтенного возраста, узнавший об этом, проникся такой жалостью к маркизу, что благородно пришел к нему и сказал ему: „Сеньор, бога ради, уходите из этого города, ибо если вы останетесь здесь еще три дня, то император и его предатели, замыслившие великую измену, схватят вас и убьют вас“. Когда маркиз услышал эти вести, он встревожился. Той же ночью он покинул город и, приказав приготовить свои галеры, пустился в море; и еще прежде, чем наступил день, он уехал; и он не останавливался, пока не прибыл в Сюр{168}. Так вот он приехал сюда до того, как Святая земля была утрачена{169}, и король Иерусалимский скончался{170}, и все королевство Иерусалимское было утрачено и не было других городов, которые бы удержались, кроме Сюра и Аскалона. А у покойного короля были две замужние сестры: некий рыцарь, мессир Гюи де Лузиньян, что в Пуату, женился на старшей, к которой перешло королевство, а мессир Годфруа де Торон — на младшей{171}. И вот однажды собрались все знатные бароны земли, и граф Триполи{172}, и тамплиеры, и госпитальеры в Иерусалиме в храме{173} и говорят один другому, что надо развести монсеньора Гюи с его женой, потому что королевство-то перешло к ней и нужно найти для нее другого барона, который способен быть королем более, чем мессир Гюи. И они это сделали. Они их развели, и когда их развели, то никак не могли прийти к согласию насчет того, за кого ее выдать; и случилось так, что в конце концов они и вовсе переложили решение этого дела на королеву, которая была женой монсеньора Гюи{174}. И вот они вручили ей корону и предложили отдать ее тому, кого пожелает, чтобы он был королем. И как-то в другой день собрались все бароны, и тамплиеры, и госпитальеры, и там был еще граф Триполи, лучший рыцарь в королевстве, который думал, что дама отдаст корону именно ему; и был там монсеньор Гюи, чьей женой королева являлась. Когда все собрались, дама взяла корону; поглядев направо и налево, она увидела того, кто был ее мужем, подошла к нему и возложила ему корону на голову. Так мессир Гюи стал королем{175}. Когда граф Триполи это увидел, он был столь расстроен, что со злобы уехал в свою землю, в Триполи{176}.