Тайна желтого окна - Федора Кайгородова

– Извините, господа! – откланялась я. – Дела-с! – печаль по поводу земного рая не помешала мне уничтожить все оставшиеся бутерброды.

Мы с Августином вошли в конференц-зал и принялись обходить одну за другой висевшие там гравюры. Некоторые молодой человек внимательно разглядывал, мимо других торопливо проходил. Я следовала за ним, не пытаясь проникнуть в систему его размышлений.

– Скажи, какой сюжет отвечает твоему сегодняшнему настроению? – вдруг спросил он.

– Пожалуй, вот этот – Рауля Рошетта «Античные скульптуры».

– Почему, Женечка?

– А здесь волосы у всех торчат в разные стороны, как у нас сейчас – мысли!

Августин смеялся долго и раскатисто – его густой голос разнесся над бассейнами и затих под стеклянным потолком.

– Ну, Женечка! Я всегда знал, что у тебя нестандартное мышление! – сказал он, продираясь сквозь собственный громовой смех.

– Ну да? Может, дашь рекомендацию по переводу в вашу лабораторию, где собрались одни чудаки? И обрати внимание, женщин среди чудаков почти не бывает.

– Ну, да! Ну, да! Ценное замечание, – кивнул Августин, не вникая в мои слова.

– Я тебе еще нужна?

Ответа Августина я не услышала, а, оглянувшись, увидела, что он вперил свой зеленый взгляд в гравюру Рошетта. При этом он рассеянно пощипывал свою короткую бородку, как будто пытаясь выдернуть из нее волоски.

Я не стала возвращаться назад к излишне рассудительным и таким растерянным сегодня «растительникам», а пошла прямиком к Купальне – подходило контрольное время встречи с рыбами-мимозами. Маленький кусочек змеиной кожи, если честно, напугал ученых. В институтском дворе легче было встретить тигра с двумя головами, чем змею.

Не знаю почему, но мне становилось спокойно возле бассейна. Может, потому, что это была единственная ниточка, которая связывала меня с моими любимцами?

Гигантская кувшинка уже утратила свой горделивый вид и снова поникла. Возле нее плавали утки – обычные серые. Они ныряли и беспечно гоготали, дергая кувшинку за желтеющие листья, видимо, ей это нравилось. Виктория понемногу розовела, но не так интенсивно, как при общении с Володей. Потом утки выбрались из воды и, отряхивая перья, вперевалочку направились в свой вольер – к корытцам с едой. Я тоже, следуя их примеру, погладила кувшинку по вялым листьям, и она тут же отозвалась слабым поклоном. Легонечко свистнув, я присела на край бассейна и подождала – Коль и Альфред не появились. Мне не хотелось никуда идти, хотя я знала, что через некоторое время Виктория снова начнет меня доставать притязаниями на ласку. Почему я должна с ней нянчиться? А может, я хочу просто посидеть на краю бассейна и просто подумать… ни о чем.

Откуда-то вынырнула запоздавшая утка и, недовольно гогоча, ринулась к корытцам с едой. Тоже, наверное, мыслительница – домечталась до пустой миски.

– Ты обедать-то думаешь, смешная девчонка? – как всегда ниоткуда материализовался Володя, обнимая меня за плечи. – Что-то я не видел на тебе этого веселого сарафанчика.

– Сто раз видел, подлиза! – щелкнула я его по носу.

Он был удивительно ласковым, но ужасно этого стеснялся.

– Ну, значит, это тебе загар африканский к лицу, – ответил он, садясь рядом со мной на бордюр бассейна. – Так как насчет обеда?

– Я здесь пообедаю, – ответила я. – Не хочется пробираться сквозь кордоны белоблачников.

На самом деле я с такой страстной надеждой ждала своих мимозок, что не могла уйти из научного городка, из-за этого и ночевала в лаборатории.

– А я рискну, – сказал муж, – надо покормить попугая. И кстати, учитывая наступающие события, – он осторожно взглянул на меня и взял за руку, – вернее, возможное развитие событий, отдам птицу на время соседке. Скажу, что у нас командировка. Заодно и продукты надо из доставочного ящика переложить в холодильник – я заказывал утром.

– Когда ты только все успеваешь? – я улыбнулась ему и поцеловала в шею.

Он покраснел и украдкой оглянулся вокруг, не видел ли кто наших нежностей, по его понятиям личная жизнь должна проходить в стенах дома, даже, если мы муж с женой, а я сделала вид, что не заметила его осторожности.

– Я просто не мечтаю попусту, – ответил он, стремительно поднимаясь с края бассейна.

Он зашагал в сторону арки – высокий, сильный, решительный. Я долго смотрела вслед. Я думала, с каким необыкновенным человеком свела меня судьба: ранимым и хрупким он был только в вопросах межличностных отношений, что касается работы, то здесь он был несгибаемым и прочным, как скала. Как бы я хотела не иметь никаких сомнений и всегда знать, что надо делать, а что – нет.

Охранники пропустили Володю, не идентифицируя его личность, он даже не вынул руку с тейком из кармана – на тейк пипле шифровалась вся информация о человеке, начиная с банковского счета и кончая отпечатками пальцев и рисунком глаз. Моего мужа все знали и любили. Было слышно, как «Белые облака» нестройными голосами прокричали что-то вяло воинственное. Я представила, как безмятежно он проходит сквозь сидящих пикетчиков, улыбаясь каждому и всем сразу. У нас существовало негласное соревнование по воздействию на пикетчиков, то есть, на кого они меньше всего реагируют. Конечно же, общепризнанное лидерство было за Володей – он даже умудрялся беседовать с ними на разные отвлеченные темы.

В двенадцать у меня была назначена встреча в научном ресторане, и я, по опыту зная, как нелегко устроиться там в это время суток, заторопилась. Любопытное это заведение – наш ресторан. Здесь не просто поглощают бесконечный кофе, но и находят сногсшибательные решения, обмениваются околонаучными мыслями и обсуждают последние новости. Так как ресторан открыт круглосуточно, то он считается не только местом питания, но и пресс-клубом. Сейчас общепит гудел от множества голосов, звенел от гор посуды, тонул в голубых дымках антисигар.

Я взяла себе фруктовый коктейль в автомате, так как барная стойка была заполнена на все двести процентов. Свободных столиков тоже не было, пришлось присоединиться к скомпонованной группе, где беседа уже текла по налаженному руслу, я надеялась, что они уйдут к тому времени, как появится корреспондент. Разумеется, все обсуждали недавнее происшествие.

– Ах, не пугайте меня, не пугайте! – говорила Ангелина Валентиновна, томно воздевая густо накрашенные ресницы к потолку, стилизованному под небо. – Это просто одна из миленьких шуточек белых облаков.

– Где же они змеиную кожу достали? – густым рокочущим басом отвечал Святослав, я так полагаю – просто, чтобы возразить, разумных ответов он не ждал.

– Я не знаю, где! – возражала Ангелина. – Но скажите, как, как в нашем рациональном веке могут появиться какие-то загадки? Ведь все изучено вдоль и поперек.

Жизнь – это смешение блуждающих атомов и любовная игра протоплазм, – ученая дама закатила заплывшие глазки. – А вы про какие-то странности природы рассуждаете.

– А мы не рассуждаем! Мы видим! – ответил Святослав.

– Бросьте вы себе нервы трепать, – посоветовал неутомимый толстячок Сергей Иванович, как всегда оптимистически-бодрый – вот будут готовы результаты экспертной комиссии, тогда и гадайте.

Одним словом, я поняла, что появление змеиной кожи расценивается, как странное событие, не имеющее лично к нам никакого отношения.

И тут произошло еще одно происшествие, совершенно неожиданное. Когда в очередной раз распахнулись обе створки легких ресторанных дверей, в зал вошли, вернее, остались стоять на пороге, два представителя «Белых облаков», что само по себе было явлением небывалым. Пикетчики с нами не общались, несмотря на наши неумелые попытки наладить с ними отношения. С другой стороны, мы тоже считали их не более чем амбициозными маменькиными сынками, не способными к самостоятельному творчеству и поиску.

Они остановились в дверях, широко расставив ноги и глядя прямо в зал, где повисла та самая напряженная тишина, от которой не ждут ничего хорошего. Пикетчики резко выделялись среди ученой отглаженной братии: как своими резкими манерами, так и своеобразной одеждой. Никогда я не могла понять, почему они носят такую неудобную одежду, как негнущиеся старинные джинсы. Конечно, мы тоже не пытаем себя черными пиджаками с узкими штиблетами, но хотя бы подстричься-то можно. А самое главное – у белооблачников был смелый, едва ли не дерзкий взгляд, словно они знали что-то такое, чего не знали мы, люди науки и практической реализации.

Они молча оглядели притихший зал, а потом подняли над головой блестящие шкурки – в каждой руке по две. Так, вероятно, делали древние охотники, когда хотели похвастать добычей.

– Смотрите! – сказали они, гневно сверкая глазами.

Мы смотрели. И видели, что это такие же шкурки, как и та, найденная утром возле моих ног. У них была такая же изумрудная окраска искусственного серебристо-ювелирного оттенка. Стало слышно шипение кофейного автомата и звон чашек. Ученые все еще смотрели с иронией, ожидая обычных трюков. Голубые дымки изо всех сил струились к газонакопителям, но сигареты уже застыли в ладонях и уже обжигали изнеженные пальцы.