Облачное счастье - Аннa Шнайдер

Молчаливое мгновение — и изумлённое:

— Ка-ак?!

В этот момент Ясе надоело просто топать по тротуару, да и снег, видимо, уже слегка приелся, потому что дочка, указав ладошкой на детскую площадку, громко возвестила:

— Амя! — Ну вот, опять не мама, а «амя». — Ать!

«Ать» — это было новое Ясино слово. На прошлой неделе Таня сломала себе всю голову, пытаясь понять, что такое «ать», пока дочка, не дождавшись от матери никаких действий, сама не побежала к качелям.

Таня свернула к детской площадке, чуть удерживая Ясю, которая готова была нестись туда чуть ли не галопом, и ответила, не глядя на собеседника:

— Да, Василиса. Если ты забыл — а ты наверняка забыл — Василием звали моего деда.

— А-а-а… Точно. Значит, в честь деда.

— Верно.

Таня ни капли не соврала — называя Ясю, она действительно делала это только ради деда. Ну и… красивое же имя.

Таня стряхнула снег с сиденья, усадила Ясю, чуть толкнула — качели закачались, и в этот момент дочка увидела незнакомого мужчину рядом с мамой. Нахмурила светлые бровки, изучая его, и Таня похолодела — в этот момент Яся показалась ей ужасно похожей на Василия. Кажется, это не увидит только полный идиот.

— Какая голубоглазая, — сказал Вася, улыбаясь. — Не в тебя. Привет, малышка.

Яся нахмурилась сильнее. Незнакомых мужчин она не очень любила. Ещё и поэтому Таня так удивлялась тому, что дочка быстро привыкла к Егору.

Егор. Где он сейчас?..

— Да, не в меня.

— Интересно… И папа у неё не голубоглазый вроде. В кого же она такой василёк?

Таня молчала. Ответить, кроме вранья, ей было нечего.

— А… Таня… а сколько ей… лет?

«Лет». Ох, мужчины. Ребёнок ещё нормально не ходит — а он уже «лет».

— Мало. Через месяц, 16 декабря, будет год.

Василий молчал, и Таня украдкой на него посмотрела.

Он хмурился, глядя на Ясю, и из-за этого сейчас был ещё сильнее на неё похож. Точнее, она — на него.

Кажется, он пытался что-то высчитать, но получалось так себе. В математике Василий всегда был не силён, а уж в этой «беременной» математике — особенно.

— А-а-а…

Таня поняла, о чём он хочет спросить, поэтому выпалила:

— Ты закончил? Нам скоро домой, кушать и спать. Насчёт попросить прощения я поняла, прощаю и не сержусь, забыли. Можешь идти, если это всё.

Но Василий не дал сбить себя с толку.

Сделав шаг, он приблизился к Тане — она даже ощутила его запах. Казалось, он сейчас коснётся её руки — и ей, как ни странно, этого вдруг захотелось.

— Это мой ребёнок. — Не спросил, а подтвердил Василий. — Так ведь, Тань?

Внутри неё всё клокотало и стучало. Несмотря на холод, она чувствовала, как пылают щёки.

Надо было сразу прогнать его, как сделал Егор. И не думать, не вспоминать, и не сочинять лихорадочно сейчас ответ на этот вопрос…

Яркое солнце, с которым у неё раньше ассоциировался Василий, ворвалось в её уютный, но пасмурный мир, и устроило пожар, превратив его в пепелище за несколько минут.

— Твой, — сказала она глухо и, подхватив Ясю на руки, пошла по направлению к подъезду. Дочка недовольно завопила — она ещё не накачалась, куда?! — но Тане срочно нужно было попасть домой. Закрыть дверь и запереть её на все засовы.

— Таня! — Василий бежал следом, но не касался её, не хватал за руки — наверное, боялся, Таня ведь несла ребёнка. — Пожалуйста, стой!

Она молчала, не решаясь что-то говорить, чтобы не дать слабину, не остаться здесь, желая послушать, что ещё он может сказать.

«Лапшу на уши», — раздался в её голове голос Егора, и это придало Тане сил.

— Уходи, — выпалила она уже возле подъезда. — И никогда не возвращайся к нам.

Таня боялась, что Вася пойдёт за ней и в дом, но он вдруг остановился и пропустил её вперед.

И когда она уже почти вошла в подъезд, негромко сказал:

— Я ещё вернусь, Таня.

.

В квартире Яся успокоилась сразу, как только поняла — сейчас её будут кормить. Уселась на свой стульчик и нетерпеливо застучала деревянной ложкой по столу — давай, мама, кашу.

Таня варила эту самую кашу, украдкой вытирая мокрые глаза. Жестокая обида и злость, которые она когда-то с таким трудом заставила затихнуть на самом дне своей души, поднялись в ней сейчас в одно мгновение. Но вместе с ними воскресло и воспоминание о счастливых днях — всё же они были, были у них с Василием! Сладкая боль заполнила её до краёв — и это было хуже всего, потому что мыслить здраво не получалось.

«Я ещё вернусь, Таня», — сказал Вася пять минут назад, и она не понимала, какого чувства в ней теперь больше — страха или ожидания?..