Облачное счастье - Аннa Шнайдер

5

Таня. Прошлое

Три года назад, когда Таня и Вася познакомились, она училась на четвёртом курсе московского технического института, а Василий год как закончил медицинский институт в Петербурге. Он наткнулся однажды на её фотографию в социальной сети, увидев в списке друзей у одной общей знакомой. И написал личное сообщение.

«Что может быть зеленее ваших глаз? Я хотел бы утонуть в них, как тонут в высокой луговой траве. Их взгляд так же мягок. А волосы — рыжие, словно летний закат, — укроют меня, и больше в этом мире мне ничего не будет нужно…»

Да, Василий всегда превосходно умел складывать слова в предложения, от которых дыхание перехватывало. Собственно, он и хотел стать не врачом, а писателем или журналистом, но родители, потомственные врачи, эту инициативу не поддержали — и Василий, зависящий от них и особенно от их денег целиком и полностью, покорился и пошёл в мед. Но любовь к сочинительству у него так и не прошла.

Таня не любила знакомиться по интернету — она считала это бессмысленным занятием. Переписка — это одно, а реальная жизнь — совсем другое, и можно сколько угодно переписываться, а потом не понравиться друг другу при встрече. Сколько её подруг вот так разочаровались — не счесть!

Кроме того, они с Васей жили в разных городах, и от этого подобное знакомство казалось ещё бессмысленнее. Она не собиралась начинать общение, отмалчиваясь, но он писал снова и снова, и через некоторое время Таня не выдержала. Ей просто стало интересно, действительно ли он такой романтик, или придуривается?

Да… Раньше, до их безобразного разрыва, Таня думала — действительно.

«Смогу ли я когда-нибудь погреться в том свете, что исходит из ваших глаз? Я не хочу терять надежды, но вы молчите… Неужели мои слова вас обижают? Я просто никогда в жизни не видел такой упоительной красоты… Хотел бы я стать ветром, чтобы невидимым и неслышимым покружить вокруг вас, если моя телесная оболочка так вам не мила…»

Именно в этот момент Таня не выдержала.

«Милый друг…» — начала она, думая выдержать тот же стиль общения в ответе, но поняла, что не выйдет, и удалила.

«Василий. Не кажется ли вам, что это чересчур?»

«Печатает» — замигало внизу экрана, и Танино сердце предательски замерло в ожидании.

«Вы ответили! Я самый счастливый человек на этой планете! Нет, конечно, мне не кажется. Такой прекрасной девушке, как вы, и этого мало! Но если вас смущают мои слова, давайте просто пообщаемся. И вы увидите, что я вовсе не такой дурак, каким вам сейчас наверняка кажусь».

Сообщение заканчивалось подмигивающим смайликом, и Таня, глядя на него несколько секунд, в конце концов решилась.

Завязалась переписка — обо всём и ни о чём. Она рассказывала про свою учёбу, подруг, любимые книги и фильмы, и удивлялась тому, насколько собеседник её понимает. Не было ни одной любимой книги, которую бы не читал Вася и которая не нравилась бы ему точно так же, как Тане. С фильмами дело обстояло чуть хуже, но всё равно — он с интересом слушал её и даже несколько раз смотрел то, что она советовала. Тане было приятно. И каждый раз, когда она видела новое сообщение в социальной сети или на почте, внизу живота появлялось странное сладко-ноющее ощущение…

Василий, как ей тогда казалось, относился к ней с большой душевной теплотой и трепетом. «Был бы я рядом — на руках бы носил», — сказал он однажды, и она смутилась. В то время — спустя два или три месяца после начала их переписки, — она уже очень хотела, чтобы он был рядом. На руках можно и не носить — хотя бы рядом…

Но расстояние между Москвой и Питером не самое маленькое, да и учёба не давала им расслабиться. Несколько раз Василий ненавязчиво заводил разговор о встрече, Таня отшучивалась, и на этом всё заканчивалось. Но перед майскими праздниками он вдруг заявил, что приедет. К ней. На все праздники!

Таня жила в общежитии, в одной комнате с сокурсницей. На каникулах она всегда навещала родных. Майские праздники тоже посвящала семье… но не в этот раз.

Мама, узнав, что дочь не приедет, немного взволновалась, но Таня успокоила её — ничего страшного, просто курсовую работу никак не может закончить, а сдать надо сразу после майских, вот и просидит за компьютером все выходные. Врать нехорошо, но если бы Таня сказала, что к ней приезжает незнакомый молодой человек из Питера — а для мамы Вася однозначно был бы незнакомым, — она бы с ума сошла. И примчалась бы сама — убедиться, что дочери ничего не угрожает.

Василий приехал первого мая. Таня встретила его на вокзале — и поняла, что окончательно пропала, увидев его солнечную улыбку и глаза цвета самого ясного в мире неба. Когда Таня смотрела в них, она забывала, где находится.

Василий шагнул вперёд, взял её за руку и, скользнув ласковым взглядом по её тёмно-рыжим волосам, прошептал, наклонившись к её уху:

— Тебя солнце отметило…

Сердце рвалось из груди от волнения, и Таня не знала, что ответить. Да и не умела она так говорить, как Василий. Ни писать, ни говорить. Она умела только чувствовать.

Они молча спустились в метро, улыбаясь друг другу, как два безумца. Вася не переставал держать Таню за руку и выглядел при этом таким счастливым, словно достал звезду с неба.

Они вышли из метро в центре города и, по-прежнему не размыкая рук, зашагали по улицам. Погода в тот день была чудесной — светило яркое солнце, и не было ни облачка на нежно-голубом небе, и даже люди словно все до единого улыбались, замечая их счастливые лица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍