Облачное счастье - Аннa Шнайдер

Таня, не в силах пошевелиться, уставилась на крышку дверного глазка, которая закачалась от сильного удара.

— Егор… зачем ты так? — спросила Таня тихо, пытаясь успокоить Ясю — дочка уже начинала рваться с рук, требуя опустить её на пол и дать поползать. — Он ведь ничего плохого не сделал, просто хотел поговорить…

— Не сделал?! — мужчина развернулся к ней, прищурился, глядя на Таню так, словно впервые увидел. — Сделать тебе ребёнка, будучи женатым, а потом кинуть — это называется, ничего не сделать? Хотя в принципе, ты права, он действительно них** не делал для тебя и Яси.

— Егор! — она возмутилась, но тут же замолчала — что можно было сказать? Ведь он прав. Но…

— Что — Егор? Я должен был пустить его сюда, как ни в чём ни бывало? Поговорить? О чём, Тань? Об алиментах с ним можно и по телефону договориться, а больше вам нечего обсуждать.

Она молчала, пытаясь понять, зачем всё же он мог прийти, о чём хотел пообщаться? Какая-то часть Тани при этом брезгливо морщилась и повторяла, что это неважно и Егор прав, но другая… та часть, которая, наверное, всё ещё любила этого человека — ныла и скулила, словно побитая собака, требуя, чтобы её хозяина хотя бы выслушали. В конце концов, у тебя ведь дочь от него, Таня! А ты…

— Неужели до сих пор любишь? — усмехнулся Егор, скрещивая руки на груди, и она машинально отметила про себя эту позу, которую её институтский преподаватель психологии называла закрытой. — Несмотря ни на что? Будешь слушать всю ту лапшу, что он собирается повесить тебе на уши, а потом простишь?

— Почему лапшу? — пробормотала она, отводя глаза. — Я ведь не знаю, что…

— То есть, у тебя есть какие-то другие варианты? — фыркнул Егор. — После того, как он тебя бросил и два года не вспоминал о твоём существовании?

— У меня нет никаких других вариантов! — огрызнулась она, сердито посмотрев на Егора. — Я просто считаю, что людей сначала надо выслушивать, а уж потом, по мере необходимости, бить!

— Так то — людей! — криво усмехнулся Егор. — А это… Впрочем, ладно. Хочешь его слушать — слушай. А я, пожалуй, пойду.

— Куда?..

— Домой к себе, куда ещё. Я и так собирался, а тут уж и сам бог велел. Пойду одеваться. А ты… не стой на холодном полу, Тань. Простудишься же.

Егор пошёл в комнату. Она хотела остановить его, но не знала, что для этого нужно сказать, поэтому вернулась на кухню. Посадила Ясю на коврик и, не отрывая взгляда от дочери, которая тут же вновь занялась пирамидкой, прислонилась спиной к столешнице. Квартира погрузилась в угрюмую тишину, и даже Яся, играя, почти не издавала звуков.

Через полчаса Егор ушёл, негромко закрыв за собой дверь и даже не поцеловав её на прощание.

И как только он вышел из квартиры, Яся вдруг разразилась громким недовольным плачем.