Екатерина I: от прачки до самодержицы - Элина Сабитова

К новому обществу я, как ни странно, привыкла быстро. С фельдмаршалом скучать не приходилось. Он оказался добрым и весёлым человеком, а также интересным собеседником. Каждый вечер, после ужина, мы проводили время за разговорами. В основном говорил он, а я буквально не могла оторвать ушей от его рассказов о русском нраве, царе и великолепии Московии. Подобные беседы пробуждали во мне живой интерес, и ночью вместо сна я погружалась в мечты о дальнем путешествии в Российское царство.

Шереметев относился ко мне весьма благосклонно, почти как к дочери. С утра до вечера он занимался делами армии, а вечер обязательно посвящал мне. В этом человеке я открыла для себя двух совершенно разных личностей: один – генерал армии, выдающийся полководец с непререкаемым авторитетом, статный, серьёзный и суровый. Он позволял себе вести себя пошловато по отношения ко мне, когда мы находились на виду у солдат. Второй – добрый старик, мечтающий о беззаботной жизни в своём провинциальном имении вдали от городской суеты. Он вынужден был посвятить жизнь столь грубому военному поприщу, а грезил о прекрасном. Из его уст раздавались восхищения музыкой, поэзией, живописью, да чем угодно.

Я перестала его бояться. Наоборот, он стал мне близок как отец, которого я так рано потеряла. Но и я олицетворяла для него недавно умершую дочь. Вот так мы оказались в некотором роде выгодны друг другу.

III

Александр Меншиков

Россия вот уже третий год ведёт войну со Швецией. Наши успехи в этой кампании пока не велики, особенно тяжело далась битва у Нарвы16, которую наши войска нелепо проиграли. Бои идут с переменным характером, антишведская коалиция то вырывается вперед, не давая противнику никаких шансов на победу, то оказывается побеждённой хорошо обмундированной шведской армией под командованием Карла XII. Король довольно сильный противник. Кто бы мог подумать, что совсем юный полководец сумеет так безупречно вести войну.

Но наша армия тоже не отстает. И государь российский ни в чем не уступает шведскому. Пётр Алексеевич доволен своими людьми. В этой войне ему помогают многие величайшие умы страны, со всеми из них у царя сложились дружеские связи. Посему предателей в этой войне страна практически не знала. В этом главное преимущество России перед противником, ведь одних только шведских пленных, перешедших на нашу сторону, насчитали около двух сотен.

Государь, никогда не был обделён в дружбе, но его лучшим другом всё же вот уже много лет остаюсь я. Сейчас уже и не вспомнишь, когда мы точно имели счастье познакомиться. Для меня эта дружба величайшая награда в жизни. Пётр Алексеевич всегда меня понимал, как собственно и я его. При дворе меня не сильно жалуют, всё потому, что люди находят моё влияние на государя чрезмерным, ведь царь не принимает ни одного решения, не посоветовавшись предварительно со мной. Немецкую слободу, путешествия по Европе – всё мы прошли вместе. Даже женщины у нас бывали одни на двоих. Вот и войну вместе начинали.

Казалось, я только недавно приехал в Россию после усердных боев, но вот время пришло брать новые вершины. Государь велел мне ехать в Мариенбург, который в недавнем прошлом удачно захватил выдающийся полководец Борис Петрович Шереметев, потомок крупнейшей династии России. Знакомство его с государем состоялось во время первого похода обоих на Азов, где они проводили много времени вместе за дипломатической работой, иногда их объединяли различного рода развлечения и времяпровождения. Царь очень ценил заслуги Бориса Петровича перед Отечеством, который не раз был удостоен высших наград. Месяц назад Шереметев послал донесение с хорошим известием в Москву о том, что крепость на окраинах Латвии теперь наша. Чтобы подчинить эти места фельдмаршалу хватило всего-то нескольких дней. В его подчинении теперь оказались сразу несколько городов.

– Поезжай-ка ты, Алексашка, на подмогу в армию Шереметева. Он пишет, что захватил много пленных из разных городов, а уместить этих людей негде, привезти бы их сюда, отправим на работы в наш новый город, – давал мне указание государь.

– Как скажешь, Пётр Алексеич, надо так поеду, завтра же.

– Уладишь там всё и тут же приезжай обратно, ты мне и здесь нужен.

– Конечно, приеду как только смогу, – отвечал я. – Государь, хотел с тобой поговорить об Анне Монс.

– А что о ней говорить?

– Что надумал насчёт неё? Простишь, иль закончишь с ней отношения?

– Давно уже закончил, не желаю больше об этой профуре17 ничего знать. Ошибся я в ней сильно, столько лет меня обманывала, а я не видел.

– Может это и к лучшему, хорошо, что вовремя всё раскрылось.

– Да, больше не хочу о бабах думать. Старею что ли, – смеялся Пётр. – Или сходим перед твоим отъездом в Немецкую слободу как раньше? А? Как на это смотришь?

– Почему нет? Пошли.

Мы как дети кинулись бежать за лошадьми, кто кого быстрее. Как же я люблю такие моменты, когда, забыв обо всем, мы с ним дурачимся. Я был доволен тем, что смог поднять настроение государю.

Всю ночь мы провели в слободе, в компании хорошеньких немок, попивая из больших кружек пиво и потягивая трубки.

Наутро я отправился в Мариенбург. Путь предстоял долгий и нелёгкий.

Я приехал к месту назначения через две недели. Погода стояла чудесная. Возле взятой крепости меня встретили трое драгунов. Один из них слез с лошади и подойдя к моей тройке, уселся рядом с кучером, направляя его в сторону расположения армии. Но я не стал ехать в карете, мне изрядно поднадоело это долгое сидение на одном месте, покачиваясь из стороны в сторону. Таким приятным показался мне простой прогулочный шаг.

Вокруг действительно было абсолютная разруха, как и описывал в своем письме Шереметев. Отсюда хорошо видны улицы опустевшего города.

Прямо у входа в шатер фельдмаршала я наткнулся на молодую женщину. В спешке, выбегая оттуда, она наступила своей маленькой ножкой мне на ботфорты. На ней была походная одежда, не как у крестьянки, но и на дворянку она не тянула. Её огромные карие глаза надолго врезались мне в память. В ней было что-то очень родное, душевное. При виде меня она мило смутилась. Эта внезапная встреча с глазу на глаз длилась мгновение, но по какой-то причине произвела на меня удивительное впечатление.

Шереметев сидел за своим письменным столом и погруженный в свои мысли водил указательным пальцем на раскинутой по столу карте. Увидев меня, Борис Петрович повеселел, да и я не смог сдержать улыбки, давно мы не виделись, а ведь в Москве нам приходилось часто бывать в одних кругах.

– Александр Данилович, вот и ты! Рад тебя видеть. Долго ты, однако, до нас добирался, – сказал он, пожимая мне руку.

– Добрый день, Борис Петрович! Да, доехать до вас оказалось нелёгкой задачей, моя карета то натыкалась на болота, то и вовсе ломалась по пути.

– Ну ладно, зато теперь отдохнёшь. Для тебя постель готова, сейчас отведаем с тобой похлёбки, потом поспишь, а то в карете и не дремал, небось, толком, – говорил генерал, указывая на кровать, стоящую чуть дальше от кровати самого Шереметева.

– Благодарю Вас, фельдмаршал. Вы правы, я действительно очень устал.

– Мартушка, неси скорее нам еды, гость ведь уже приехал, где ты там ходишь! – начал громко кричать он.

Тут рядом с нами очутилась та самая девушка с незабываемыми глазами. Она держала большой поднос с двумя латунными тарелками. Я увидел, что ей было тяжело нести его, поэтому выхватил поднос у неё из рук. В благодарность она улыбнулась мне такой искренней улыбкой, что я снова забылся и на секунду замер, уставившись на неё. Благо генерал начал что-то говорить, и мои мысли вернулись обратно.

– Дочка, ты поешь после нас, – сказал он, обращаясь к девушке.

Она кивнула и ушла.

– Это ваша дочь? – удивленно поинтересовался я.

– Да нет, – засмеялся генерал, – Это… не знаю даже, как её назвать… моя пленница.

– Как это нас Вас похоже, Борис Петрович. Кажется, Вы заводите прекрасные отношения со всеми людьми, даже с врагами, – подтрунивал я старика.

– Да какой из этой девчушки враг? Ты посмотри на неё, наивная, слабенькая. Я как её увидел, сразу решил, что возьму к себе, абы кто-то тут обо мне заботился.

– Миловидная, не поспоришь. А что с ней сделается, когда вы соберётесь покидать Мариенбург?

– Об этом я ещё не думал. Домой, конечно, я её не привезу, жена меня не поймёт, но и здесь не могу её оставить.

– У неё нет семьи?

– Сирота, похоже.

– Тогда скорее Вы о ней заботитесь, чем она о Вас, – съязвил я.

– Может и так, но я без неё скучал бы тут один. Так хоть поговорить есть с кем. Да полно о ней. Ты мне лучше поведай, что там, в Москве, слышно? Есть новости?