Мир смерти (Неукротимая планета) - Гарри Гаррисон

Рес усмехнулся.

— Очень похоже на жестянщиков. Они иначе как на танке за ограду ни ногой. А про нас они что-нибудь говорили?

Ясон помедлил, стараясь найти удачный ответ.

— Пусть мне отрубят голову, — он покосился на топор Накса, — но врать я не буду. О вас говорили как о дремучих, мерзко пахнущих дикарях, якшающихся со зверями. Что вы меняете еду на ножи и ожерелья из стекляшек…

Пирряне захохотали.

— Рес, а что вы на самом деле вымениваете у города, если мои слова о бусах и тому подобном вызвали у вас такой смех?

— Да практически все. Вплоть до электроники. Нержавейку, генераторы, работающие на радиоактивных элементах, и так далее. Кроме запрещенных товаров. Ведь продукты им необходимы.

— А что запрещено?

— Ну, в первую очередь, мощное оружие и все, что годится для его изготовления. Потом, под запретом всякого рода теоретические сведения —

нам достаются только краткие инструкции по применению. А главное — запрет на медикаменты. Каждая смерть, которой можно было б избежать, переполняет меня ненавистью.

— Мне известны их доводы, — промолвил Ясон.

— Ну так объясни мне, потому что мне это кажется бессмысленным!

— В общем, все просто. Вы, наверное, не знаете, что число горожан неумолимо падает, а через несколько десятилетий там будет пусто. Ну, а вас, пожалуй, становится больше. Вот вам и зависть, и ненависть. Будь у вас еще и лекарства, вы окончательно выиграете сражение, уже проигранное ими. Мне кажется, они мирятся с вашим присутствием исключительно ради продуктов, которые вы им поставляете.

— Это похоже на жестянщиков! Мы их кормим, а они не дают нам выбраться из постоянной борьбы за существование. А главное — они отрезали нас от остального мира! И правильно, что они не дают нам вооружиться. Мы бы их перебили, и тогда Вселенная открылась бы перед нами!

Жестоко. Но заслуженно. Каждый считает, что прав только он. Ясон спросил:

— А что стало причиной вашего разрыва?

— Неизвестно. Документов не сохранилось. Я много размышлял об этом. Предки-то у нас одни. Может, были войны… Может быть, самое главное — место, где находится город…

— Место, где… Объясните, — попросил Ясон.

— Вы же там были. Самое треклятое место на Пирре. Им же дело только до себя. Только бы убивать! И место выбрали, не задумавшись. Может, мои предки их отговаривали…

— Может, и так, но мне со стороны видится по-другому, — сказал Ясон. — Люди воюют с местными организмами, причем те все время меняются, стараясь добиться полного истребления горожан.

— Ну это и вовсе глупость, — усмехнулся Рес. — Конечно, жизнь на Пирре не сахар, но животные не меняются. Будь просто поосторожнее с крупным зверьем, а так отношения вполне сносные. Нет, дело не в этом.

Если уж в городе, невзирая на очевидность, ему никто не верил, то как доказать это Ресу?

— Ладно. Кто начал, не так уж важно. Но вот в чем штука. Горожане сражаются против всех, а вы, напротив, умудрились кое-кого из зверей даже приручить. Как же вам такое удалось?

— Это тебе надо Накса расспросить. Он сейчас их кормит. Из лепетунов он лучший. Лепетуны учат доримов и собак, а Накс даже пробует приручить других. Они, лепетуны, и одеты-то так специально, потому что звери не переносят искусственных веществ — красок, металла.

— Так ваших лошадок зовут доримами?

— Они у нас где только не используются. На взрослых самцах мы пашем, часть молодняка откармливаем на мясо.

— Что же, пожалуй, я пойду к нему. — сказал Ясон, вставая.

В конюшне Ясона ожидало небывалое зрелище. Человек в одеянье из шкур обтачивал огромной зверюге копыто напильником из сплава меди с бериллием под люминесцентными лампами.

Увидев Ясона, дорим было рванулся, но Накс погладил его и начал что-то тихо ему говорить. Дорим успокоился, только иногда слегка вздрагивал.

— Доброе утро, Накс, — обратился к Наксу Ясон; тот, не оборачиваясь, кивнул.

— Ты можешь позвать пса? Я хотел его получше разглядеть.

Накс чуть слышно свистнул. Вряд ли его было слышно снаружи, тем не менее собака тотчас появилась в дверях. Лепетун почесал пса у шеи, что-то невнятно лопоча, тот смотрел на Накса не отрываясь. Накс снова взял в руки напильник, собака раздула ноздри, неуверенно переступила лапами и направилась наружу.

Неожиданно для самого себя Ясон мысленно обратился к псу, приказав подойти к нему. Так же он телепатически «приказывал» костяшкам. «Давно я этим не баловался», — мелькнула мысль.

Собака остановилась. Повернулась. Взглянула на Накса, затем подошла к Ясону.

Поблизости животное было еще страшнее, чем издали. Голые запдитные костяшки панциря, крохотные глазки, обведенные красным, слюна, капающая с клыков. Но Ясон не испугался. У него с собакой появилась какая-то связь. Ясон медленно протянул руку, каким-то образом зная, где надо почесать, коснулся жесткой спины.

— Так ты тоже лепетун? — Накс приветливо поглядел на Ясона.

— Я и сам не догадывался… сказал Ясон. Вот, похоже, и разгадка! Лепетуны — телепаты, а на таком уровне исчезают всякие барьеры. Может быть, лепетуны были первыми, понявшими это и разрушившими стену ненависти на планете. Глядя на них, менялись и другие — так, наверное, и возникла эта лесная община. Ясон напряг свои телепатические силы и внутренним видением ощутил и пса, и дорима, и других, пасшихся на лугу за конюшней.

— Накс, почему животные слушаются тебя?

Накс призадумался. Наконец он неохотно ответил:

— Я не думал об этом. Слушаются, и все. Надо только их хорошенько понять, и всегда догадаешься, что они будут делать.

— Далеко отсюда до города?

— На дориме полдня дороги, — Накс взглянул на Ясона. — Собрался обратно?

— Нет, я туда пока не собираюсь, но хочу посмотреть на него как бы снаружи.

— Надо спросить Реса, — Накс встал.

Рес немедленно согласился, ни о чем не спрашивая, и Ясон с Наксом, сев на доримов, сразу поехали, чтобы вернуться засветло.

Уже час спустя Ясон мысленно ощутил, что город стал ближе. Накс тоже занервничал. Да и доримов приходилось постоянно успокаивать. Ясон думал о том, что, наверное, все живое на Пирре обладает телепатическими свойствами. Чем ближе к городу, тем больше телепатическая нагрузка. Ясон никогда не сталкивался ни с чем подобным. Здесь все живое желало смерти городу.

— Едем обратно, — Ясон почувствовал, что попытка борьбы с этим полем ненависти измотала его.

Вот откуда ужас, испытанный им, когда он впервые столкнулся с пиррянским животным, вот откуда ночные кошмары. Это была ответная реакция на убийственный поток, нацеленный на город.