Империя Демона (СИ) - Цезарь Юлия "Skazka569"

— Такие, где мы с тобой живём вместе. Всё, как я и хотела. Ты мой муж, которые не влезает в политику, а я правящая королева. Мы счастливы, любим гулять по саду, а перед сном петь друг другу песни. И только наши дети бы смели прерывать наши песни… — грустная усмешка Айки, и будто бы она пришла в себя, подняла голову и посмотрела грустными глазами на Роберта. — Я хочу такой сон. Нет. Я хочу такую явь. Ты сможешь мне подарить такое?

Как глупо, конечно же нет. Для этого нужно было пойти на страшную жертву, на которую не готов был Роберт. А Айка? А ведь она впервые задумалась над тем, что натворил Генрих. Точнее, что продолжает вторить своим бездействием. С границ бы давно донесли вести, что он идёт с армией в Серию, но границы держали тишину — Генрих не идёт, не спасает её королевство. Он пытается вернуть своё. Честными способами, наплевав, что платит за этот честный способ Серия.

"Свергнуть Генриха".

Это даже не её мысли. Это какой-то голос нашептал в её голове эти страшные слова. Голос эгоизма? Голос обиды? Голос злости? Не её. Но именно её мысли прислушались к этим словам.

— Я бы очень хотел, — прошептал Роб, поддаваясь ее наклону и своему желанию обнять.

Положив руку на плечи Айки, он подвинулся чуть ближе. Когда-то он и сам мечтал о таком. Что уж скрывать, до сих пор мечтает. Ему абсолютно не важен был трон, он согласился бы стать мужем Айки и без титула короля-консорта. Он просто хотел быть с ней, растить их детей, а страной… Пусть управляет Генрих.

— Может, Генри тебя отпустит, когда получит Летарт? — предположил он, вспоминая свое желание попросить вернуть ему Айку у Генри. — Тогда мы сможем воплотить эту мечту в жизнь. Я хотел жениться на тебе, хотел завести детей… Я до последнего боролся за тебя. Но все случилось так, как случилось. Этого не изменить.

Но как же больно было говорить эти слова. Роберт опустил голову, стараясь справиться с накатившей тоской, которая так часто сжимала его сердце. Ее мечты совпадали с его, и желание воплотить их возросло вдвойне. Не только ради себя, но и ради Айки. Он опять вспомнил слова о том, что она за эти три года не была ни с кем, даже с Генри. И ладно он в отношениях ничего не смыслил, но честно не ожидал, что она сохранит ему верность. Думая об этом, пропитываясь возродившимися чувствами, Роб повернул ладонью ее лице к себе.

— Айка… — прошептал он, но конец фразы потонул где-то в ее глазах, которые захватили его сердце в плен. Больше не думая ни о чем, он опустил свое лицо и коснулся губами ее губ. Сначала несмело, но когда она его не оттолкнула, он почувствовал себя увереннее.

Если бы всё было так просто…. Впервые подумав об этом, Айка мгновенно убедилась, что Генриху она свой дом не оставит. То, что она чувствует к Серии, он чувствует к Летарту, и его нельзя за это винить, нет! Он бы её отпустил, Айка это знала, но только… Уйти от него она должна, не имея короны на голове, а на это нынешняя королева была не согласна. Серию, которая у него никогда не займет главное место в сердце, она не отдаст.

И думая об этом, она ощутила горячее дыхание на своих губах, а потом и сами губы. Столь желанные и любимые… когда-то, умоляя Генриха о ночи, она целовала его, но те губы не отвечали, а руки отталкивали. Эти же сжимают крепко в объятиях, стараются слиться, пытаются соединить с телом, которому принадлежат.

Айка закрыла глаза, потом зажмурилась от боли. От той боли, которую она испытывала все эти три года, запрещая себе встречаться с Робертом. И сейчас она наконец-то выплеснулась. Плача, целуя, любя, она мгновенно обняла Роберта в ответ, вновь зарываясь пальцами в его волосы. Сняв резинку и распустив его белоснежные, точно как её, локоны, Айка намотала их на руки и просто наслаждалась, как шелковистые пряди скользили меж её пальцев.

Губы со страстью перешли в атаку, на которую была способна только она; губы, которые когда-то впервые атаковали эту крепость и немедленно сломили её, теперь входили в эту крепость без сопротивления, но всё равно напоминали свою силу и власть. Её язык первый проник в его рот, дразня, зовя "в гости" его язык, но прежде, чем Роберт ответил, Айка отстранилась и со слезами на глазах, но с яркими живыми искрами в них же, прошептала:

— Я хочу, чтобы ты отвоевал меня и моё королевство.

Не приказ. Не просьба. И даже не наставление. Она поделилась теми страшными мыслями, что минуту назад были в её голове. И, произнеся, осознала, насколько сильно она этого желала.

Всегда балованная родителями и народом, Айка не любила страдать. Три года, пусть не страданий, но терзаний, были ей непривычны. Она к такому не привыкла. И больше терпеть, когда наконец-то вспомнила, чего лишилась, была не намерена.

— Я постараюсь, — ответил Роб и вновь прильнул к столь желанным губам. Она всегда была первой и единственной для него. Это не изменилось с годами, но он больше не был тем робким мальчиком, каким она его запомнила. Роберт стал мужчиной, который желал вернуть свою женщину назад. Он не ровня Генриху ни по статусу, ни в чем-либо другом, но он тот, кто любил Айку, а она любила его.

Запустив руки ей в волосы, Роб не отставал в игре языков, но теперь уже он пытался задавать темп. Хотя в какой-то момент вновь сдался и позволил Айке залезть ему на колени. Она была первой, кто провел его по этому пути, и он хотел, чтобы она сделала это вновь. Но разве она не попросила его быть для нее сильным? Он не мог отказать в такой просьбе. Руки Роберта опустились ниже, и одна из них нашла свое законное место на груди Айки, которая ему так нравилась ещё в годы учебы. Он ничуть не забыл, какова она была на ощупь, и сейчас наслаждался каждым прикосновением.

Но только на этом он не остановился. Вторая рука поползла ещё ниже, и он водил по бедру Айки, иногда сжимая ягодицу и толкая сильнее на себя, будто не хватало терпения до того момента, когда они вновь сольются телами. Было страшно и даже больно осознавать, что это мимолётно. Что они вернутся в замок, и она опять примет роль королевы, а Роб останется всего лишь верным слугой. Но сейчас он мог позволить себе чуточку больше, приоткрыть дверь их тайным желаниям.

Айка задвигалась на его ногах, прижимаясь низом живота к нему и ощущая его желание в полной мере. Она и сама не могла терпеть, не было сил! Терпела три года! Даже не Роберта, если быть честной. Единения. Ощутить себя и женщиной, и мужчиной одновременно. Ощутить себя в две души!

Вздохнув в его губы, когда рука впервые коснулась самых чувствительных мест, Айка открыла глаза и взглянула на Роберта. Она ему поверила. Он постарается. Ради неё свернет горы, и она знала — он ради неё сделает всё, стоит ей только пальцем пошевелить. Но желать что-то во вред ему не собиралась. Только во имя их счастья.

Он дал это слово ей. Она его запомнит. И поможет ему заполучить себя.

Закрыв глаза, она улыбнулась сквозь поцелуй, а слёзы высохли на щеках. Верила. Любила. Ласкала и обнимала.

Натеревшись штанами о его плоть, Айка скинула с себя плащ, а после, остановившись, присела на колени, чтобы Роберт в полной мере насладился тем, чего был лишен все это время. Медленно, но, боги, как изящно, как плавно и идеально она стала раздеваться перед ним! Пуговка за пуговкой, а после медленно стягивая с себя одежду, выгибаясь под каждым сантиметром ткани, когда та открывала взор на прекрасное тело юной королевы. Всё такая же подтянутая кожа, тонкая талия, плоский живот и женственность в движениях. Айка наслаждалась тем, как он пожирал её глазами. Ликовала, что на неё смотрит не мальчик, а мужчина. Уже взрослый хищник, который готов был вопреки всему получить то, чего он желает; высказать свои желания правильно; не стоять и смотреть, не понимая, что делать дальше, а зная, чего хочет и на что готов.

Откинув ткань в сторону и оставаясь сидеть на Роберте совершенно без верха, Айка замерла, наблюдая за его реакцией.

Роберт без стеснения разглядывал ее, обжигал взглядом, в котором не скрывал желания. Она его и всегда была такой. Все три года она должна была принадлежать ему!