Круг Раскрывается: Холодный Огонь - Тэмра Пирс

Глава 13

В течение следующих двух дней Даджа продолжила учить Джори бою на посохах, и та потихоньку начала ухватывать идею ожидающей пустоты, которая откроет ей дверь к её силе. После завтрака Даджа продолжала работать над своим подарочным набором украшений и над планами для костюма из живого металла. По вечерам она отправлялась на приятную, длинную прогулку на коньках, чтобы проветриться.

В первый день она подгадала своё возвращение так, чтобы встретить Ниа под Мостом Эверолл, когда та возвращалась из мастерской Мастера Камока. На следующий день она доехала до Дома Банканор как раз в тот момент, когда Моррачэйн высаживала Ниа. Похоже, что ей «просто случилось» ехать мимо мастерской Камока, когда Ниа выходила оттуда.

‑ Мне её так жалко, ‑ поделилась с Даджей Ниа, пока они поднимались наверх, в классную комнату.

Они посторонились, когда два младших Банканора, которым позволили играть на улице после уроков, пронеслись мимо них, вопя во всю глотку. Следом за ними, бормоча извинения, бежала их изнурённая сиделка, пытающаяся догнать своих подопечных.

Когда к ним вернулся слух, Ниа продолжила:

‑ Ей недостаёт её внуков. Она никогда не видится с семьями двух других её сыновей и…

‑ Она винит Бэна, ‑ сухо сказала Даджа, кивая выходившему из классной комнаты учителю юных Банканоров.

‑ Хотела бы я, чтобы она перестала, ‑ признала Ниа, вздохнув. ‑ Она так ужасно обращается с ним и со своими слугами, но в то же время очень ласкова со мной и Джори.

‑ Джори то же самое говорит, ‑ сказала ей Даджа, закрывая дверь в классную комнату. ‑ Так, теперь начнём.

Они погрузились в медитацию. Ниа достигла следующей ступени, где она втягивала всю свою магию в маленький предмет — она выбрала сосновый сучок — так же, как когда-то Даджа помещала свою силу в навершие одного из её любимых молотков. После этого они ужинали, а потом провели вечер в книжной комнате с Банканорами и Фростпайном.

В Огненный День Даджа ушла из книжной комнаты пораньше. Она наконец вновь смогла крепко держать свою силу. Пришла пора закончить перчатки. Она сделала два раствора, смешав каждый из разных трав, порошков и масел, затем разбавила их кипящей водой. Один она нанесла на поверхность перчаток изнутри, второй — снаружи. После этого она повесила их за окно на ночь. Утром, после урока с Джори, Даджа занесла перчатки в помещение. После окончательной полировки изнутри и снаружи её творение было готово.

Утро Водного Дня тянулось медленно: ей хотелось отправиться в Дом Ладрадун. Она хотела увидеть лицо Бэна, когда тот попробует перчатки. Банканоры и Фростпайн ушли в храм; Даджа молилась у своего личного алтаря Торговцев. Впервые за много лет посторонние мысли отвлекали её во время молитв семье и предкам. Она обожала создавать что-то, чем люди могли пользоваться, а не только любоваться. Но это был первый раз, когда она сделала что-то, способное спасти жизни. Она хотела, чтобы перчатки были у Бэна до того, как случится следующий пожар.

Миновал полдень. Даджа наконец отправилась к Дому Ладрадун.

Бэн открыл дверь так быстро после того, как она позвонила в колокольчик, будто он ждал её прихода с тем же нетерпением, с каким она ждала назначенного для её визита времени. Любые странные чувства, которые у её оставались после их последнего, странного разговора, испарились, когда она заметила его жаждущее выражение его лица и сверкающие глаза цвета индиго.

‑ Даджа, ты пришла! Заходи, заходи!

Она вошла, широко улыбаясь, ощутив запах воска, лимонного масла и шерсти — запахи ухоженного наморнского дома. Бэн взял её тулуп, шапку и шарф, пока она тщательно вытирала сапоги о шероховатый коврик. Она не хотела, чтобы Моррачэйн обозлилась на своего сына из-за того, что гости оставили следы на её идеальных полах.

‑ Матушка на встрече — эти купцы не могут и дня провести без дел, я думаю, ‑ сказал он, ведя Даджу в свой кабинет.

На столе ждали чайник с чаем и тарелка с пирожными. Он налил ей чаю, как хороший хозяин дома, но его руки дрожали; ему не терпелось попробовать перчатки. Даджа вытащила их из своей сумки и протянула ему.

Он молча надел их на руки, открыл свою маленькую печку и засунул облачённую в перчатку руку внутрь, загребая угли. Он высыпал их, зачерпнул ещё, и сжал кулак. Угли рассыпались в его облачённых в металл пальцах.

‑ И…? ‑ спросила Даджа.

Он посмотрел на неё, от печного жара его щёки покрылись лихорадочным румянцем.

‑ Как будто держу в руках песок или соль. Насколько сильный огонь они смогут выдержать?

Он вытащил одну руку и погрузил другую в угли, мешая их блестящим пальцем, делая из них кучку.

‑ Ну, живой металл появился из лесного пожара. Думаю, если загорится дворец губернатора, то они могут стать тёплыми на ощупь.

Бэн фыркнул:

‑ Дворец губернатора? Он строит из камня, как и все остальные дворяне. Он не дурак. Я пытался убедить Матушку перестроить из камня. Она говорит, что древесина достаточно хороша для её соседей, и для нас тоже.

Она закрыл печку.

‑ Я знаю, что веду себя грубо, но… ты не против, если я попробую их в кухонной печи? Там огонь побольше. Можешь остаться здесь — я ненадолго.

Она даже не подождал ответа Даджи, сразу выбежал из кабинета.

Даджа улыбнулась, покачала головой и попробовала одно из пирожных — они были весьма хороши. Как и чай. Она надеялась, что Бэн не запустил руку в запасы вкусностей Моррачэйн. Хотя та старалась быть вежливой с подругой Джори и Ниа, она всегда заставляла Даджу чувствовать себя так, будто она получила свой медальон нечестным образом. Дадже подумалось, что Моррачэйн не обрадуется, если узнает, что Бэн угощал Даджу лучшим чаем и пирожными.

Когда через несколько минут ожидание ей наскучило, она встала и пошла осматривать комнату. Прикосновение к печке сказало ей, что эта была не так плохо сделана, по сравнению с той, что отапливала его складской офис. Его книги увлекли её ненадолго, как и его наброски и безделушки. Она пыталась удержать внимание на этих предметах, но время всё тянулось и тянулось. Они просто не были особо интересными. Даджа оказалась перед полками, наполовину скрытыми в тени за его столом. Скелет руки с оплавленным золотым кольцом по-прежнему был там. Глядя на него, Даджа ощутила, как волоски у неё на загривке встали дыбом. Что если рука принадлежала погибшей жене Бэна?

Она покачала головой. Где она только взяла такую ужасную мысль? Такой вздор скорее бы пришёл в голову Сэндри или Трис. Чтобы Бэн сохранил руку своей мёртвой жены, с его головой должно быть что-то очень не в порядке. Но непорядок у него был только в одном — он любил свою ужасную мать, а такую ошибку мог допустить любой вдовец. Это не делало его достаточно плохим или сумасшедшим, чтобы хранить на полке конечность своей покойной жены.