Шепот Черных песков - Галина Долгая

Кудим тоже усмехнулся.

– Выходит, что так.

– А раз так, зачем нам грустить? Женщины, друг мой Кудим, созданы, чтобы пробуждать в нас творческую мысль! А любовь… плюнь ты на нее. Зачем сердце травить, коли нет той любви? Давай лучше поговорим о другом.

– О чем же?

– Так, хотя бы о… о муле, которого ты мне обещал!

Дамкум так хитро вернулся к их последнему разговору и так искренне улыбался, что Кудим тоже повеселел. Да и прав друг – зачем сердце травить несбыточными мечтами?..

– А что, ты уже собрался в дорогу, друг Дамкум?

– Соберусь, если будет, что собирать, – снова схитрил певец. – Узнал я, что скоро караван будет возвращаться из города-храма, пришел он с запада, значит, дальше пойдет на восток, может быть, и до Хараппы! А ведь я до встречи с тобой как раз туда шел!

Кудим слушал друга, и новая волна грусти накрыла его. И, если недавно он грустил по призрачной любви, то сейчас вдруг понял, что этот неунывающий певец, доставивший немало хлопот за все время их дружбы, стал ему особенно дорог. Дамкум тоже ощущал в сердце тоску. Оно просто разрывалось на части! Одна часть тосковала по дороге и свободе, которую дарит она; другая часть уже жалела о том, что самый лучший за все время жизни друг останется здесь.

– Кудим… а не пойти ли нам вместе, как раньше? – зная ответ заранее, Дамкум все же спросил.

– Не могу я, друг Дамкум, но, поверь, мое сердце рвется за тобой! – они сцепили руки и смотрели в глаза друг другу, словно уже сейчас, прямо в этот момент прощались навсегда. – Кудим опомнился. – Да что мы с тобой прощаемся? Успеем еще! Пойдем-ка лучше мула тебе подбирать!

Несмотря на то, что спина Дамкума еще побаливала, он вскочил на ноги довольно-таки резво.

– Пойдем! А знаешь, что ты пропустил, пока бегал за жрицей? – казалось, в этот день Дамкум решил отыграться на своем друге за все время, пока он болел и не имел возможности шутить и удивлять своими хитрыми вопросами.

– Что еще? – шутливо возвысив голос, подыграл другу Кудим.

– О! Это событие всполошило все ваше племя куда сильнее, чем приезд наложницы царя! – тянул Дамкум, семеня рядом с другом и искоса поглядывая на него.

– Не тяни! А то уйду! – пригрозил Кудим.

– Вот всегда ты так! Чуть что, так сразу угрожаешь! – Дамкум демонстративно отвернулся.

– Да ладно, ладно, совсем уже заинтриговал, говори, что такого важного случилось в нашем племени без моего ведома?

Певец остановился. Дождался, пока друг тоже остановится и обернется, и тогда всплеснул руками, улыбаясь во весь рот.

– Белый верблюжонок у вас родился!

– Белый?! Ты не врешь?

– Когда я врал, друг Кудим? Мальчишки бегали по улицам и кричали во все горло. Только ленивый еще не ходил в стойло на дворе твоего брата.

– И ты не ходил? – усмехнулся Кудим.

– Так я тебя ждал!

Балагуря, они вошли на хозяйственный двор вождя, куда в свой первый день влез Кудим. В углу двора, отделенная от остальных животных, стояла верблюдица. Маленький, ростом до ее брюха, верблюжонок, с нежным, как пух птенчика, мехом, тыкался в вымя, ища подвижными мягкими губами сосок. Верблюдица испуганно поглядывала на людей, окруживших ее стойло. Но люди улыбались, кто-то даже прослезился, вспомнив старого вождя.

– Не дождался Алик Пани белого верблюжонка, не дождался…

– Да ладно тебе, думаешь, он там не знает, что у нас тут делается? Знает! А я вот что тебе скажу – это Цураам сняла свое проклятие с Белого Верблюда. Сын вернулся, она и простила.

– Кого?

– Кого?! Персауха простила и его верблюда! А кого еще?!

Кудим протиснулся ближе к стойлу. Он впервые видел такое чудо. И хотя у всех новорожденных верблюжат очень светлый мех, цвета сухого песка или взбитого масла, у этого мех был белым, как пух камыша, как молочная пена…

Цураам тоже пришла посмотреть на белого верблюжонка. Кудим обнял мать, она кивала головой и улыбалась. Оттаяло ее сердце, освободилось от обиды. Старая жрица осторожно коснулась подрагивающей рукой спинки верблюжонка, ласково провела по нему.

– Вернулся, – тихо сказала она, – вернулся.

Люди улыбались. Племя Белого Верблюда снова обрело свой талисман. Слава Иштар! Хороший это знак, добрый!

Глава 14. Украшение для жрицы

Кудим, чувствуя волнение, достал из мешка заветный сверток: в серый кусок ткани был спрятан скрученный лист плотной золотой фольги. Из такой мастера делали полоски, надеваемые знатными людьми на лоб. Полоска закреплялась на затылке и придерживала волосы. Но Кудим представил себе золотую звезду с восемью остроконечными лучами. Так изображали самую большую из них – солнце.

Солнце! Солнце и Луна – вот символы, достойные царицы! Перед мысленным взором ювелира предстала головка красавицы Камиум, для которой он мастерил украшение.

– Я сделаю такую заколку для твоих волос, какой тебе и не представить! – воскликнул он, обращаясь к гордой жрице, но это услышала только его мать.

– Сделай, сынок! Ты не смотри, что она высокомерна. Камиум мне, как дочь, и я хорошо ее знаю. Веселая, умная, но озорная, слышала я, хотела с тобой поиграть словами, но… осеклась. Понравился ты ей!

Кудим почувствовал, как его щеки запылали.

– Не стесняйся, ты молод и красив, под стать ей. Таким только и быть вместе.

– Но, мама! – Кудим разволновался еще больше. – Она же наложница царя!

– Что с того? Сегодня наложница, завтра – жена…

…Молоточек выстукивал один и тот же ритм по золотому листику. Тук-тук-тук… тук-тук-тук… Луч будущей звезды постепенно выгибался. Ребро, образованное при сгибе заготовки, становилось фактурным, уголок края – острее. Закончив с одним лучом, Кудим взялся за следующий, и так, пока не сделал все восемь. Звук молоточка утих. Мастер сложил лучи в звезду и пристроил посередине круглый отполированный слиток. Это лучше, чем бронзовая раскрепка!

Кудим убрал слиток и вырезал из фольги кружок. Придал ему выгнутую форму, разогрев над огнем, и соединил лучи с сердцевинкой солнечного цветка. Затем сделал полумесяц и прикрепил его под звездой так, что его острые, закругленные края выглядывали из-под солнца.

– Так и есть! – любуясь работой сына, заметила жрица. – Солнце уже в небе, а Луна все еще не идет на покой, серпом торчит, тускнея в лучах светила, а не уходит.

– Я не то показать хочу, мама. Хочу я, чтобы она поняла, что сияние ее красоты подобно свету двух светил. Ни солнце, ни луна не затмят ее очарования.

– Поймет она, – уверила мать, словно уже видела, как ее любимая воспитанница читает послание мастера. – Но только ли это ты хочешь сказать ей?

Кудим молчал. Он погрузился в свои мысли, в которых красавица жрица нежилась в его объятиях, а он держал ее крепко, как лев архара, но в больших глазах девушки не было ни капли страха в отличие от тонконогой козочки гор. В них плескалось счастье… Лев и архар… И тут ювелира осенило. Забыв обо всем на свете, он собрал свои инструменты, прихватил маленький слиток и кусочек бирюзы и выбежал из дома.