Невеста с миллионами - Адольф Мютцельбург

Хотя его хижина выглядела очень прочной, а дверь была надежно заперта, Эдмон не сомневался, что сумеет выбраться из заточения. У него остался нож, который он хранил в потайном кармане. Нож был прекрасной работы и настолько острый, что наверняка справился бы с самой толстой доской. Не откладывая, Эдмон принялся за дело, не забывая регулярно посматривать в обнаруженное отверстие, чтобы следить за происходящим в деревне. Вопреки всем ожиданиям работа продвигалась успешно. Доски, из которых были изготовлены стены хижины, оказались не из дуба, как он вначале предполагал, а из более мягкой древесины. Убедившись в этом, Эдмон прикинул, что до вечера, если ему не помешают, успеет вырезать довольно большой лаз прямоугольной формы, через который в случае удачи можно будет выскользнуть наружу. Разумеется, он прорезал древесину не во всех местах, оставляя ее нетронутой в углах будущего лаза, чтобы при необходимости эти узкие перемычки было легко сломать.

Приблизительно через час Эдмон увидел вождя, возвращавшегося с толпой своих воинов. Шагал тот уверенно, высоко подняв голову, исполненный достоинства. Вскоре появились лошади, из хижин высыпали индейцы с оружием в руках. Во главе образовавшегося отряда Вильгамену покинул родную деревню. Спустя полчаса Эдмон услышал выстрелы, раздававшиеся довольно близко, может быть в четверти мили от деревни. Похоже, там завязалась жаркая схватка. Еще через полчаса все стихло.

С каким нетерпением Эдмон прислушивался к доносившимся звукам, пытаясь представить, как складывается борьба! Он, солдат, вынужден томиться без дела в запертой хижине, когда там, за ее стенами, Альфонсо, возможно, рискует жизнью! Каков будет исход схватки? Хватит ли у Альфонсо людей, чтобы противостоять краснокожим? В том, что его друг близко, молодой капитан не сомневался.

Когда Эдмон снова поглядел на индианок, он заметил, что некоторые из них закутали себе лица. Другие с воем и криками толпились на площади. Означало ли это, что схватка закончилась поражением апачей? Во всяком случае, краснокожие понесли большие потери. Эдмон прочитал это по лицам возвращавшихся индейцев, отряд которых прошел мимо его хижины, направляясь к центру деревни.

Первым, понурив голову, шел Вильгамену, опираясь рукой о спину лошади. Не похоже, чтобы он был ранен, скорее всего, он просто подавлен неудачей. Следом за вождем шли несколько краснокожих, которые помимо собственного несли и оружие погибших. Дальше несли самих убитых. Немало индейцев было ранено. В этом Эдмон убедился, увидев, как один из воинов упал прямо на ходу, и его пришлось оттащить в хижину. Другие воины еле передвигали ноги. У Эдмона сложилось впечатление, что из строя было выведено около пятнадцати человек.

На случай возобновления борьбы это, разумеется, было бы как нельзя более кстати. Но не ожесточит ли это еще больше краснокожих? Можно ли теперь рассчитывать, что их месть не обратится против Инес и ее спутников? Эдмон напряженно ожидал новых вестей. Но от кого он их получит? О нем, похоже, совершенно забыли. Не принесли даже воды и лепешек.

Чтобы не терять времени зря, Эдмон продолжил свою нелегкую работу. Увидев проходившего мимо индейца, он с такой силой забарабанил в дверь, что не услышать этот стук было невозможно. И в самом деле, спустя четверть часа к нему явился индеец, который стерег его в первый день, и с ним старик переводчик. Эдмон произнес слова «вода» и «хлеб», известные ему. Тот краснокожий, что был помоложе, удалился, а старик остался.

— Что там была за стрельба? — спросил его Эдмон по-испански. — Красные люди вели сражение?

Старик индеец посмотрел на капитана как-то странно, но ничего не ответил.

— Я не вижу Вильгамену, — продолжал Эдмон. — Может быть, он ранен или убит?

— Вильгамену жив! Он будет мстить! — ответил старик. — Ты обманщик! Мы узнали среди бледнолицых сына Хейкаоу — сына изменника, который привел и тебя. Вильгамену умиротворит души погибших, принеся жертву мести.

— Я не понимаю тебя, — спокойно сказал Эдмон, хотя прекрасно все понял.

Итак, Альфонсо и сын Хейкаоу действительно находились поблизости, а Вильгамену со своими воинами потерпел сегодня первое поражение! Положение Эдмона стало теперь очень серьезным. Что может сделать он, безоружный, если Вильгамену решится обратить свою месть против Инес? Неужели ему суждено увидеть, как его возлюбленная умрет на его глазах?

Между тем молодой индеец вернулся с водой и лепешками для пленника, после чего краснокожие покинули капитана, не сказав больше ни слова.

Эдмон ел, не отходя от маленького отверстия в стене. Он с особым вниманием следил за всем, что происходило в деревне. В том, что ночью ему удастся покинуть свою хижину, он не сомневался. Насколько он мог убедиться, стражи у дверей не было — апачи считали его тюрьму вполне надежной. Но сумеет ли он миновать въездные ворота? Стоит ли там охрана? Существует ли другой выход? И что тогда будет с Инес? Если бы знать, что замышляет против нее Вильгамену?!

День начал клониться к вечеру. До Эдмона доносились то приглушенные, то пронзительные вопли и стенания индейских женщин, оплакивающих погибших, и звуки траурных песнопений. Своеобразный запах, распространившийся в воздухе, убедил его, что трупы умерших где-то сжигают, но самой церемонии он не видел. Немного позже он заметил Вильгамену. Молодой вождь вошел в хижину, где находилась Инес. Там он оставался довольно долго, а когда вышел, была уже почти ночь. Если бы Эдмон мог подслушать их разговор!

Как ему поступить? Совершить побег, разыскать Альфонсо и умолять его, несмотря на риск, вновь напасть на деревню апачей и освободить Инес? Эта мысль становилась все неотступнее. Согласно обычаю индейцев, сразу после захода солнца в деревне воцарилась тишина. Только из некоторых хижин доносились временами тихие траурные песнопения вдов.

Эдмон попробовал уснуть, но сон никак не приходил. Он чувствовал, что этой ночью должно прийти какое-то решение, и сознавал, что нельзя упустить момент, когда можно будет что-то предпринять. Он прислушался. За стенами его тюрьмы все было тихо. Тьма казалась непроглядной.

Вдруг он услышал, как в стену хижины постучали. Он вскочил.

— Кто здесь? — спросил он поспешно.

— Та, что никак не может поверить, что это действительно вы, — ответил женский голос.

— Инес! — воскликнул Эдмон, бросаясь к двери, словно она не была заперта и ничто не мешало ему заключить возлюбленную в объятия.

— Тихо, ради Бога, тихо! — произнесла Инес вполголоса. — Я попробую открыть дверь!

Эдмон услышал, как она толкнулась в дверь.