Гатчина. От прошлого к настоящему. История города и его жителей - Андрей Гусаров

После революционных потрясений и битв Гражданской войны горожане начинают приводить Гатчину в порядок и строить новую жизнь. Наблюдается прирост населения, которое пытаются расселить по коммунальным квартирам, постепенно возрождаются промышленные предприятия города, во дворце открывается музей, оживляется торговля.

Молодое поколение гатчинцев полно энтузиазма. Появлялось множество спортивных и образовательных секций и кружков. Одним из самых популярных мест становится городской шахматный клуб, в 1920-е годы обосновавшийся в Доме физкультуры (бывшее здание Сиротского института). Играть в шахматы в Гатчину приезжали даже знаменитые гроссмейстеры Алехин и Капабланка, дававшие здесь сеансы одновременной игры. Выдающийся русский шахматист Михаил Иванович Чигорин (1850–1908) родился в Гатчине и был воспитанником Сиротского института.

В 1929 году начала работать городская музыкальная школа, и ее первым руководителем стал Дмитрий Петрович Губарев. Как установил по архивным данным А.А. Митенёв, размещалась она в доме № 14 (сейчас — № 18) по проспекту 25 Октября, где занимала две небольшие комнаты. Кроме музыкальной школы там располагались 3-я школа им. КИМа, Эстонская школа и Дом ребенка. В музыкальной школе детей обучали игре на фортепьяно и скрипке, они изучали теорию и историю музыки и знакомились с нотной грамотой. После того как число учащихся превысило сто человек, школу перевели на пр. Чкалова, 32, в здание бывшей женской гимназии Табунщиковой, которое она делила с начальной школой № 7. В трудное послевоенное время школа переезжает с места на место, некоторое время (с 1947 г.) занимает помещения в Приоратском дворце, пока наконец в 1958 году стараниями директора Г.П. Борисова не получает отдельное новое здание на проспекте Чкалова, 66, с удобными классами и превосходным концертным залом. В 1995 году в этом зале установили первый в области орган. В 1939 году музыкальной школе присвоили имя Михаила Михайловича Ипполитова-Иванова, русского композитора и дирижера, родившегося в Гатчине.

В системе школьного образования после 1917 года произошли определенные изменения. Были закрыты все частные школы, учебные заведения при обществах и церкви. Осталось несколько начальных и средних школ. В послевоенное время появились средние школы и в новых микрорайонах.

После открытия в Большом Гатчинском дворце музея там проводятся разного рода выставки. Поначалу некоторые из них были весьма специфичными. Так, например, в помещении Дворцовой церкви устроили антирелигиозную выставку с целью «вскрыть характер Дворцовой церкви, как средоточение культа царя». В обязательном порядке выставку должны были посещать пионеры и красноармейцы. Она состояла из нескольких экспозиций, названия которых говорят сами за себя: «Обожествление дома Романовых», «Церковь на службе у самодержавия», «Церковь в роли помещика и капиталиста» и т. д.

Посетителям выставки предлагались весьма своеобразные трактовки экспонатов. Так, демонстрируя трофейные турецкие знамена в алтаре храма, экскурсовод комментировала это таким образом: «…связь между церковью и военщиной была крепка». Далее объяснялось, что в царской России обряд причащения, соединенный с исповедью, служил орудием политического сыска, а мощи — это лишь трухлявые кости, пробка и вата… Немудрено, что после посещения выставки некоторые, не окрепшие умом, граждане бросались крушить церкви и разгонять приходы.

В 1920-е годы Гатчина оставалась центром авиации: часто там поднимались на воздушных шарах, над городом пролетали серебристые дирижабли с надписью «В-4». В Сализях, под Гатчиной, находились огромный ангар и площадка причаливания с большими кольцами в плитках. Продолжал действовать и Гатчинский аэродром, огороженный колючей проволокой и охраняемый круглые сутки вооруженными часовыми. Две взлетно-посадочные полосы располагались перпендикулярно друг другу и были выложены квадратными и шестиугольными плитами. На поле находилось четыре квадратных ангара и два арочных — для размещения бомбардировщиков. Горюче-смазочные материалы и керосин доставлялись на аэродром по отдельной железнодорожной ветке. После взлета самолеты делали круг над городом вдоль варшавской линии железной дороги и, набрав высоту, улетали в сторону деревни Коркузы. Житель города В.П. Симоненок вспоминал: «В 20-х годах летчики носили кожаную форму: шлем с большими очками — „консервами”, кожаная куртка и брюки, перчатки с раструбами; высокие ботинки или на икрах ног краги. Пахло от них касторкой, т. к. для смазки двигателей использовалось касторовое масло». Аэродром использовался для дислоцирования экспериментальной эскадрильи, но в середине 1930-х годов ее место заняла 1-я авиабригада, укомплектованная истребителями и бомбардировщиками. В первой половине XX столетия оставалась Гатчина и центром парашютизма: здесь не только проходили тренировки парашютистов, но и испытывались новые образцы. Вообще, стараниями властей авиация и парашютный спорт были очень популярны в стране, особенно среди молодежи. Даже в парке был аттракцион, на котором можно было прыгнуть с парашюта. Владимир Павлович Симоненок пишет в воспоминаниях: «На правой сигнальной башне дворца была учебная парашютная вышка, наверху была площадка, над которой на кронштейне висел парашют, на каркасе, человек застегивал пояс, на руки на запястья тоже крепления. С площадки делал шаг и повисал под парашютом. Парашют на канате спускался вниз. В выходные, по воскресеньям, за 15 копеек отдыхающие в парке после инструктажа прыгали вниз. В 1939 г. я тоже попробовал прыгнуть. Конечно, страшно было сделать первый шаг». Авиационная жизнь Гатчины продолжалась до самой войны.

С началом военных действий в июне 1941 года и приближением фронта ситуация в городе становилась все более напряженной. Призываются в армию военнообязанные, идет запись добровольцев, среди которых много девушек. 28 июня объявляются трудовая и гужевая повинности. Мужчины от 16 до 50 лет и женщины до 45 лет привлекаются на работы по возведению оборонительных сооружений. Тогда же начинаются дежурства местной ПВО, установлены сигналы воздушной и химической тревоги. Спешно эвакуируют предприятия, вывозят музейные ценности, а все, что вывезти невозможно, прячут в парках города. Пятого июля в небе над городом и районом появились первые немецкие бомбардировщики и стали поступать сообщения об авиаударах. С начала августа в Гатчине вводится карточная система распределения продовольствия и других товаров, начинает ощущаться их нехватка.

Тринадцатого сентября 1941 года из города начинают выходить части Красной армии, и их отход прикрывает 267-й Отдельный пулеметно-артиллерийский батальон, первым вступивший в бой с передовыми частями немецких войск на улицах Гатчины. Часть солдат из прикрывавших групп не смогли выбраться из города и были захвачены немцами в плен, в том числе и командир одной из них А.С. Григории, которого оккупанты вскоре казнили.

Заняв город, немцы начинают здесь обустраиваться: меняют названия улиц, таблички с которыми вывешиваются на немецком языке, занимают лучшие здания под различные военные и административные органы управления, даже на Коннетабль водружают свастику вместо шара. В городе действует комендантский час. Распоряжение оккупационных властей вывешиваются на заборах и стенах домов на немецком и русском языках, а репрессивная машина фашистов работает в Гатчине в полную силу — здесь было устроено несколько концентрационных лагерей. Самый большой имел название «Дулаг-154» и располагался в разных частях города. Сюда помещали в основном военнопленных, многие из которых умирали от голода или были там расстреляны. Зимой 1942 года смертность в лагере достигала 140–170 человек в день, а вспыхнувшая эпидемия тифа лишь усугубила ситуацию. Существовали и лагеря смерти для гражданских лиц, например печально известный концлагерь в поселке торфоразработок. С началом деятельности партизанских отрядов и подпольных групп рядом со зданием Съезжей части была сооружена виселица, где казнили пойманных подпольщиков. Антифашистское движение в Гатчине было представлено группами: на базе партизанских отрядов (группы Н.В. Разумихина, И.А. Рыбакова, П.П. Явдосюка, и др.); молодежи (группа «Двадцати пяти»); рабочих железнодорожного депо (группа М.Н. Гринкина, и др.) и врачей местной больницы (группа Н.А. Поклонова, A.M. Дашенко, М.В. Олейниковой).

Самой многочисленной была подпольная группа Николая Васильевича Разумихина, в составе которой в разное время находилось более ста человек. Одной из задач группы была расклейка по городу листовок и газет, которые сбрасывались с самолетов за городской чертой. Вторым важным направлением борьбы с оккупантами были саботаж при ремонте немецких вооружений и порча техники, что было возможно, так как многие участники группы работали в ремонтных мастерских. Члены группы похищали оружие и боеприпасы, выносили с немецких складов продовольствие, и все это переправлялось партизанским отрядам, действующим в районе. Перевалочной базой служила мастерская по изготовлению гробов, которой руководил Николай Бабкин. В 1943 году группа Разумихина была раскрыта немецкой контрразведкой. Этому содействовал предатель, внедренный к подпольщикам. Группа была разгромлена — в живых осталось менее половины ее состава, а ее руководители — казнены.