Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

рядом, и поспешил выполнить все процедуры пока оставался в одиночестве. К счастью, Ассоциация наразрабатывала достаточное количество гигиенических приспособлений для походных условий.

После этого я устроился наконец на плоских камнях, обрамляющих нашу площадку, и вновь погрузился в созерцание, попутно обмазывая витаминной мазью покрасневшие руки и лицо. Но настроение притухло после осознания, что придётся минимум неделю существовать с посторонним человеком на открытом пятачке в несколько метров. Сижу вздыхаю… Хотя, если честно, не знаю, кого бы из окружающих я мог назвать достаточно не посторонним, чтобы рискнуть соседствовать вот в таких условиях. Мичлав хотя бы к этому привычный.

Господи, неужели я тоже такой одиночка, как они все?.. Может, он действительно прав, принимая меня за своего?..

Солнце клонилось к ясному горизонту, температура понизилась. Здесь, на возвышении дул приятный ветерок. Но камни не остывали. Я совсем растворился в окружающем мире, и только когда светило критически приблизилось к точке запада, находящейся прямо напротив меня, очнулся и вспомнил — Мичлав должен был вернуться до заката. Встав с камней, я прошёл к краю площадки и неуверенно посмотрел вниз. Разумеется, никого. Глухая стена леса. Какое-то время я побродил взад-вперёд, поглядывая на неё и на солнечное пятно, опускающееся всё ниже.

Густые джунгли, должно быть, погрузились в сумерки. Вот дрянь, он даже оставил очки, которые можно было бы использовать в ночном режиме… Видимо, был уверен, что вернётся засветло.

Через считанные минуты солнце скрылось окончательно. Остался лишь зеленоватый веер света, расходящийся в глубокую синеву. Такого бархатно-глубокого неба в городе я не мог видеть. Это было очень красиво. И звёзды начали загораться, призывая на них пялиться во все глаза! На севере сквозь дымку мерцала прерывистая полоска электричества — светились крайние районы города — но полоска эта была очень тонкая, потому что город находился далеко.

Если честно, я начал беспокоиться. Да ну, даже смешно… Этот человек прошёл тридцать рейдов — тридцать! Скорее ему следует волноваться обо мне, чем мне о нём.

В конце концов даже зелёный всполох исчез. И склон погрузился в темноту. Джунгли чернели внизу в кромешной тишине — там вообще ничего не было видно. Может, зажечь фонарь, он послужит маяком? Но наставник не сказал, можно ли это делать. Ох, если мы брали фонарь, значит, для того чтобы он горел!

На свой страх и риск я включил фонарь и повесил его на край тента, повыше. Заодно приготовил оружие — на случай, если свет привлечёт кого-то нежелательного…

Нервы пощекотались, надо сказать! Приближение Мичлава послышалось спустя минут сорок после захода солнца. Я узнал человеческие шаги, продвигающиеся по скрипучему щебню склона, подпрыгнул за фонарём и встретил наставника на подступах к новому лагерю.

— Хах! Ну как ты тут? — и голос и походка его звучали немного устало.

— Здесь-то всё в порядке, а вы как? Солнце уже зашло! — на нервной почве затараторил я.

— О… Правильно, — делая последние шаги под тент, мужчина кивнул на полуавтомат на моём плече. — И свет зажёг правильно. Я бы и с закрытыми глазами дошёл, но так как-то приятней.

Я нырнул под «крышу» с другой стороны и подвесил фонарь сверху. Наставник стаскивал оружие, что-то блеснуло, когда он повернулся — и внутри у меня всё похолодело — на плече его алела полоса свежей крови.

— Господин Мичлав, вы!..

— А ну не ори, — его низкий голос и насмешливый взгляд мигом придавили мою глотку. — Саданулся об дерево. Только и всего.

— Я вам сейчас обработаю… — с этими словами я метнулся за аптечкой.

Метаться далеко не пришлось — весь скарб теперь располагался в шаговой доступности. Но Мичлава мои телодвижения не обрадовали.

— Да чёрт возьми, сядь и успокойся! — раздражённо плюнул он, снимая вещевой жилет так, чтобы не перемазать его кровью. — Я и без тебя справлюсь.

— Наставник, позвольте мне хоть что-то сделать!

В конце концов, как помощник, я чувствовал себя обязанным! Особенно после того, как полдня прохлаждался и любовался красотами.

Охотник взглянул в мою сторону, оценил непримиримость моего вида.

— Ладно, позволяю… Если это тебе доставляет удовольствие… — с этими словами он устало опустился на давно приготовленное мною лежбище из термоодеяла и довольно ироничным жестом пригласил меня садиться рядом с его истекающим плечом.

Я переключил фонарь в более яркий режим и впервые занялся оказанием первой помощи живому человеку. Асептическими салфетками промокнул кровь — под ней действительно оказалась ссадина, только довольно глубокая и обширная. На следы когтей не похоже. При ярком свете стали заметны ещё несколько царапин, окружённые синяком — на его широком лбу, с той же стороны, что и ссадина.

— Вот, вытрите лицо, — протянул ему салфетку, — у вас там тоже… повреждено.

Хмыкнув и качая головой, Мичлав свободной рукой начал обтираться. Это, кажется, пришлось ему кстати. В остальном моя помощь его явно раздражала.

— Короче говоря, напоролся на стойбище, — заговорил он мрачновато и глядя в сторону, — прямо сразу, не отходя особо далеко. Оставил его на обратную дорогу, прошёлся дальше вдоль границы, напоролся ещё на одно. Решил дальше даже не идти, дождался пока они все стянутся на ночёвку и удалил оба.

Я тут гулял, а он устранил два стойбища…

— Вас о пальму, наверное, так шарахнуло… — севшим голосом попытался я сказать хоть что-нибудь.

— Не разобрал. Ну долго ты ещё?

Вошёл он сюда в гораздо лучшем настроении, чем был теперь, когда стал моим пациентом. Мне тоже было неловко.

— Кстати, нашёл воду, — вспомнил он.

— Какой план на завтра?

— Пойдём опять вдоль границы. И сразу перебьём тех, кто рискует за неё выйти. А потом надо будет кое-что продумать. Ну что, всё? Отлично, а теперь дай мне хоть ноги вытянуть.

Он критично осмотрел дело рук моих — заживляющая плёнка была наложена по всем правилам и в нужном количестве. Она применялась для лёгких повреждений, хотя по качеству заживления заметно уступала синтезированной коже, после которой даже от серьёзный ран и ожогов практически не оставалось следа. Но синтезированную кожу решили оставить в лагере — ей требовался сухой лёд, она входила в состав большой основной аптечки.

В итоге, кажется, охотник пришёл к выводу, что терпел моё присутствие хотя бы не напрасно. Велев ложиться спать, он продолжил приводить себя в порядок, выглядя больше раздражённым, чем уставшим. Я быстро покидал использованные материалы в ящик для отходов и оставил его наедине с собой.

Своё спальное место я ещё днём постарался устроить хоть сколько-нибудь изолированно — за одним из плоских камней, удачно обрамляющих наш маленький пункт. Сверху нависал каменный выступ, и сюда Мичлав