Все оттенки тьмы - Питер Робинсон

— Да. Мы как раз говорили о Рике, когда это всплыло.

— Это понятно. И что он сказал?

— Что тоже бывал там. Только это.

— А когда?

— Он не сказал. Мне показалось, что Лоуренсу в Афганистане не очень-то понравилось.

— Там ведь очень опасно, — согласилась Энни. — А в остальном у вашего мужа все в порядке?

— Да, конечно. Правда, вся эта канитель с подростковыми бандами очень его расстраивает.

— Еще бы. Вчера я говорила с ним по поводу двух его учеников, причастных к нападению в Истсайд-Истейте.

— Правда? А он не сказал, что виделся с вами.

И неудивительно, подумала Энни.

— Ничего особо важного мы не обсуждали.

— Как бы то ни было, — продолжила Кэрол, — я вам уже говорила: так хочется верить, что ты можешь что-то поменять, но иногда… — Она провела пальцем по ободку чашки. Ногти у нее были обломанные и изгрызенные. — Не знаю. Иногда мне кажется, что Рик был прав. Ну, что боялся заводить детей, потому что боялся мира, в котором мы живем.

— Но с вашими-то детьми все в порядке?

— О да. — Кэрол просияла. — Забот, конечно, полно, это вы даже не сомневайтесь. Но вернись я в прошлое, ни за что не стала бы ничего менять. — Она глянула на часы: — Ой-ой. Извините, побегу, иначе Сью разорвет меня на части.

— Я вас провожу, — улыбнулась Энни.

Когда Бэнкс приехал, Томасина сидела за столом в кабинете, вся зареванная, но уже успокоившаяся. На столе лежала пачка бумажных носовых платков и стояла большая кружка чая с молоком. Кружка была белая, с маленькими красными сердечками.

Бегло осмотревшись, Бэнкс не заметил в кабинете никаких перемен. То ли Томасина уже прибралась, то ли ее посетители оказались редкими аккуратистами.

— Извините за звонок. Распустила нюни, — сказала она. — Я потом готова была себя придушить.

— Да ладно вам, — улыбнувшись, Бэнкс сел напротив.

— Нет, не ладно. Но вам не понять.

Сплошные противоречия, подумал Бэнкс. Юная красавица, а характер жесткий по-мужски, беззащитная и ранимая, однако внутри стальной стержень. Они знакомы меньше получаса, и столько граней и перемен настроения. М-да.

— Расскажете, что тут у вас стряслось?

Обхватив ладонями кружку, Томасина отхлебнула чаю. Руки у нее дрожали.

— Пожаловали они около девяти, я сама только-только вошла.

— Сколько их было?

— Четверо. Двое обыскивали офис, а еще двое… Они считали это «просто беседой».

— Они грубо с вами обращались?

— Физического насилия не применяли, — помотала головой Томасина.

— Объяснили, кто они такие?

— Сказали, что представляют правительство.

— А удостоверения показали?

— Да, но я ничего не успела разглядеть. Все происходило слишком быстро.

— Как их звали?

— Не помню, — покачала головой Томасина. — Одного, кажется, Карсон. Или Карстейрс. А женщина — Хэрмон. Или Хэрлан. Извините. Они действовали бесцеремонно, видимо, чтобы я не успела опомниться от шока. Не надо было так раскисать, но они застали меня врасплох.

— Не казнитесь. Их долго учили таким приемчикам. Значит, среди них была женщина?

— Да, она и еще один мужчина вели допрос. Что забавно — она взяла на себя роль «злого копа».

— Как они выглядели?

— Весьма благопристойно. Одеты со вкусом и модно. На мужчине был дорогой темный костюм, да и стрижка тоже — фунтов за пятьдесят. Красавчик, на Хью Гранта похож. Напарница его тоже явно не в дешевом магазине одевалась. Ей на вид тридцать с хвостиком. Агата Кристи описала бы ее как «ухоженную блондинку». У обоих — очень правильная речь, с налетом аристократической надменности.

— И чего они от вас хотели?

— Спрашивали, зачем вы вчера ко мне приходили.

— И что вы им сказали?

— Ничего.

— Что-то все же пришлось сказать?

Томасина покраснела:

— Ну… сказала, что вы отец моего парня и просто заскочили навестить. Ничего лучше я в тот момент не придумала.

— Они спрашивали, известно ли вам, что я полицейский?

— Спрашивали. Я ответила, что известно, но мне это как-то по барабану.

— А они что?

— Не поверили, снова стали допытываться о том же. Потом пристали с расспросами обо мне самой: где родилась, где училась, с какими парнями встречалась, где работала, как попала в сыщики. В общем, много чего. Мы с ними поболтали, а потом они опять посуровели, и, видя, что я показаний не меняю, блондинка начала мне угрожать судебным преследованием. Я сказала, что меня судить не за что, а она ответила, что это не важно и что они уничтожат мою фирму. Прихлопнут, как муху. Кстати, и правда могут?

— Правда. Они все могут. Но не бойтесь, они ничего вам не сделают.

— Это почему же?

— Потому что повода у них нет. Да и проблем им это принесет кучу. А шумиха им не нужна. Они ведь как летучие мыши: до ужаса боятся солнечного света. Мне кажется, они подумали, что, в случае чего, вы поднимете крик на весь мир.

— Это точно! Какого черта они нагличают? А как же мои права?

— Нет у вас никаких прав. Вы что, не знаете, что злодеи давным-давно выиграли все битвы?

— А что за злодеи приходили ко мне?

— Хороший вопрос. Они влиятельны и бессердечны, это факт неоспоримый. Но есть и у них слабое место, единственное. Они боятся привлечь к себе внимание граждан. И поэтому вы им неинтересны. Вернее, не стоите усилий. Думаю, они просто выясняли, зачем я к вам приходил и что вы собираетесь с этим делать.

— Но откуда они узнали о вашем визите?

— Полагаю, следили за мной. Так что это все вам устроил я, извините. Хотя вел себя осторожно, проверял, нет ли хвоста, но в Лондоне кругом толпы, ни черта не разглядишь.

— И не говорите. Сама знаю, как сложно обнаружить хвост, особенно если слежкой занимаются профессионалы.

— И все равно я обязан был их заметить. А что делала вторая парочка, пока красавец с блондинкой вас допрашивали?

— Обыскивали. Все. Даже сумку. Забрали кое-какие документы. И ноутбук, мой любимый «Мак-Эйр». Сказали, что все вернут.

— И папку с делом Дерека Ваймена тоже взяли?

— Да.

— А снимки в ней были?

— Да. Я сняла копии. И отчет тоже там был.

— Вот ведь черт, — ругнулся Бэнкс. — Тогда они скоро докопаются, зачем я к вам приходил. Томасина, мне ужасно жаль, что я навлек на вас такие неприятности.

Улыбнувшись, она сказала, передразнивая крутых американских парней из боевиков:

— «Надо, значит, надо». Не переживайте. Таковы будни современных девочек, занимающихся частным сыском. Но что они сделают, когда узнают все про вас?

Бэнкс задумался.

— Знаете, скорее всего, ничего. В любом случае не сразу. Иногда они спешат, но вообще-то предпочитают сначала собрать всю информацию. Чтобы заранее знать ответы на вопросы, до того как они их зададут. А вот Дереком Вайменом они теперь точно заинтересуются. Вероятно, приставят к нему хвост, тщательно изучат биографию.

— А что я?

— Вы их больше не интересуете. Вы же просто выполняли заказ клиента. Они это прекрасно понимают.

— Но зачем им все это надо?

— Не знаю, — ответил Бэнкс.

— А знали бы, все равно бы не сказали.

— Меньше знаешь — крепче спишь. Поверьте. Полагаю, этот ажиотаж из-за того, второго, персонажа с фотографии. Наверное, он из их ведомства. Сначала они хотели замять случившееся, запугав всех, закрыть дело. Так сказать, сработала защитная реакция. А теперь, видимо, и сами не прочь разобраться. Вот и все, что я могу вам сказать, — закончил Бэнкс.

— Понимаю. Во всяком случае, так мне кажется. — Томасина нахмурилась: — Погодите-ка. Получается, мистер Ваймен нанял меня, чтобы сфотографировать шпиона, который встречался с другим шпионом в Риджентс-парке? Мистер Ваймен тоже шпион?

— Нет, — покачал головой Бэнкс, — лично я так не думаю.

— А что же тогда?

— Не знаю. Все очень запутано.

— Не то слово. А вдруг они думают, что я шпионка?

— Очень в этом сомневаюсь. Они отлично знают, чем вы занимаетесь.

Они помолчали. У Томасины забурчало в животе.

— Есть хочу, — объявила она. — По-моему, за все это вы должны хотя бы угостить меня обедом.

— Бургером с жареной картошкой?

Она искоса на него глянула:

— Думаю, вы способны на нечто большее. Тут неподалеку «Бентли», и сейчас там еще можно найти свободный столик.

«Бентли» — дорогой рыбный ресторан. Обед с вином и чаевыми на двоих потянет на сотню фунтов, не меньше. Впрочем, Бэнкс понимал, что и этим он не сможет искупить свою вину: то, что втянул Томасину в подобную историю. Хотя, строго говоря, это не он, а Ваймен ее втянул.

— Ладно, — кивнул Бэнкс. — Только дайте мне пять минут, мне надо позвонить.

— Это что-то личное?

— Личное.

— Тогда я пойду покурю. Буду ждать вас у выхода.

Энни закончила канительную возню с бумажками как раз к обеду. «Лошадь и гончие» и «Герб королевы» теперь были запеленгованы начальством, поэтому она пошла в «Полумесяц», он чуть подальше от Маркет-стрит. Энни и раньше бывала в этом пабе с блестящим черным фасадом и свисающими кашпо с ярко-красной геранью. Подойдя к барной стойке, Энни заказала вегетарианскую лазанью, картошку и шенди — смесь имбирного пива с лимонадом. Ей хотелось пить, но ее жажду чистый апельсиновый сок вряд ли утолил бы.