Курсант: назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров

А ну отполз от деда. Пока я тебе башку не прострелил!

Погодин откатился подальше. В его глазах застыл ужас. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Что делать будем, Андрюша? — спокойно спросил фронтовик. — Есть мысли?

— А что тут сделаешь, остается только ждать и надеяться, что не пришьют нас, а просто бросят на берегу связанными, — пожал я плечами.

— А если надежды не оправдаются?

— Все может быть… Статья им тяжкая светит. Нападение на сотрудника при исполнении, плюс повязали гражданских, незаконно свободы лишили. К тому же вооруженные и группой лиц, как говорится, по предварительному сговору. Тут вообще под расстрел попасть можно.

— Значит, терять им нечего, — вздохнул Петрович. — Пойдут до последнего…

— Получается, что так.

— Я-то пожил, мне вас, дураков молодых, жалко…

— Да не каркай, Петрович, раньше времени не хорони нас. Хотели бы убить, сразу бы пришили.

— И то верно, — оживился Петрович. — Посмотрим, что дальше будет…

Тем временем браконьеры закончили собирать хабар. Загрузили бочку с рыбой в лодку. Туда же поскидали пожитки: котелок, палатку, вещмешки, огромные ножи для рыбы, мешки с солью и прочую дребедень.

Седой взял двустволку и, поигрывая ею, вразвалочку подошел к нам. Остановился, презрительно прищурился, навел на дрожащего Погодина стволы:

— Ну что, граждане, прощеваться будем с вами! Кончину обещаю быструю и мертвую.

— Тебе это с рук не сойдет! — Погодин набрался смелости и попытался плеснуть в голос твердости. — Нас будут искать! Лучше отпусти, пока не поздно!

— Так кто ж вас в речке-то найдет? Уфимка мутная и глубокая. Омутов столько с налимами, они мертвечину вмиг сожрут.

Браконьер повернулся к нам с Петровичем и неожиданно предложил:

— Кто мента пристрелит, того отпущу, — он снял с плеча однозарядку фронтовика.

Старик презрительно плюнул в сторону Седого и прошипел какое-то проклятие, а у меня появился план:

— Точно отпустишь?

— Зуб даю, — оскалился Седой.

Судя по его щербинам во рту, не самое удачная гарантия. Федя удивленно на меня уставился. Но я умудрился незаметно ему подмигнуть, мол, не ссы, так надо. Петрович, тоже понял, что неспроста я повелся на такую дичь, и яро делал вид, что осуждает меня. Что-то пробурчал и даже матюгнулся в мой адрес, мол, предатель, трус и все такое…

— Развяжи, — кивнул я Седому. — И ружье дай…

Погодин издал странный всхлип, окончательно поверив в мои намерения.

— Самый хитрый, бл*ть?! — вскрикнул бандит. — Х*р тебе, а не развяжи! Вот ружье, — бандит прижал “ИЖ” к моей спине, так чтобы спусковая скоба очутилась у меня возле пальцев. — Я ствол наведу, а ты на крючок нажмешь. Готов?

Твою мать! Не прокатило.

— Что застыл, малахольный?! — скалился Седой. — Обмануть меня хотел? Жми на спуск, говорю, тварь! Все равно все подохнете, как псы безродные, а так шанс у тебя был.

Пока Седой разорялся, я вдруг услышал спиной чьи-то шаги. Оборачиваться не стал, так можно только привлечь внимание главаря. Шумел явно не браконьер, потому что один был с нами, а двое других копошились возле лодки, все у меня на виду. Завели мотор. Советский “Вихрь” задымил и затарахтел, совсем заглушив шаги.

Седой вдруг упал вперед и зарылся мордой в песок, кто-то явно придал ему сзади ускорения. Затем чья-то нога наступила ему на спину, а в затылок уперся ствол ружья.

Я поднял голову. Бородатый мужик в потертом и местами изодранном костюме охотника из брезента сжимал в руках “ТОЗ”.

Те двое, что копошились возле лодки, увидев это, схватились за ружья.

— Стойте, где стоите! — крикнул мужик и посильнее вдавил ствол в затылок Седого. — Иначе я ему башку разнесу!

Браконьеры замешкались, вскинули стволы, прицелились.

Чуя неладное, Седой смог повернуть в их сторону голову и тут же заорал:

— Не стрелять! Убрать пушки!

Он знал, что с большого расстояния картечью трудно человека наповал свалить. А вот незнакомец, что свалил его на песок, судя по решительному настрою, не шутил. Одно неосторожное движение, палец его дернется, и тогда хана его черепушке.

— Вот и правильно, — сказал бородач. — Ты, стало быть, у них старший. Это хорошо. Скажи им, чтобы убирались по добру-поздорову. Иначе у кого-то сегодня будет в голове дыра. Говори! Ну!..

— Уходите! — крикнул поверженный главарь, отплевываясь от песка. — Садитесь на лодку и уходите, чтоб вас!

Уговаривать браконьеров долго не пришлось. Завидев, что дело пахнет керосином, они быстренько запрыгнули в лодку и дали газу. Через пару минут рев мотора уже стих за поворотом реки.

Бородач снял с пояса нож с широким клинком и швырнул его мне:

— Сможешь путы себе разрезать?

— Справлюсь! — кивнул я и бочком придвинулся к приземлившемуся на речной песок ножу.

Схватил его за рукоять и стал пилить веревку. Лезвие оказалось острее бритвы. Пенька быстро сдалась. После чего я освободил Петровича и Погодина.

— Вяжи его, — кивнул на бандита бородач и отступил назад, чуть в сторону, продолжая держать его на прицеле. — Если дернется, пальну.

Я снял с Седого ремень и, сделав самозатягивающуюся петлю, стянул ему кисти, перекрестив их за спиной.

Поднял бандита:

— Кто твои дружки? Куда они ушли?

Вместо ответа Седой скривился и что-то прошипел, мол, не дождешься, фраер.

— Ладно, с нами пойдешь. На статью тяжкую ты себе уже наработал.

Погодин подбежал и обшарил карманы браконьера. Выудил оттуда свою ксиву и, счастливый, раскрыл ее, будто проверяя, его она или нет.

— Спасибо вам, — я повернулся к Бородачу и протянул руку. — Вовремя вы появились. Меня Андрей зовут, это Петрович и Федор.

— Аким, — протянул заскорузлую ладонь охотник, — наконец я этих шакалов нашел. Всю рыбу в округе переглушили. И главное, сами-то столько они не заберут. А рыба на следующий день мрет и всплывает.

— А что, Аким, — спросил Петрович, разглядывая немного странный, больше похожий на лохмотья наряд бородача. — Промышляешь охотой здесь?

— Промысел — это за деньги, а меня зверье кормит. Живу я здесь.

— Где — здесь? — не понял я. — В лесу, что ли?

Я рассмотрел нашего спасителя. Коренастый мужик с лохматой головой. Возраст трудно определить, когда вместо волос пакля, и борода, как у Карабаса.

— Уже пять лет, — кивнул Аким. — Все лучше, чем в муравейнике бетонном. Как ушел из города, ни разу не пожалел…

— Вот это молодец! — восхищенно крякнул Петрович. — Я бы тоже в леса рванул. Да бабка не пускает! Куда ж я ее брошу? Кто борщ мне варить будет?

— Скажите, вы мальчика здесь не видели? — спросил я. — Десятилетнего…

— Давай на ты, — предложил Аким. — Мы же в лесу,