Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

Игорь Басаргин взял свой "инструмент" (его, кстати, на общем совещании решили называть "гуслями" — и амбец, мы так хотим!). Тронул струны…

— Когда-нибудь, страшно подумать — когда,

Сбудется день иной,

Тогда мы, дружище, вернёмся туда,

Откуда ушли давно…

Север подумал и присоединился — два грубоватых, но красивых мальчишеских голоса пели вместе:

— …Тогда мы пробьёмся сквозь полчища туч

И через все ветра,

И вот старый дом открывает наш ключ,

Бывавший в других мирах…

Я и не заметил, как голоса Танюшки и Ленки Рудь тоже вплелись в песню:

— …Обнимем мы наших любимых подруг,

Снимем рюкзак с плеча.

В забытую жизнь, в замечательный круг

Бросимся сгоряча.

Там август, как вилы, вонзает лучи

Тёплым стогам в бока,

Там тянут речные буксиры в ночи

На длинных тросах закат…

Танюшка сидела по другую сторону огня от меня. И от этого был в песне горький привкус, похожий на запах полыни…

— …Другие ребята за нами пойдут

Дальше, чем мы с тобой,

А нам оставаться по-прежнему тут,

Что ж, отгремел наш бой.

Но если покажется путь невезуч

И что на покой пора,

156.

Не даст нам покоя ни память, ни ключ,

Бывавший в иных мирах…

Я видел, что многие девчонки прилегли на плечи своих парней. И мне очень-очень захотелось, чтобы и Танька… ведь было же такое! Что я сделал не так, почему она в последнее время словно стенкой от меня отгородилась?!.

— …Костёр у подножья зелёной горы,

Тропа наугад и на ощупь.

Кому эта радость — ночные костры,

И разве остаться не проще?

И ради чего ты оставил свой дом —

Отчаянья, ссадин и пота?

Что могут увидеть глаза за горбом

Последнего дальнего взлёта?

Пусть новые годы взойдут за хребтом —

Движенье дороже итога,

И дело не в том, что отыщешь потом,

А в том, что подарит дорога…

Я подтолкнул в огонь несколько полешек, выпрямился, удобней привалился к камню.

— …Огонь костерка и вода родника,

Скупое нещадное время

И то, что не названо словом пока,

Но властно над каждым и всеми…

Костёр у подножья зелёной горы,

Тропа наугад и на ощупь.

Кому эта радость — ночные костры,

И разве остаться не проще?..

… - Ребята, — вдруг сказала Кристина, — я вот что подумала… — стало тихо, хотя и без этого разговоров почти не было. — Вот мы сидим тут вместе все. По-моему, нам хорошо… — это звучало немного смешно, но никто не засмеялся. — Я вот что хочу сказать… — обычно Кристина за словами в карман не лезла, так что её неожиданное косноязычие само по себе удивляло. — Я хочу сказать, что я, Кристина Ралеска, клянусь, — она протянула руку над огнём, — я всегда останусь со своими друзьями — плечом к плечу в радости и горе, до самой смерти, какой бы она ни была.

Вновь повисло молчание. Кристина села.

А я — встал. И, протягивая руку над огнём, обвёл всех взглядом…

Игорь Шевчук

Сколько б ни стёрлось лет

С тех незабытых пор —

Молча мне смотрит вслед

Школьный пустынный двор.

Ждёт он шагов твоих,

Чтоб их легко узнать.

Разве он может их

Взять и под дождь прогнать?

Нам не дано пустить

Жизнь-киноплёнку вспять —

Вовремя что-то простить,

Вовремя что-то понять,

Не упустить тот миг,

Что нам дарила жизнь…

Что ты раскис, старик?!

Мы ведь с тобой — держись!

Будет снова листва кружить,

Будет слово стихи рождать —

Обязательно будем жить,

Обязательно будем ждать!

Обязательно будем жить,

Обязательно будем ждать!

РАССКАЗ 7

ЛЮДИ КРОВИ

Ты должен быть сильным.

Ты должен уметь сказать: "Руки прочь,

Прочь от меня!"

Ты должен быть сильным —

Иначе зачем тебе быть?!

Группа "Кино"

157.

Игорь Басаргин

Минотавр топчет звёзды…

Геи молоко разлито.

Ночь темна. Наверно, поздно

Ощущать себя разбитым,

Если и хрусталь небесный

Уступает грубой силе.

Мне сегодня стало тесно

В этом доме. Или — или?

Или мы совсем не звёзды

И умрём не так красиво…

Может, тихо. Может, грозно,

Может, даже агрессивно.

Или — звёзды?! Это значит,

С неба падая упрямо,

Мы летим туда, где плачут

Дети, брошенные мамой.

Загадайте пожеланье —

Мы замедлим ритм паденья,

До последнего свиданья

Будет целое мгновенье.

Всё исполнится, поверьте…

…Только нам, судьбой забытым, -

Тихий хруст зеркальной смерти

Под раздвоенным копытом.

* * *

Я проснулся около семи — по ощущению, потому что не особо смотрел на часы, а свернулся удобнее в спальнике и остался лежать, с наслаждением переживая минутки приятного безделья. Судя по всему, никто не вставал ещё, кроме дежурных.

Наверное, я бы опять уснул, но послышались шаги, голос Андрюшки Соколова что-то спросил, и я понял, что ошибся — не семь, а восемь, смена часового. Начал подниматься кто-то — я вспомнил, что сейчас идёт Мордва и, со вздохом откинув клапан спальника, сел, кивнув всем, кто не спал.

Андрей, стоя у огня, стягивал куртку. Игорь, сидя на лежаке, шнуровал сапоги. По другую сторону костра сидела Ленка Власенкова с блокнотом на колене, а Наташка Бубнёнкова, пристроившись рядом с ней на корточках, мешала в побулькивающем котелке. В нашем жилище было достаточно тепло, хотя по полу, как всегда, поддувало. Я влез в штаны и отправился в угол умываться.

— Всё тихо? — плескаясь водой из котелка, я искоса посмотрел на Андрея. Тот помотал

растрепавшимися волосами, потом зевнул:

— Холодно… А так всё тихо. Волки опять подходили к низу тропинки, дальше не пошли.

— Поел?

— Поел час назад… Я ложусь.

— Я пошёл, — сказал Игорь, затягивая капюшон. — Когда чай скипятят — вынесите мне.

— Вынесут, иди, — я проводил его до выхода, постоял, ёжась, пока Игорь не занял место

и вернулся к огню. — Правда холодно… Чем кормите?

— Гуляш, — Наташка куском кожи прихватила ручку котелка, переставила на камень. —

Немного… Ещё вон там чай брусничный заваривается… Олег, я тоже пойду спать, ладно? Всем ведь уже вставать пора.

— Иди, конечно, — я окликнул Андрея, который ещё не лёг: — Кинь сапоги… Оп. Спасибо.

Лен, — обратился я к Власенковой, — ложилась бы ты спасть тоже. Что я тебя, как маленькую, загоняю? Ведь каждый вечер почти!

158.

— Да, Олег, — вместо нормального ответа спохватилась она, — там часа в три от

Шверды двое прибежали.

— Ночью? Что случилось?! — встревожился я. Ленка успокаивающе махнула рукой:

— Нет, ничего… Они нас всех зовут Новый Год встречать. Прислали муки. Килограмм

пятнадцать. Я как встала, их с твоей Танюшкой накормили, так и не ложилась.

— Они что, ушли?

— Нет, вон там спят… Я, Олег, думаю — надо отказаться, — она помахала блокнотом. —

Это морально важно. Наш первый Новый Год тут, мы все живы, вот и надо встречать самим… Я тут посмотрела, — она вновь раскрыла книжку, — что мы можем соорудить на праздник… Вот, смотри.

Вместо того, чтобы смотреть, я с улыбкой тронул её висок:

— Что бы мы без тебя делали?

— Питались бы одним мясом, — уверенно ответила она. — Ладно, хватит меня в нос тыкать. Смотри, говорю! — она толкнула меня локтем в бок. — Если теперь есть мука — можно соорудить тортик, печенье… Кстати, остальное я предполагаю замутить на сухари. А то сожрут за полмесяца в виде свежего хлеба — и всё, а весной фигу.

— Откуда у них зерно? — немного не в тему спросил я.

— Пшеница дикая в нескольих ущельях растёт, я узнавала, — пояснила Ленка. — Они вообще неплохо живут.

— Неплохо, — кивнул я, — только вон едва отбились… Ладно, что там у тебя ещё?

— Кисель, — она подчеркнула в блокноте ногтем строчку какой-то кабалистики. — И компот. Из сухофруктов. Леваш ягодный. Свежего мяса на леднике горы — сделаем шашлык с луком, жаль, помидорков и перчика нет…

— Помидоров, — педантично поправил я. — До Америки доберёмся — будут и помидоры, и перец, и картошка. И кукуруза.

— Кукурузу я не люблю, — категорично отрезала Ленка и карандашом почесала нос.

— Не ешь, — согласился я. — Что там у тебя ещё?.. Э, погоди, а уксус для шашлыка?

— Сделали мы уксус, — буркнула Ленка. — Думала, ты не спросишь… Яблочный, правда…