Империя человечества. Время солдата - Алексей Бессонов

Тем временем на последнем, четвертом этаже что-то громыхнуло, и по лестнице на меня почти свалилась обнаженная дамочка лет тридцати, с ног до головы перемазанная кровью и дико орущая на абсолютно неизвестном мне языке. Точнее, орала она на нормальном интере, но красноречие ей, похоже, враз изменило и в вопле ее начисто потерялись все согласные. Мадам набросилась на меня с такой яростью, что я от ужаса чуть не забыл, под каким пальцем у меня находится спуск. Извилины ее отличались истинной колониальной пышностью: надеюсь, они стали прекрасным украшением стены над лестницей. К горести моей, я не успел налюбоваться их изящным рисунком – из дыма и пыли возник Детеринг, тащивший на плечах какой-то бочкообразный предмет. При ближайшем рассмотрении предмет этот оказался почтеннейшим шерифом Николасом Казаковым – к сожалению, мало напоминавшим самого себя, так как измордован он был до неузнаваемости.

– Закончили, – сообщил мне Детеринг, – назад.

Пока мы упражнялись в доме, наши подмастерья сумели тихо и квалифицированно срезать ворота, и во мраке сада нас ждал большой кар, в который мы погрузили связанного шерифа, а за воротами, в тени кустов – и наш шустрый антиграв.

Кар с шерифом на огромной скорости ушел в сторону окружного ситивэя, а мы в сопровождении второй машины нырнули в сумрак припортовых кварталов. Мы долго петляли по сырым закоулкам, в которых через тяжкий холодный туман светились вывески бесчисленных кабаков и секс-салонов на всякий вкус и любую мошну. В конце концов кар встал у невзрачного двухэтажного строения, первый этаж которого занимал бар с кричаще яркой вывеской, а на втором располагались квартиры.

Едва я вышел из машины, как двери бара распахнулись и выплеснули на тротуар троих мертвецки пьяных типов. Я оказался в метре от них и, видно, чем-то им не понравился. Один из пьянчуг подошел ко мне и попытался схватить меня за волосы. Это ему не удалось. Раньше, чем я успел занести руку для удара, вся троица была уложена на бетон лицом вниз людьми, выскочившими из второй машины. Мы же с Детерингом быстро обогнули строение, вбежали в подъезд и по удивительно аккуратной лестнице поднялись на второй этаж. Здесь уже любой шум был крайне нежелателен.

Возня с замком заняла у Детеринга несколько секунд. Обитая светлым мохнатым пластиком дверь распахнулась, и в глаза нам ударил свет.

– О, черт, – прошептал я.

Снаружи света, конечно же, не было видно, так как в окнах стоял полароидный материал. Но мы этого не ждали. Детеринг быстро обернулся, закрыл входную дверь и рванулся в глубь квартиры. Но я, видимо, был не столь тих, как хотелось.

В дальнем конце коридора раскрылась дверь, и из комнаты вышла милая девушка в длинной юбке и светлой кофточке, на ногах у нее были мягкие домашние тапочки. Признаться, я опешил. Я видел транссексуалов обоих типов, и обычно наши спецы-хирурги вместе с прочими спецами здорово делают свое дело, но лицевые кости – это порой нечто нетрансформируемое. А передо мной стояла очаровательная, я бы сказал – трогательно прелестная девуля лет двадцати, и в ней не было ничего, ну ничего мужского! Я даже усомнился – а наш ли это клиент? Детеринг, видимо, тоже был порядком удивлен. Но ствол в его руках не сдвинулся ни на миллиметр.

– Лейтенант Маркус Эйген? – спросил он.

– Да, это я… что с-случилось? Я…

Голос у нее (него?!) был мягкий, чуть грассирующий. Лейтенант, и до того не шибко румяный, побледнел как смерть… Детеринг не дал ему договорить.

– Один звук – и конец. Вперед.

– Господи… – слабо простонал он (или, дьявол его раздери, все-таки она?), – зачем я вам нужна? Позвольте мне хоть туфли…

– Они вам уже не понадобятся, – спокойно ответил Детеринг. – Повторяю: один звук – и конец.

Она пошатнулась, но все же спокойно вышла с нами. Детеринг шел спереди, я – сзади. Улица была пустынна.

– Что с твоим лицом? – спросил, не оборачиваясь, Детеринг.

– Где? – удивился я.

– На скуле.

Я коснулся рукой лица. Вся правая щека была в крови. В моей, как я понял. Скула была разворочена до кости. Боли я не чувствовал, и это было странно. Вероятно, ее следовало ожидать с минуты на минуту.

К счастью, у Детеринга была аптечка. Я, кстати, спорол такого идиота впервые в жизни – у меня ее не оказалось. Привычка к кибердоктору дала о себе знать.

– Тебя придется чуточку подклеить, – сообщил мне шеф, прилепив к скуле блокадер, – но это позже.

Через полчаса мы въехали в давешнюю усадьбу на окраине. Машины остановились возле входа в старинный, чуть мрачноватый дом. Хлопнули дверцы.

– Девушку не трогать, – распорядился Детеринг, – ею мы займемся позже.

Мы поднялись наверх. Все в той же комнате, где покойный Фишер допрашивал когда-то покойного же (хм!) Тима, сидел в кресле столичный шериф. Детеринг выгнал охрану и плотно затворил дверь.

– Ну здравствуй, Ник, – произнес он, доставая сигару.

– А, Танк, – разомкнул разбитые губы Казаков, – это таки опять ты…

– Да, Ник, это я. Ты помнишь, Ник, я говорил тебе: человек, не играй с огнем, доиграешься. Доигрался.

– А ты не меняешься, – криво усмехнулся шериф, – ха. Слышал, крутенек ты стал? А впрочем, ты всегда был… тварь. Я – да, я человек, хомо, мать твою. А ты? Ты – человек?

– Какая теперь разница? Это уже ничего не меняет. По крайней мере для тебя. Твои игры кончились. Скажи-ка, ты знал, что твой Лафрок уложил Фаржа?

– Лафрок был идиот из идиотов. Но это, ха, темная история.

– Может, поделишься?

– Я рад, что тебя это зацепило, Танк, ха… – Казаков пошевелился в кресле. – Я рад… Так вот, супермен: все концы знал только Миллер. Этот Миллер… о-оо, это был тип. Ты можешь обколоть меня всякой дрянью, но я действительно мало что знаю. Я тебя не боюсь, чего уж мне бояться? Но… единственное, что я могу тебе сказать четко – это, Танк, вот что: кто-то нашел бомбу. Бомбу, Танк! Миллер крутил что-то сумасшедшее… один из Фаржей, похоже, об этом пронюхал. Ну и Лафрок…

Детеринг прошелся по комнате, задумчиво качая головой. Потом вдруг остановился перед креслом шерифа.

– Я верю тебе. Но скажи, на кой черт надо было убивать людей в отеле? Зачем нужно было посылать лейтенанта Эйгена с целым дивизионом?

– Эйгена? – захохотал Казаков. – Эйгена? Да Эйген торчал в коптере, над городом в патрульном эшелоне, стала бы эта сопля лезть на рейнджеров, ха! Это Миллер… когда он узнал, что Лафрока вычислили, он навалил полные штаны. И примчался ко мне за визой. А я не хотел переполоха… зачем он мне? А Эйген вообще ни при чем, дивизион вел Боровой… а от Борового, ха, одни яйца остались. Когда я понял, что один из ваших все-таки ушел, у меня возникли дурные предчувствия… как тогда, помнишь?

– Я помню. Именно поэтому ты должен умереть. Это будет справедливо, как ты считаешь?

– Да мне плевать. И на тебя, и на твою справедливость.

– Ну уж и плевать. Кстати, Эйген… он что-то об этом знает?

– Эйген? Ха, да это дерьмо, просто куча дерьма. Это, ха-ха-ха, честный коп, Танк, ты видел такого? Мне чихать на его личную жизнь и на его дупло, но, Танк, каким нужно быть идиотом, чтобы испортить отношения со всеми начальниками: оно, понимаешь ли, принципиальное! Это здесь-то, Танк, ха!

– Ты серьезно?

– Ну уж я тебе врать стану, ха!

– Ладно, верю…

Детеринг вздохнул и вытащил из набедренного кармана небольшой бластер.

– Это тебе, Ник.

Шериф посмотрел на индикатор заряда и ухмыльнулся:

– А ты не боишься, что я грохну вас обоих? Тут ведь полный магазин.

– Не успеешь, Ник.

– Да, пожалуй что не успею. Не твой ли это паренек порешил прорву народу в отеле? Он, он, вижу холодные глазки. Х-ха!.. Ты поступаешь со мной благородно, Танк, но я все-таки испорчу тебе настроение. Слушай и запоминай. У Миллера есть родич в Метрополии – Лемберг.

– Был, – хмыкнул Детеринг, – дальше.

– Но Лемберг – не главный в этом шоу. Лембергу держал крышу очень сильный человек, и человек этот попал в большую задницу. А Лемберг с Миллером взялись его вытащить… я не знаю подробностей.

– Подожди, Ник. Ты слышал о шкипере Олафе?

– Нет. Кто это?

– Я сам хотел бы знать, кто это. Хорошо. Имя?

– Имя? Ха-ха, – Казаков дернул затвор и упер ствол бластера себе в подбородок. – Прощай, Танк. Увидимся в аду. Имя – Курлов…

Сухо щелкнул выстрел. Голова шерифа откинулась назад.

– М-мм, – простонал Детеринг, – и здесь он мне напакостил… ч-черт! Курлов! А-ах, черт! Саша, иди потолкуй с этой… с этим лейтенантом. Мне нужно подумать. И позови громил – пускай унесут труп.