Гроза над Миром - Венедикт Ли

Старший негромко присвистнул сквозь зубы.

– Экая птица! Что ж ты шлялся в наших краях?

И я, наверное, с четверть часа красочно излагал свою легенду двоим жалким осколкам воинства Великого чистильщика. Они слушали с жадным интересом, пока Бродяга не прыгнул на них из темноты.

Стиксы обычно не убивают и не калечат людей. Но в этот раз Бродяга нарушил табу: ударом лапы расплющил голову одному из фанатиков, а другого повалил на землю, и прокусил ему коленные сухожилия. После перегрыз удерживавшие меня ремни, фыркнул насмешливо: «дескать, так и знал, что попадешь без меня в беду».

Я собрал трофеи: игломет, нож и бола – тонкую цепь, соединяющую два тяжелых свинцовых шарика. Одежду свою кинул в седельную сумку, прыгнул в седло – все это время Бродяга не сводил круглых желтых глаз с ворочающегося на земле моего «заклятого приятеля».

– Привет Тойво Тону передать не смогу – на тот свет пока не собираюсь! – сказал я сухо и дотронулся до лохматого загривка Бродяги.

Ночь стояла безлунная и звездная. Угли догорающего костра в последний раз вспыхнули, осветив темную фигуру. Негодяй прохрипел мне в ответ, перед тем, как я его пристрелил:

– Тойво жив и найдет тебя сам!

Бродяга шел быстро, желая, как и я, поскорее убраться с места нехорошей встречи. Я – человек молодой, с крепкими нервами и привык спокойно переживать передряги, но неприятный осадок в душе остался.

Полночь. Звезды. Степь. Дорога смутно видимой дугой заворачивала на запад, справа темнели пологие холмы, в которые постепенно выродился Барьер. Заметно посвежело и я, не останавливая Бродягу, начал натягивать одежду – хватит ехать голым рыцарем. Сна не видалось ни в одном глазу и, чем дольше мы ехали, тем тревожнее мне становилось. Это не было шестое чувство, предупреждающее о поджидающей впереди беде – стикс мой держался спокойно. Тогда что?…

На следующее утро мы вступили на территорию ганского протектората и через двенадцать дней были в его столице. Там я с сожалением расстался с Бродягой, думаю, он также был опечален. Но, у каждого своя дорога. Его ждали новые путешествия, новые встречи, новая любовь. Бродяга умел получать удовольствие от жизни. Я же устроился грузчиком в ганском порту.

…Напрасное занятие: тасовать в уме недавние воспоминания. Устав ворочаться на верхней полке в жарком купе, я вышел в коридор. Присел у окна на откидном сиденье, с газетой в руках, и углубился в чтение. Только изредка поворачивал плечи, давая пройти кому-нибудь из пассажиров. Одна из них – стройная девушка в синем трико проскользнула дважды мимо меня, не удостоив взглядом, хотя я заметно на нее косился. Ну и ладно.

Внимание привлек набранный крупным шрифтом текст – одно из велеречивых обращений Хозяйки Острова. В своей неустанной заботе о благе подданных и т. д. … исполненная любви и милосердия и т. п. … она объявляет (это уже интересно!)… Об отмене смертной казни за следующие виды преступлений: публичная хула, возводимая на ее, Хозяйки, светлое имя. А также: банкротство, воровство, грабеж. Еще: насилие, не закончившееся смертью или увечьем (физическим или душевным) потерпевшего. Отныне виновные вместе с членами семей, а также их родители, братья и сестры, независимо от возраста и общественного положения будут ссылаться на каторжные работы сроком на двадцать лет. Местом и целью упомянутой каторги определено возрождение города Тир.

Настроение у меня испортилось, и я торопливо перевернул страницы, перейдя к разнообразным сплетням и скандалам.

Чья-то голова склонилась через мое плечо.

– О, кто это? – давешняя симпатичная пассажирка уставилась на нескромный рисунок на последней странице. Мне понравился глубокий, с теплыми интонациями голос незнакомки. Теперь главное – не теряться.

– Актриса из Ганы – знаменитость местного масштаба.

– Такая большая грудь смотрится некрасиво! – белые локоны щекотали мне шею. Девушка осторожно отстранилась, скорее для того, чтобы я мог лучше ее разглядеть.

Яркая блондинка. Волосы немного не достают до плеч, спереди две длинные пряди выкрашены в розовый цвет. Умело подведенные глаза, алый рот. Она уже переоделась, но если таков ее повседневный наряд, то я не знал, что сказать.

Кружевная блузка, при внимательном рассмотрении, явно показывала, что ее владелица предпочитает обходиться без лифчика. Сквозь короткую полупрозрачную юбку откровенно просвечивал треугольник трусиков. Белоснежный жакет с большими, обтянутыми той же тканью пуговицами небрежно расстегнут. Наряд довершали легкие туфли на высоком каблуке.

– Я – танцовщица. Стриптиз танцую превосходно. Хоть до гола разденусь. Только мне надоело.

«Но ты – все еще в образе…» – так я подумал. А спутница моя стала, облокотившись на верхнюю, открытую половинку оконной рамы и вглядывалась вдаль. Вечерело. В пути нам оставалось быть еще полчаса. Я любовался изгибами тела девчонки, а она, как бы невзначай, приняла позу поэффектней.

– Что там такое? Это ведь не станция! – она говорила, как будто сама с собой.

Я встал и примостился у окна рядом с ней, вдыхая тонкий аромат ее духов.

– Рабочий поселок. Наш поезд здесь не останавливается. До Норденка – десять минут. Пора хватать багаж.

– У меня такая тяжелая сумка… Две подругам отдала, а одна осталась, – она снова говорила, не обращаясь ко мне прямо.

«Намек понял. Спроси ж ты моей помощи!»

– Норденк! – прогнусавил проводник.

Огни пригорода плыли за окном. Незнакомка моя молча направилась в свое купе. Я тоже забежал к себе, перекинул через плечо рюкзачок и поспел как раз вовремя, Гордая до безобразия танцовщица, которой надоела ее профессия, проволокла мимо меня чудовище на колесиках, скромно названное ею сумкой. Я молча подхватил монстра за кожаную ручку. Тяжел.

Пассажиры толпились в проходе, я вошел в тамбур, провожаемый восторженными взглядами. Не за подвиг по переноске объемного груза, а потому, что за мной следовала его очаровательная хозяйка.

– Пуговицу потеряла, – меланхолично заметила она, оглядывая свой костюм.

Паровоз противно свистнул, лязгнули сочленения состава. Тормоза шумно выдохнули сжатый воздух.

– Прие-е-е-хали! – лоснящаяся физиономия проводника источала запах дешевого вина. Я вышел одним из первых, плюхнул свою ношу на каменное покрытие перрона. Девушка моя подошла, стала рядом.

– Выход в город должен быть там, – я махнул рукой в сторону вокзала.

Она согласно кивнула и последовала за мной. В здании вокзала незаметно взяла ведущую роль на себя – видно, бывала здесь не раз.