Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров - Валентин Рыбин

На подъезде к аулу карательный отряд был встречен ханскими нукерами.

- Большевики у вас есть? - спросил Ханлар-бек.

- Есть, яшули! - с готовностью подтвердил Поллад. - Бяшим-пальван - член комитета бедноты.

- Он у себя в кибитке?

- Да, почтенный яшули.

- Арестуйте его и приведите во двор к Теке-хану - там мы поговорим с ним. - Ханлар-бек повел карателей к большому, обнесенному дувалом двору.

Войдя во двор, гости потянулись к тахте и арыку, присели, умылись слегка. Теке-хан, знакомясь с англичанином, подал ему руку, пригласил в просторную гостиную. Когда сели, подложив под локти атласные подушки, и Ханлар-бек во всех подробностях рассказал о встрече англичан в Асхабаде и о делах на фронте, Теке-хан спросил, что требуется от него.

- Вот тут все сказано, аксакал. - Ханлар-бек подал записку Ораз Сердара. - В первую очередь надо собрать и отправить людей на войну, во вторую очередь помочь господину Элису Пиксону в покупке ковров и чистокровных ахалтекинских коней. Того и другого как можно больше.

На лице Теке-хана не дрогнул ни один мускул, только сузились глаза. Неторопливо он принялся читать послание Ораз Сердара, и скептическая усмешка то и дело набегала на его морщинистое лицо. Неожиданно дверь распахнулась.

- Хан-ага, привели Бяшима! - доложил Поллад.

- Зачем привели? - не понял Теке-хан.

- Господин Ханлар-бек приказал.

- Зачем вам понадобился мой батрак? - спросил Теке-хан, ощупывая недовольным взглядом бека.

- Он - большевик, член комитета бедноты, так нам сказали, - отозвался Ханлар-бек,

- Кто вам мог сказать такую глупость? - еще больше посуровел Теке-хан.

- Ваш нукер Поллад, - усмехнулся Ханлар-бек.- Наша миссия с господином Пиксоном расстреливать всех, кто имел дело с комиссарами.

Теке-хан подумал, посмотрел на стоявшего в дверях Бяшима, за плечами которого злорадно посмеивались нукеры, строго сказал:

- Бяшим - самый преданный мой слуга, отпустите его... В отряд Ораз Сердара возьмите Поллада.

- Хан-ага, как же так?! - испуганно воскликнул Поллад. - Вчера же Бяшим кричал на вас, обзывал помещиком, а сегодня вы ему прощаете!

- Замолчи, негодяй! - повысил голос хан. - Поедешь на войну - по тебе давно сабля плачет. Вон от меня! - Теке-хан махнул рукой и, когда затворились двери, заговорил с англичанином о конях и коврах, сознавая, что придется во всем идти на уступки, выполнять все требования...

Провожая гостей со двора, Теке-хан увидел - английские солдаты ведут инженера Лесовского. Хан знал, что Лесовский и еще несколько красногвардейцев спаслись от расправы, бежали в горы и скрылись в каком-то селении. «Но почему Лесов-хан оказался здесь? Наверное, он приехал к Бяшиму, чтобы раздобыть хлеба, и попался?»

- Ханлар-бек, почему вы задержали моего инженера?! - возмутился Теке-хан. - Немедленно отпустите его!

- Разве тебе не известно, что он совнаркомовец? - Ханлар-бек скептически усмехнулся. - Ты думаешь, если мы прятались, то ничего не замечали вокруг? Мы знаем, что этот человек приезжал сюда с Житниковым, а потом и с Тузиным. Может быть, и Тузин у тебя прячется - его нигде не могут найти?

- Ханлар-бек, ты знаешь, этот человек строил мой кяриз, принес много пользы мне и моему роду! Освободи его, я в долгу перед тобой не останусь. Скажи, чем тебя отблагодарить?

Ханлар-бек насупился.

- Яшули, ты меня знаешь хорошо. От золота твоего я никогда бы не отказался. Но шкура для меня еще дороже. Всякого задержанного русского большевика я должен везти к господину Фунтикову. Если нарушу приказ - не пришлось бы получить пулю от Ораз Сердара. Один выход могу предложить. Есть приказ, если мы задержали русского большевика около Красноводска, то сдаем его в руки правителю Куну.

- Пусть приведут сюда инженера, - сказал Теке-хан.

Лесовского, подталкивая прикладами, подвели к стоявшим в окружении джигитов Ханлар-беку и Теке-хану. Гимнастерка на нем была изодрана, лицо в синяках, руки за спиной связаны. Николай Иваныч сразу понял, что текинский хан на его стороне, и с надеждой посмотрел на него.

- Скажите им, что я ни в чем не виноват, - попросил он. - Я простой земский инженер, политикой не занимаюсь.

- Мы знаем - кто ты! - со злостью выговорил Ханлар-бек. - Я сам бы с удовольствием расстрелял тебя или отдал в руки Фунтикова, но Теке-хан просит этого не делать. Молись ему, негодяй... Мы отвезем тебя в Красноводск. Давай шагай.

Нукеры, подталкивая прикладами, повели Лесовского на дорогу, ведущую к станции.

IV

На другой день поезд с арестантами остановился на станции Уфра, близ Красноводска. Было утро. В решетчатом оконце вагона синело небо, доносился рокот морских волн. Арестованные, в их числе и Лесовский, поочередно поднимались к оконцу - осматривали местность, пытаясь понять, почему поезд застрял на какой-то безвестной станции. Лесовский окликнул конвоира, который ходил вдоль эшелона, но тот сделал вид, что не слышит.

Прошел день, наступила ночь, и вновь в оконце вагона забрезжил рассвет, но поезд по-прежнему стоял на станции, и не было никаких признаков, что он двинется в Красноводск. Арестованные стали проявлять нетерпение, - принялись стучать в двери вагонов и требовать к себе внимания. Вечером к поезду подошли человек сто горожан с лопатами, сели в соседние вагоны.

- Кто такие? Почему с лопатами? - Ни Лесовский, ни кто другой из арестованных не могли догадаться.

Ночью запыхтел паровоз, залязгали буфера вагонов... Прошел еще час, другой, и эшелон двинулся в сторону Асхабада.

Поезд крупным удавом извивался в красноводских горах, пока не выполз на приморскую равнину, сплошь усыпанную ракушкой. Здесь путь был прямой и через каждые десять верст то разъезд, то станция и несколько туркменских кибиток возле нее. Поезд на тихом ходу, словно крадучись, приближался к жилищам, и тотчас двери первого вагона распахивались и из него выскакивали английские солдаты и белогвардейцы. Ринувшись к кибиткам, они хватали под руки первого попавшегося мужчину и тащили к товарным вагонам. В каждом придорожном селении им удавалось схватить пять, а то и десять человек. Действуя таким варварским способом, каратели уже набили людьми несколько вагонов. В Джебеле Элису Пиксону особенно повезло. Здесь возле наваленных горок соли солдаты захватили у тлеющего костра целую ватагу грузчиков, только что сгрузивших соль с маленьких платформ Дековильской узкоколейной дороги и примостившихся отдохнуть. Грузчики, однако, оказали упорное сопротивление. Пришлось Пиксону пояснять, почему их схватили и за что.

- Вам должно быть известно, господа рабочие, что Британское правительство и Временный исполком Закаспия приступили к строительству дороги из Асхабада в Мешхед. Все, кто не поехал на фронт воевать с красными большевиками, должны строить дорогу. По этой дороге мы привезем вам из Индии и Персии много риса и мяса. Тех, кто не хочет работать и попытается бежать, мы будем стрелять на месте.

В Асхабад их привезли вечером, на закате солнца. Вывели из вагонов, построили в две шеренги на привокзальной площади, пересчитали. «Улов» оказался внушительным - около двухсот человек. Построили в колонну по пять душ в ряд, погнали по Анненковской улице, через город, к горам. Лесовский шел в третьем ряду, сгорбившись и кашляя, искоса посматривая на тротуары, с которых глазела на трудовиков (так их тотчас окрестили хозяева) асхабадская публика. «Не приметил бы кто из знакомых!» - думал он с опаской.

Строй остановили за городом, как только миновали речку Асхабадку. Тут было много естественных углублений в виде ям. В них можно скрыться от ветра, а он дул с севера, из Каракумской пустыни, продувая ветхую одежду насквозь.

- Господа рабочие! - обратился к ним Пиксон. - Одну ночь придется потерпеть. Завтра мы возьмем в аулах кибитки, и вы будете жить в них. А сейчас отдыхайте. Уходить нельзя. Граница - речка. Кто уйдет дальше, будем стрелять без предупреждения.

Кто-то спросил, будет ли ужин? Элис ответил, что утром приедет походная кухня: всех накормят досыта. Ответив на все вопросы и выставив часовых, Пиксон сел на коня и, сопровождаемый сипаями, отправился в Штаб Британской миссии.

К ночи в предгорьях Копетдага похолодало. Трудовики мостились на ночлег, но холод не давал ни лечь, ни уснуть. Люди зароптали, начали требовать, чтобы разрешили им разжечь костер и вскипятить чаю. Оставшийся в охране старший сипай Харан, видя, что дело может дойти до бунта, разрешил пятерым собирать сушняк, а еще трое отправились с котелками за водой к речке. Ночь была темная, и часовые не отходили от вызвавшихся собирать колючку для костра ни на шаг. Этим воспользовался Лесовский. Видя, что все внимание охраны приковано к тем, кто пошел за водой и колючкой, он незаметно вылез из ямы и пополз в сторону. «Если поймают, - решил он, - то скажу, что отошел по своей нужде». Он полз и полз, и никто из часовых не окликнул его. Оказавшись саженях в двухстах от лагеря, беглец встал и, полусогнувшись, все время оглядываясь назад, заспешил в сторону города. Он вышел на окраину, к аулу Карадамак, обошел его. боясь нарваться на собак, и спустя еще полчаса оказался на краю Невтоновской улицы, в глинобитном бедняцком квартале. Не веря своей удаче, он подошел к знакомому двору, толкнулся в калитку, но она оказалась изнутри закрытой, и полез через дувал. Забравшись во двор, он несколько минут сидел, прислонившись к забору, не мог отдышаться - так много сил ушло у него за эти два мучительно тревожных часа. Он сидел и прислушивался, не слышно ли со стороны гор криков, не ходит ли кто поблизости. Убедившись, что все спокойно вокруг, подошел к двери покрытого черепицей дома и постучал. Он стучал долго, прежде чем отозвались за дверью.