В погоне за Одином - Тур Хейердал

Я спросил его, когда же она появилась в Скандинавии, на что Хельге Иргенс Хэег ответил: «Есть много находок, свидетельствующих о разведении конопли в Скандинавии с начала железного века до эпохи викингов. Семена конопли были найдены в корабле из Осеберга[252]. Разведение конопли с 500 г. н. э. подтверждают анализы пыльцы в различных частях Норвегии. Я сам нашел коноплю в озерце у подножия Ракнехаугена — старинного кургана в окрестностях аэропорта Гардермуен. Там коноплю выращивали примерно с начала новой эры, но больше всего доказательств относится к периоду 300—1000 гг. н. э.».

Все это точно совпадает со временем исхода рода Одина с Кавказа, что подтверждают исторические и археологические источники. А как обстоят дела с коноплей на остальной территории Скандинавии и Европы?

«Что касается Швеции, то мы знаем, что конопля появилась в Восточной Готландии[253] около 100 г. н. э., а в Ямталанде[254] — приблизительно в 200 г. н. э. Вымачивание конопли засвидетельствовано и в других частях Швеции: в Седерманланде, на юго-западе Швеции, в окрестностях Стокгольма, на острове Хельгё в озере Меларен и в Даларна, а также на северо-западе Германии, на западе Франции и в Англии. В большинстве регионов выращивание конопли началось примерно в 400–500 гг. н. э. Кое-где в Великобритании это растение начали разводить до 100 г. н.э….», — сказал Хельге Иргенс Хэег.

Пер. Конопля ведь является галлюциногенным наркотиком и больше известна как каннабис, или гашиш. По Геродоту, скифы использовали ее во время похоронных церемоний. Во всем этом много совпадений с наиболее древними находками в Норвегии, особенно в погребальном кургане Ракнехауген, предметы которого очень напоминают погребальные обычаи скифов. Так, например, в обоих случаях наличествует внутренняя деревянная пирамида, покрытая землей.

Рожь из земли ванов

Пер. Писал ли Хельге Иргенс Хэег что-то о зерновых культурах?

Тур. Да, писал: «В предыдущих письмах я упоминал о том, что рожь впервые стали выращивать в Норвегии со времен Рождества Христова. Я просмотрел свои предыдущие публикации и проверил ряд датировок: те, которые относятся к периоду до новой эры, не совсем достоверны, и, возможно, они более позднего времени. Наиболее достоверно то, что рожь появилась и распространилась в Норвегии примерно в 100–200 г. н. э.».

Пер. Это вполне совпадает со временем Одина, так же, как и в случае с коноплей. Но откуда же появилась рожь?

Тур. Узнав, что рожь появилась в Норвегии в то же время, когда, по нашим расчетам, сюда пришел Один, я начал выяснять, где находится ее первоначальная родина. Этот вопрос подробно рассматривается в работе Х. А. Сенсера и Й. Г. Хоукеса «О происхождении культурной ржи» (1980 г.). Авторы указывают, что результаты анализов пыльцы дают основания полагать, что рожь начала распространяться на запад и на северо-запад из Черноморского региона и северо-восточной Турции еще в период VIII–V вв. до н. э. Районы возделывания ржи в этом регионе совпадают в пространстве и времени с кельтскими поселениями. Это подтверждается и возрастом археологических находок. По мнению авторов, лингвистические исследования указывают на то, что рожь сначала стала известна народам, живущим на Кавказе и на северо-востоке Черноморского региона. А это как раз и есть район вокруг дельты Дона у Азовского моря! Далее авторы сообщают, что само название этой зерновой культуры в Кавказском регионе греческие купцы сохранили, а кельты заимствовали его и распространили по путям своей миграции. Такое мнение авторов основывается на том, что названия ржи на греческом, кельтском и латыни представляют собой производные от названия этой культуры на Кавказе. Далее авторы показывают, что названия ржи на языках германцев, скандинавов, славян и татар родственны между собой, но происходят не от латинского или кельтского, а от какого-то другого корня. Таким образом, они считают, что слово «рожь» возникло среди народов в регионе, относящемся к Центральной или Юго-Западной Азии. Вот что по этому поводу говорят Сенсер и Хоукес: «На основе биогеографических, генетических, палеоботанических, лингвистических и других доказательств географическое происхождение ржи следует отнести к региону между склонами горы Арарат и озером Ван…»

Пер. Это совершенно четкая констатация того, что рожь пришла из того же региона, что асы и ваны.

Ну, а теперь о лошади.

Лошадь с пятым аллюром

Тур. Многие указывали на то, что предки исконно норвежских лошадей жили в степях Закавказья, а их потомки лучше всего представлены норвежскими фьордингами[255] — северонорвежской лошадью и исландскими пони. Таким образом, можно предполагать, что лошадь пришла в Норвегию тем же путем, что конопля И рожь.

Я получил интересную информацию в письме от одного исландца, живущего теперь в Норвегии, Кристиана Гудлаугссона, который интересовался историей происхождения исландской лошади. По этому поводу он пишет: «Когда один мой друг в середине 90-х гг. поехал в Монголию, я попросил его узнать, как монголы называют пятый аллюр у своих лошадей. Я знал заранее, что монгольские лошади практически не отличаются от исландских и они, как и их сородичи из далекой Атлантики, имеют пятый аллюр, или „бегущий шаг“ (Разновидность иноходи. — Прим. редакции) — нечто очень редкое. Он прислал мне из Улан-Батора открытку с единственным словом — „тюльт“.

По-исландски этот аллюр называется „тёльт“, и я почувствовал уверенность в том, что это не может быть случайностью: здесь должна быть связь, которую история практически стерла. То обстоятельство, что исландцы, как и степные кочевники, всегда почитали лошадей, придавало мне еще больше уверенности. Мы знаем, что лошадей находили в могилах исландских хёвдингов, а поедание конины было священным ритуалом в языческом исландском обществе. Таких могил в остальной Скандинавии довольно мало.

Культ лошади так закрепился в Исландии, что, когда на альтинге в 1000 г. приняли христианство, был заключен компромисс: хотя христианство и принималось официально, но народу разрешалось приносить лошадей в жертву и есть конину. Примерно такой же культ лошади имел место у монголов и многих тюркских народов…»

Практически сразу после письма от исландца пришло письмо от одной норвежской дамы Трине Бойсен, которая, по ее словам, была «без ума от лошадей» всю свою жизнь. Она писала: «Порода, которая больше всего меня интересует, — это исконно норвежская приземистая, маленькая северонорвежская лошадь, или „вересковая лошадь“. Эта порода, по моему мнению, первой появилась в Норвегии. Именно она была лошадью викингов: маленькая, яркая и выносливая, способная преодолеть буквально все, что касается суровой норвежской природы и тягот жизни викингов. Если сравнить исландскую лошадку с северонорвежской, различий почти не найти, хотя прошло уже больше тысячи лет с тех пор, как викинги привезли своих лошадей из Норвегии в Исландию. Эта порода лошадей появилась в Норвегии прямо с востока: либо они пришли сюда естественным образом, либо их привели сюда всадники. Это так называемая „таежная лошадь“, восточная степная лошадь. В могилах викингов, особенно там, где были найдены корабли из Гокстада и Осеберга, нашли и конские скелеты, но они принадлежали не обычным фьордингам, а были меньше и имели иное строение. Всем пришлось признать, что лошади оказались „иностранными“. Они больше походили на маленьких лошадок, все еще обитающих в Северной Норвегии, которые, несомненно, похожи на низеньких и ярких монгольских лошадей. Я посвятила большую часть своей жизни изучению взаимоотношений человека и лошади в Норвегии, особенно в эпоху Великого переселения народов, когда лошади были незаменимым транспортным средством. Можно сравнить походы на судах в море с путешествиями людей по суше на лошадях. Разница будет невелика, если сравнить морехода на тростниковом судне с монгольским всадником. Я считаю, что Один и его народ прибыли в Скандинавию верхом на лошадях, как и большинство восточных завоевателей в то время…»