Смертельная любовь - Ольга Кучкина

Больше тридцати лет минуло со дня ее смерти. Водопад слухов, пересудов, домыслов не утихает.

Живая, полная огня, она как будто стала еще живее после жизни…

МОНРО Мэрилин (Норма Джин Бейкер), киноактриса.

Родилась в 1926 году. Мать, монтажница на киностудии, Глэдис Монро Бейкер, записала девочку на имя мужа (с которым рассталась), назвав ее Нормой Джин Мортенсон. В двухнедельном возрасте Норма попадает к приемным родителям Болендерам и растет у них до 8 лет. Летом 1932 года мать забирает дочь к себе, однако через год впадает в глубокую депрессию, из которой уже не выходит. В 1935 году Глэдис помещают в больницу для душевнобольных, а ее подруга Грейс Эткинсон Мак-Ки Грейс оформляет опекунство над Нормой Джин Бейкер – так ее зовут до 20 лет. Позднее Грейс выйдет замуж, и Норму отдадут в сиротский приют. Через два года Грейс заберет девочку из приюта, но пьяный муж Грейс попытается изнасиловать Норму. Ее примет двоюродная бабушка Ида Мартин, живущая со своими внуками Олив, Идой Мэй и Джеком. Через год Джек начнет приставать к Норме Джин (ему – 12, ей – 11). Она переезжает к тетке Грейс – Анне Этчисон Лоуэр. Всего девочка сменила 13 семей. В 1942 году 16-летняя Норма вышла замуж за 20-летнего Джима Доуэрти. Через год после свадьбы он нанялся в торговый флот, а Норма пошла работать на авиационный завод. Вскоре она бросила завод ради карьеры модели. Через четыре года Норма разведется с Джимом. Ее следующий брак – с известным бейсболистом Джо Ди Маджио – продлится всего 9 месяцев, с января по октябрь 1954 года. Джо поможет ей, когда она впадет в глубокую депрессию из-за развода с Артуром Миллером. Джо вызволит ее из психиатрической лечебницы. Джо возьмет на себя ее похороны. Пока же она знакомится с драматургом Артуром Миллером в 1950 году в Голливуде. Тайный роман начинается в 1955 году – Артур женат и имеет двоих детей. Летом 1956 года, после развода, он женится на Мэрилин. Брак длится четыре с половиной года – это самый длинный из всех ее браков. В 1957 году она ждет ребенка, но беременность оказалась внематочной и завершилась выкидышем. Мэрилин впадает в долгую депрессию, пьет, принимает таблетки, от передозировки впадает в кому. Наркотики вошли в ее жизнь в 1953 году. Еще один выкидыш случился во время работы над фильмом «Некоторые любят погорячее». Одной из подруг Мэрилин признавалась, что в 15 лет родила ребенка, которого отдали в приют. Правда это или фантазия – никто так и не узнал. Две любовные связи – с Джоном Кеннеди и Робертом Кеннеди – завершились для нее трагически.

Она скончалась 5 августа 1962, в возрасте 36 лет, от смертельной дозы наркотика. Добровольной или насильственной – неизвестно.

АСКЕТ И ЛИСА

Андрей Сахаров и Елена Боннэр

Воспоминанье прихотливоИ непослушливо. Оно —Как узловатая олива:Никак, ничем не стеснено.Свои причудливые ветвиУзлами диких соответствийНерасторжимо заплетет —И так живет, и так растет.

Стихи Ходасевича Елена Боннэр взяла эпиграфом к своей книге «Дочки-матери».

Из воспоминаний Боннэр: «Самолет летел над океаном. За иллюминатором было розовеющее рассветное небо. Подумалось, что я прожила три жизни. В первой тоже было розовое небо, детство, светлая любовь девочки-подростка, стихи, сиротство, танцы, война, смерть».

Танцы были с Севой Багрицким, сыном поэта Эдуарда Багрицкого, под томительную мелодию «В парке Чаир», под Козина – «Веселья час и боль разлуки готов делить с тобой всегда…», даже под «Каховку».

«Но эта первая жизнь вся была – розовое небо. Вторая жизнь – роды, женское счастье, радость профессионального труда. Ее главным содержанием были дети.

Третья жизнь – Андрей! Как в старой сказке, сошлись две половинки души, полное слияние, единение, отдача – во всем, от самого интимного до общемирового. Всегда хотелось самой себе сказать – так не бывает!..

Теперь я в четвертой жизни».

6 сентября 1989 года в Комитете госбезопасности были сожжены последние 7 томов материалов «оперативной разработки», собранных на Аскета и Лису. 583 тома уничтожили раньше. Под кличкой Аскет проходил ученый-физик, отец термоядерной бомбы, лауреат Сталинской и Ленинской премий, трижды Герой социалистического труда, лишенный этого звания за правозащитную деятельность, академик Андрей Дмитриевич Сахаров. Вторая кличка была – Аскольд. Лиса – его жена Елена Георгиевна Боннэр.

За ними следили, их подвергали провокациям и репрессиям вплоть до конца 86-го, пока зимним днем 15 декабря, в их квартиру в Горьком, куда сначала был выслан он как антисоветчик, а ей разрешили его сопровождать, а после и она тоже, – пока к ним неожиданно не вошли люди и принялись ставить телефон, которого они были лишены семь долгих лет. Сказали: завтра, примерно в 10 утра, вам позвонят. И ушли.

Звонок раздался в 3 часа дня. Звонил глава государства Михаил Сергеевич Горбачев. Он сказал: вы сможете вместе вернуться в Москву.

Кто-то из журналистов спросил Боннэр: когда Сахаров стал диссидентом? Она ответила в свойственной ей резкой манере: он не диссидент. А кто? – последовал вопрос. Физик – последовал ответ.

Если ваш избранник – физик – такой физик! – приготовьтесь к уникальным переживаниям.

Из воспоминаний Боннэр: «…ночью в лесу полушепотом спросил: “Хочешь, я тебе расскажу про мое любимое?” И, глядя на звездное небо, сказал: “Реликтовое излучение”».

Но, конечно, он был диссидент. Инакомыслящий. Поскольку всегда мыслил иначе, чем другие, многие. Выдающийся ум физика сочетался с объемным зрением, нравственностью, чистотой и высотой человека.

«Однажды, уже когда у меня был второй (а может, и третий?) инфаркт, Андрей сказал, что он не сможет жить без меня и покончит жизнь самоубийством. В его тоне была какая-то несвойственная ему истовость, как будто он заклинает судьбу или молится. Я испугалась. И просила его ничего не делать сгоряча. Взяла слово, что если это случится, перетерпеть, переждать полгода. Он обещал».

Такая любовь. Такая сила. И такая цельность.

Известно: они увидели друг друга осенью 1970-го в доме правозащитника Валерия Чалидзе.

Из воспоминаний Андрея Сахарова: «У него сидела красивая и очень деловая на вид женщина, серьезная и энергичная… Со мной он ее не познакомил, и она не обратила на меня внимания».

Она ушла, и ему назвали ее имя. Ей – не назвали. Между тем, она уже знала его. Она читала в Париже его громкие «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В памяти застрял романтический эпиграф из Гете: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой».