Капиталократия и глобальный империализм - Александр Субетто

«Что хорошо для свободной торговли, то хорошо и для преступников» – резонно замечает один офицер Интерпола [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 273]. По данным группы экспертов, составленной в 1989 году из представителей семи крупнейших индустриальных стран, оборот на мировом рынке героина вырос за два десятилетия (к 1990 году) более чем в 20раз, а кокаина – более чем в 50 раз (с. 273). Развивается торговля живым товаром. «По оценке властей США, только контрабандный провоз иммигрантов, одна из современных форм работорговли, приносит китайским «триадам» доход в 2,5 миллиарда долларов» (с. 274). Подлинные же организаторы контрабандных операций по утверждению властей – «респектабельные бизнесмены, которых невозможно привлечь к ответственности». «Мы знаем имена этих людей, но не можем до них добраться», – сетует Кольб [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 275]. Оффшорные зоны, которые обеспечивают бегство капитала от обложения налогов из национальных государств, точно также обеспечивают скрытые формы бегства преступного капитала из «зон его преследования» и его «отбеливания». Съюзенн Стрейндж резюмирует роль оффшорных зон в подпольной мировой экономике: «Панама и Багамы хорошо известны как центры отмывания денег, вырученных от кокаиновых сделок между Латинской Америкой и Соединенными Штатами. Гонконг играет ту же роль в поставках героина на Запад из Юго-Восточной Азии, тогда как Гибралтар и Кипр укрывают нелегальные доходы драгдилеров из Турции и других стран Среднего Востока» [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 275].

Организованная преступная экономика мира – это отрасль экономики, ежегодного приносящая прибыль в 500 миллиардов долларов. Только в 2000 м году в Германии ожидался 35 %-ный рост числа таких преступлений как контрабанда людей, незаконный временный труд, сбыт краденных автомобилей, охранный рэкет. По данным Г.-П. Мартина и Х. Шуманна, управляемые из стран-баз при поддержке банков, «преступные сети постепенно охватывают богатые регионы мира, где экономика и финансы пока что функционируют относительно неплохо. Заказное убийство больше не является экзотическим преступлением даже в Германии. Даже серьезные банки и корпорации оказываются замешанными в подпольные сделки» [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 246, 277].

Таким образом, монетаризация глобального капитала, установление системы свободного перемещения капитала обеспечивают свободу и преступному капиталу.

Мировой сверхкапитализм в лице Гейджа и Кo, его «советников» типа М. Фридмана или З. Бжезинского – экономических либералов, приходящий к формуле 20 %:80 %, к формуле «или ты ешь ленч, или на ленч едят тебя», преступен по своей природе, причем глобально преступен. Именно поэтому он порождает глобальный преступный сверхкапитализм, в котором представители «незолотых миллиардов» как бы начинают «играть» против тех, кто олицетворяют мировую капиталократию.

Можно сформулировать следующее положение: глобализация капитализма, будучи по своему содержанию античеловечной, следовательно, преступной по своей природе, порождает криминогенную глобализацию капитала, усиление «преступных форм», уже с позиций «законов демократии», функционирования глобального капитализма.

Монетаризация глобального капитализма в форме усиления роли мирового финансового рынка и скорости оборота фиктивного капитала (турбокапитализма) формирует растущую неустойчивость мировой финансовой системы глобального капитализма.

На горизонте все зримее стали проступать черты будущих мировых финансовых катастроф. Первым предвестником таких катастроф было капиталофинансовое «землетрясение» в Мексике в январе-феврале 1995 года, когда правительство за 4 дня до Рождества объявило о снижении стоимости песо по отношению к доллару на 15 %. Началась паника среди западных инвесторов. За 3 дня песо потерял не 15, а 30 процентов своей стоимости. Это грозило стать мировой финансовой катастрофой, поэтому министр финансов США в то время Роберт Рубин и руководитель аппарата сотрудников Белого дома Леон Панетта совместно с шефом МВФ Камдессю организовали «спасательную операцию» по отношению к финансовой системе Мексики. Если бы рухнул «мексиканский рынок, – объяснял Камдессю, – никаких отсрочек больше бы не было. Страх перед подобными кризисами в других развивающихся странах вызвал бы ценную реакцию, которая, возможно, закончилась бы всемирным крахом [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 72]. Операция по спасению, руководимая созданным антикризисным комитетом с лидирующей ролью Камдессю, обошлась в 17,7 миллиардов долларов. Как объяснил шеф МВФ, мексиканское дело «было первым крупным кризисом нашего нового мира глобальных рынков». Он просто был вынужден действовать, невзирая на цену. Иначе «разразилась бы настоящая всемирная катастрофа» [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 73]. По поводу «операции спасения» по плану Камдессю, Рубина и Панетты авторы «Западни глобализации» замечают, что «мексиканское дело» было не только «операцией по предотвращению катастрофы (возможно, наиболее смелой в истории экономики)», но также и «бесстыдным ограблением налоговой казны стран-доноров в пользу богатого меньшинства». «Естественно, признал Камдессю, спекулянты нагрели руки на этом многомиллиардном кредите, «но мир в руках этих парней» [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 73] (выдел. мною, С. А.), т. е. мир в руках мировой спекулятивной или финансовой капиталократии, которая даже финансовые мировые кризисы, грозящие перейти в глобальные финансовые катастрофы, заставляет устранять за счет массового налогоплательщика, не вкладывая в это дело свои капиталы.

Стихия монетарно-рыночных сил, на основе которой строится финансовая капиталовласть в мире, превратила глобальный финансовый мир в мир со скрытой потенциальностью своего распада по принципу «всемирного домино». Как только несостоятельными становятся крупные банки и инвестиционные фирмы, то опасность уже угрожает всей монетарнофинансовой системе глобального капитализма. Очевидно, чувствуя эту растущую вероятность распада всей спекулятивной системы мирового открытого капитализма, Джорж Сорос написал свою монографию «Кризис мирового капитализма», весьма противоречивую, поскольку в ней апологетика открытой системы перемещения капиталов на основе мирового финансового рынка и власти «игроков-спекулянтов», управляющих потоками больших денег, совмещается с растущей тревогой, связанной с опасностью ее краха в ближайшие годы [Дж. Сорос, 1998]. Затруднительное положение одного из мировых крупных финансово-монетарных учреждений (банка или инвестиционной фирмы) «может неожиданно сказаться на других и запустить эффект всемирного домино. «Далее риск выплеснется на фондовые биржи, оттуда – на обменные курсы, а значит, в реальный мир», – выразил обеспокоенность Хорст Келер, президент Немецкой ассоциации сберегательных банков, в начале 1994 года» (с. 125). Такая лавинообразная схема катастрофы по принципу падающего «всемирного домино» вполне возможна. «Торговля может внезапно прекратиться, вся система рухнуть, и тогда глобальный крах наподобие Черной пятницы 1929 года неизбежен» [Г.-П. Мартин, Х. Шуманн, 2001, с. 125] (выдел. мною, С. А.). Хорста Келера повторяет Феликс Рохатин, нью-йорский банкир и кандидат на должность вице-президента центрального банка США. По его оценке «смертоносный потенциал, заложенный в сочетании новых финансовых инструментов и высокотехнологичных методов торговли, может способствовать началу разрушительной цепной реакции. Сегодня мировые финансовые рынки опаснее для стабильности, нежели атомное оружие» [Г.-П. Мартин, Х. Шуман, 2001, с. 126] (выдел. мною, С. А.).

Таким образом, монетарная революция в единстве с процессом глобальной капитализации мира как завершающая фаза Глобальной Капиталистической Цивилизационной Революции, в которой усилилась отчужденная сила финансового (или спекулятивного, виртуального) Капитала в его тенденции к трансформации в Капитала-Бога, сделал мир более неустойчивым, в том числе экономически неустойчивым, приблизила возможность финансово-монетарного Апокалипсиса.

Финансово-монетарная устойчивость глобального капитализма сопряжена с его растущей экологической катастрофичностью. Высвобождение капитала, больших денег и рыночных сил из под контроля национальных государств, придавшее рыночно-стихийной разрушительной силе, теперь уже глобальной капиталистической системы, глобальный, антиноосферный масштаб, ускорило соскальзывание системы жизнеобеспечения человечества в «черную дыру» Глобальной Экологической Катастрофы, логику которой я уже неоднократно с разных сторон анализировал выше. Напомню высказывание об антиэкологической, антиприродной сущности стихийных сил рынка И. А. Ефремова в романе «Лезвие бритвы», которое цитировалось выше. Об этом же в сущности говорил Б. Коммонер в своей монографии «Замыкающийся круг». Фактически рыночностихийное основание процветания мировой финансовой капиталократии как системы делает ее бытие антинносферным, антиэкологическим изначально, в своей глубинной сущности.