Смертельный защитник - Тимур Каримов

хриплые стоны. Нежно взяв на руки свою любимую, он впервые в своей жизни заплакал и стал молить у неё прощение.

– Ты не виноват Куэкуачу, я сделала это, потому что люблю тебя.

– Ты спасла меня, снова.

– Мы спасали друг друга…

Баал что всё это время наблюдал за ними, смеялся. Смеялся – в обличии белого зверя в недосягаемости для человеческого взора. Он получал удовольствие и гордился своими деяниями. Ведь ему удалось изничтожить клан до последнего его представителя руками другого клана. Но что самое главное ему удалось раз и навсегда разлучить этих влюблённых. Довольным собой он отправился дальше сеять по всему миру хаос. Однако бог раздора даже не подозревал о том, что накануне этих событий Куэкуачу и Лау успели пожениться. У них не было колец, и дабы скрепить брачный союз они обвязали свои мизинцы тонкой красной нитью и поклялись друг другу в верности и вечной любви.

Перед смертью, воин всё же вручил подарок своей любимой. Она крепко сжала стебель чёрной розы, слёзы наворачивались на её щеках, и Лау печально улыбнулась ему. В этой улыбки было всё: благодарность, преданность, сожаление и та самая, искрения любовь.

– Существуют и другие миры помимо этого, – успокаивающе сказал Куэкуачу – другие миры и другие жизни. И в другом времени, в одной из иных жизней, мы ещё встретимся.

– Как же это случиться, если мы уже не будем помнить друг друга, и внешность наша будет иной? – спросила Лау слабеющим голосом.

– Это случиться. Красная нить будет соединять наши души даже после смерти. Она может растянуться или запутаться, но никогда не порвётся, она же нас и сведёт вновь. Даже если пройдёт целое тысячелетие, даже если нам придётся жить и умирать сотни раз, мы всё равно встретим друг друга. И я обещаю тебе, что мы ещё проживём вместе долгую и счастливую жизнь.

Он поцеловал её холодные губы. В эту секунду её рука разжалась, и лепестки чёрной розы упали в кровавую лужу. Нежно-голубые глаза Лау посмотрели на Куэкуачу в последний раз и навсегда погасли.

***

Замолчав впервые за долгое время, Кай уставился на догорающий костёр и прислушивался в редкие потрескивания поленьев. Его язык устал, а голос осел и стал более хриплым, чем обычно. Он не привык так много говорить, за последние годы странствий особо и не с кем было. Ужасно хотелось пить, во рту всё пересохло и горло неприятно слипалось внутри. Бурдюк полной воды лежал рядом, но он не мог вот так просто взять и утолить жажду. Луна ещё не спала.

Тихие всхлипывания прекратились, после чего он наконец-то повернул к ней голову и спросил:

– Полегчало?

– Да, вроде как, – ответила девушка, вытирая мокрые щёки, – теперь ты будешь называть меня слабачкой?

– Нет конечно, соплячка, – с этими словами он протянул ей платок.

Луна слегка улыбнулась и взяла его. Костёр начал затухать, ронин подкинул несколько поленьев, но их кора была влажная из-за слякоти и они разгорались медленно. Освещение стало слабым, так, что были видны лишь их нечёткие силуэты.

– Кай.

– Что?

– Можешь объяснить мне одну вещь?

– Смотря, что ты хочешь спросить.

– Откуда ты знаешь эту легенду?

Тишина в ответ. Он стоял к ней спиной пытаясь разжечь пламя костра хворостом, но выходило слабо.

– Мы не очень-то ладим, и язык не поворачивается назвать нас друзьями. По сути, мы всего лишь… – она тяжело вдохнула – сотрудники. И да, ты ясно дал мне понять, что не любишь говорить о себе. Но честное слово, я ума не приложу, как такой воин как ты способен поведать подобную историю. Просто, – под слоем мрака девушка улыбнулась глядя на этого воина – мне как-то не вериться, что в тебе сидит поэт, который придумал такую легенду.

Силуэт мужчины молчал.

– …ладно, если ты не хочешь говорить и об этом, то я не стану приставать. Пойду, лягу спать, пока ты опять мне это не приказал.

– Я не всегда был воином, – не оборачиваясь, ответил он.

– Что?

– Говорю, я не всегда был воином.

Костёр разгорелся ярким пламенем, и их лагерь вновь осветился жёлтым. Кай не спеша подсел к Луне.

– В детстве, я рос в самой обыкновенной крестьянской семье. Такой же, как эта – он указал на спящих с той стороны костра родителей Киры. Кай смотрел на полыхающий огонь и не видел, как у девушки рядом с ним приоткрылся рот от удивления. Она не лезла к нему в душу, он сам её обнажил…

– Мой отец, был пахарем в поле, а мать работала кухаркой в местном трактире. Она та и рассказывала эту легенду, как и многие другие. Поздними вечерами мы всей семьёй собирались у костра, и моя мама точно также как и я сейчас, рассказывала сказки, про монстров, про прекрасных принцесс и про героев, что сражались с этими монстрами и спасали тех принцесс. Помню как я и мои старшие сёстры, слушали её затаив дыхание, переживая за судьбу каждого из этих героев. А наш отец всегда ставил у костра огромное такое полотно, устраивая нам, театр теней и под голос матери оживал её персонажей.

– Ха-ха, ого! – девушка искренне улыбнулась – а что же было дальше?

– Война.

Одно из поленьев в костре громко треснуло и выпустило в небо ворох искр.

– Наша деревня находилась на границе двух кланов самураев, у них произошёл какой-то конфликт на почве политики, и началась война. Ты юна и ещё не родилась тогда, не видела, как вся наша страна была разрознена. Как сотни сюзеренов не могли поделить между собой территории и отправляли тысячные войска самураев, развязывая войны за каждый клочок земли.

– Да, я не видела тех событий – согласилась принцесса – но мой отец много раз рассказывал о тех времени, так что я знаю, о чём ты.

– Нет, – ронин медленно покачал головой – не знаешь. Те два клана, они сожгли нашу деревню, дабы она не досталась друг другу. Только и всего, лишь ради этого. Из-за тупой жадности. Мой отец погиб первым, его зарубили ещё на подходе к нашему дому, когда он нёс дрова. Мама кричала мне и сёстрам бежать в дом, прятаться, но сама не успела. Стрела проткнула ей шею и та упала навзничь захлёбываясь кровью. А потом, они подпалили и дом. Мне повезло, я спрятаться в погребе, но вот сёстры. Они не успели и загорелись вместе