Зыбкое равновесие - Ande
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты еще здесь, сопляк? — спросил он с непередаваемой интонацией, подходя ко мне. В буфетной стало тихо. Я затянулся и выпустил ему дым в лицо.
— Мне крайне интересно, как называть человека, пытающегося спровоцировать на дуэль дворянина, которому глава Тайной Канцелярии запретил участвовать в дуэлях? — задал я риторический вопрос.
— Трус всегда найдет отговорки!
— Ну что же, князь, я готов наплевать на запрет, и убить вас. Только сразу предупреждаю. Условием поединка будет передача проигравшей стороной ВСЕЙ — я выделил голосом — собственности. Да и то, такая мразь как вы, не должна иметь хоть что то. Видимо, моя планида — сокращать на земле количество ублюдков, и за это страдать. Но не бесплатно же!
Я смог. Хоть и побаивался не успеть. Но папина школа, да и разогнанный до предела метаболизм, позволили увидеть, как его ладони начали наливаться жарким свечением. Схватил его за руку, и сломал палец. Я вполне сознательно его провоцировал. Судя по его взвинченности, чего-то такого и следовало ожидать. Хотя я думал, что он попробует лезть с кулаками, и тут то я его и вырублю на часик.
Но вышло даже лучше. Применение боевой магии строго регламентировано законами Империи. Использование её в жилом доме, да еще и высшей аристократии, это преступление пострашнее дуэли. Что касается сломанного пальца — это до первого мага лекаря. А пока ему не до магии. Так что все сложилось удачно. Я вспомнил свой первый день в этом мире, и схватил его за нос, задрав руку повыше.
— Ступайте, князь, отсюда. И подумайте над своим поведением. Потому что в следующий раз я вас точно убью.
И отвернулся. В буфетной загомонили, и сделали вид что ничего и не было. В бальном зале снова стихла музыка, зазвучали аплодисменты, а потом пришла Минина. Эстерхази уже куда то делся.
Она схватила меня под руку и сказала:
— Пошли в музыкальный салон. Его величество хочет послушать твои песни. Я танцевала с ним минуэт, вот!
Музыкальный салон Мининых — большое помещение, судя по всему, отражающее все этапы музыкальных метаний Маринки. Здесь была арфа, виолончель, я увидел даже волынку. Но меня как магнитом притянуло к испанской шестиструнке. И лишь подойдя к ней, я огляделся. Неверов сидел за роялем, и своим прекрасным тенором исполнял «Отвори, потихоньку калитку…». Не сводя при этом глаз с фон Лобковиц. Кто же знал, что ему так нравятся баскетболистки? Монарх сидел поодаль, с бокалом в руке, чуть в стороне сидела императрица о чем то перешептываясь со Штауб и старшей Мининой. Остальная публика представлена разновозрастными, знакомыми и не очень, дамами и господами. Леха сидел рядом с Грибовой держа её за руку. Помог усесться Маринке, и, взяв гитару, сел рядом. Неверов публике очень нравится. Стоит почти полная тишина. Перешедшая, с окончанием романса, в бурные и продолжительные. Император увидел меня.
— Ага! Орлов! Ты сегодня нас порадуешь? Согласись, это не дело. Все говорят про песни, что ты поешь, а я ни сном ни духом.
— После Павла Андреевича, государь, мне остается только оригинальничать. — заявил я, — так что я буду подыгрывать себе на гитаре. Вы позволите?
Общество с интересом многоголосо не возражало. Провел рукой по струнам. Чтоб вам такое …
— В Триесте, дамы и господа, я случайно познакомился с невесть как там оказавшимся бразильским музыкантом. Бразилия-это португальская колония в Южной Америке. И он научил меня бразильским ритмам. Их-то я и предоставлю вашему взыскательному вкусу. Босса-нова!
И заиграл вступление, совершенно как у Дольского. Старательно ему подражая[2], или, если хочется попроще, симпатичный кавер Ромы Ланкина[3].
Я глуп, и потому невзгоды, неудачи Прощаю сам себе, как выигранный бой. Не стану я кроить свою судьбу иначе, На темы умные не рассуждаю сам с собой. Я глуп, и потому молчу, не возражаю, Когда меня винят и вешают ярлык. За почести и чин не дал бы ни гроша я. Люблю я только то, к чему давно привык…©Чего скромничать, овации были круче, чем Паше. Но я не льстил себе. Просто здесь такого не слышали.
— Саша! Да ты поэт! И в Тайной Канцелярии мне стихи читал, «Оковы тяжкие падут…» — Берг тихонько хмыкнул, а Минина рядом фыркнула. Это кто кого здесь троллит? — а еще? вроде ты еще детские песни поешь?
— Да, Ваше Величество, очень трогательные песенки пел Кате, мне очень нравится — заложила Минина.
Берг предостерегающе покачал головой, но меня вперло. Трогательные значит? Извольте.
— Это, я сочинил недавно, Ваше Величество, и сегодня дебют — и я заиграл вступление[4].
На глазах у детей съели коня Злые татары в шапках киргизских, Средь сучьев из леса сиротливо стучит По стволам деревянным птица тупая. Имя ей Дятл и стуки его Заглушают рыдания детских глаз. Дети хоронят останки коня, Там лишь кишки и шкура его…©Уже почти сразу монарх захихикал, к середине песни императрица зажимала рот платочком, публика попроще не скрываясь хохотала. Мне стало очень приятно, что русская аристократия — люди с юмором. Это был оглушительный успех, и умная Минина заявила, что она обещала мне еще один тур вальса. И утащила меня танцевать, чтоб не смущать следующих исполнителей.
И мы снова закружились…
Глава 26
