Зыбкое равновесие - Ande
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я закурил, и рассказал парням, что имел беседу с этим придурком еще до знакомства с его родственницей. И он, кажется, понял, что на меня где сядешь там и слезешь.
— Саня! — вышел из себя Берг — ну как ты так умудряешься? Не лезь в конфликты!
— Да как?!
— Дыши глубже! Отвлекись! Думай о чем ни будь бессмысленном и никчемном.
— Гениально! Я буду думать о тебе, Берг!
— Спасибо, Орлов!
— Это тебе спасибо.
В остальном бал прошел весьма позитивно. Император доволен. Дуров пытался еще танцевать с Мининой, но обломался. Она больше не плясала. Твой отец, Саня, на пару с Эссеном, говорят, в карты ободрали как липку Апраксина.
— Ты, Леха, не заметил главного! Павел, наш, Андреевич, запал на Магду!
— Я, Саша, все заметил, но слышал слово деликатность!
— Да ладно вам, парни! И что? Магда, она такая…
— Ни слова больше, Паш! Женщины, они сплошь состоят из мест, названых неприличными словами.
— Слушай, Паш. Давай Орлова убьем? Свалим на Эстерхази…
Тут появился дворецкий, и доложил:
— В ресторан приехала Елена Игоревна. Вы просили доложить, Алексей Оттович! Заказали миндальное пирожное, и кофе.
Грибова приехала не одна. Да и понятно, приличия…С ней приехала Магда фон Лобковиц. Какая неожиданность!
Усевшись между Пашей и Грибовой, пил кофе и, не сдержавшись, несколько раз хихикнул. В этой реальности дамы жгут! Получил осуждающий взгляд от Ленки.
— Ты, Саша, совершенно бессердечный! Как ты не понимаешь! Что может быть лучше, чем влюбиться?
— Да почти все!
От развития тезиса меня отвлек курьер. С запиской от Его Сиятельства графа Бенкендорфа. Он в крайне вежливых выражениях, просил посетить его. Сегодня, до семи вечера, во дворце. Написал ответ, что буду стремиться успеть к семи. Извинился пред ребятами, и пошел собираться. Мысленно гадая, что это? В смысле как одеваться? В узилище? Или на награждение? Оделся в повседневное. Но попросил Игнатия держать на готове одежду попроще. Если чо, доставить в тюрьму.
В огромном дворцовом кабинете граф Бенкендорф совершенно теряется из виду. Хотя, может на это и расчет. Тем не менее, он встретил меня у двери, поздоровался за руку, и проводил к столику в углу. В тюрьму меня не потащат, понял я.
— Саша! — начал Бенкендорф. — я должен перед тобой извиниться.
— В чем? — я искренне офигел.
— Хотя бы в том, что у нас не сложились отношения! Мне нужно было с тобой давно поговорить.
— Александр Христофорович. Я решительно не понимаю, в чем вы провинились. Потому что ваши действия направлены в интересах Монархии и Державы. И не мне хоть как то быть недовольным.
— Хм. Честно говоря не ожидал. А как ты относишься к моей должноси?
— С уважением. А к вам, как к человеку, взвалившему на себя крайне неприятный, но жизненно необходимый груз обязанностей. Все ваши действия и меры ко мне, с моей точки зрения — гуманны и необходимы. И я ни секунды не был недоволен.
— Ты меня удивляешь Орлов!
— Чем? Ваше Сиятельство! Мы оба дворяне, принявшие присягу Империи. Добровольно, в здравом уме. Все что я делаю, наверное, вам как то мешает. Но я никогда не собирался приносить неприятности отчизне и императору. Которым поклялся служить. Поэтому, Александр Христофорович, вы заблуждаетесь, насчет моего недовольства.
— Если так, то тогда вот что я тебе скажу, граф Орлов.
И Бенкендорф поведал мне следующее. После коронации, в позапрошлом году, император стал править, продолжая курс проложенный отцом. Алексеем Первым. Постоянно сталкиваясь с последствиями с решений предшественника, принятых много лет назад.
Я про себя хмыкнул. Я не силен в политике. Но, насколько помню из экономики, последствия решений на государственном уровне, наступают лет через пятнадцать — двадцать. То есть, к примеру, когда в России, к две тысяча десятому, настало благолепие, с деньгами, изобилием в магазинах, иномарками у каждого, и ипотекой, — это было следствие решений, принятых в начале девяностых. А последствия решений, принятых в десятом, мне увидеть не довелось. Хотя было очевидно, что все грустно.
Здесь, старый Император, всерьез занялся внутренними делами. Дороги, почта, движение на Восток. Прикол в том, что это принесло государству и населению неслабые экспортные деньги. Сделавшие жизнь комфортной, и вполне понятной. Но за деньгами пришли амбиции. И началось бурление.
Приступив к правлению, Император Александр, не намерен прекращать освоение Сибири и Туркестана. Что вызывает изрядное сопротивление части элиты. Считающей, что, по примеру Англии, нужно заняться колониализмом. И для этого развивать промышленность. Строить корабли, и прочее. До создания партии не дошло, но подковерные усилия прилагаются огромные. С целью в той или иной мере влиять на решения Императора. Идет неприкрытая борьба за министерские портфели, и вполне отчетливо ведутся разговоры о революциях.
— В общем, Саша. Один из лидеров колонизаторов — князь Эстерхази. Если он, не дай бог, внезапно погибнет на дуэли… я боюсь прогнозировать последствия.
— Александр Христофорович! Я не знаю, почему вы решили, что я его убью? Я думал, он пришлет вызов, получит по морде, и успокоится. Зачем мне его убивать?
— Орлов! Суть моей просьбы — в следующем. Послезавтра день рождения Императора. И парад Гвардии. После парада полки, порталом, убывают в Москву, в свои казармы. Вместе с Эстерхази. Саша, я прошу, три дня, избегай его вызова. Под любым предлогом.
Я пожал плечами.
— Не вижу проблем. Я вам клянусь, что никак не буду вступать в конфликт с князем Эстерхази. За одним исключением. Если он не бросится на меня, или близких мне людей. Но и в этом случае я клянусь, что он будет жив. Вас так устроит, Ваше Сиятельство?
— Так меня устроит. Я рад, что мы договорились.
— Похоже, у меня слава маньяка, ваше превосходительство. Хотя, я всегда иду навстречу хорошим людям.
— Ты только где ни будь не сболтни, что я хороший. Вдруг поверят? Работать будет стократ труднее.
— Вы справитесь, Ваше Сиятельство.
На том и расстались.
