Нора под миром - Марина Казанцева

Они вышли на волю. Снаружи было всё чудесно. Замечательные, как на кар-тинке, ёлки. Берёзовая рощица, какой не было в Бермудском Треугольнике. Пыш-ные папортники заполоняли всё пространство впереди. Среди листвы играло солн-це. Упоительные запахи леса. Прямо от дома вела тропинка. А на тропинке сидели две лисы.

— А вот мои лисички! — воскликнула Катька. Зверьки внимательно рассматри-вали людей.

Лёнька и Наташа одновременно приложили ладони к левому глазу.

На серой пепельной земле сидели два картуша. Маслянистые глаза перебега-ли с одного гостя на другого.

Некоторое время Лён молча рассматривал их, потом отнял ладонь от глаза. На тропе опять сидели две лисы, не по-летнему рыжие и пушистые, словно с картин-ки. И всё так же рассматривали людей.

— Они говорить умеют! — похвасталась Катька. — Ну-ка, скажите что-нибудь!

— Откуда они здесь взялись? — спросила одна лиса другую.

— Не нравится мне это. — заныла знакомым голосом вторая лиса.

Догадка пришла очень быстро. Лён тайком вытащил иглу и показал её двум лисам. Те вскочили и попятились.

— Ты зачем моих лисок испугал?! — рассердилась девочка. — Я вот скажу бабе Яге!

— Кать, а может, она тебя конфетками откармливает, чтобы съесть? — спросила Наташа.

— Ну да! — усомнилась та. — Это всё сказки, мама говорит. Бабы Яги девочков не едят. И вообще их не бывает.

В голове ребёнка царила каша. Бабы Яги не бывает. Но с конфетами бывает. Обычно лисы разговаривают лишь в мультфильмах. Но в Бермудском Треуголь-нике всё может быть.

— Интересная бабуся получается. — пробормотал Лёнька.

— Надо уходить, пока эта добрая тётя не вернулась. — ответила Наташа.

— Не велено! — с тявканьем выскочил из-за ёлки один рыжий сторож. И тут же заскочил обратно.

— Да. — серьёзно отвечала Катька. — Баба Яга не велела уходить. А то она не приведёт мне девочку. А мне одной всё время скучно.

— Кать, мама беспокоится. — убеждали её. — Здесь по лесу картуши гуляют. Вчера вон Динару чуть не съели!

— Никто её не ел! — раздалось из-под ёлки.

Лён закрыл глаз рукой и посмотрел туда. Два картуша выглядывали из норы в земле, тараща свои мерзкие глаза.

— Кать, хочешь покажу меч-кладенец? — хладнокровно спросил он, не отводя взгляда от этих двух типов.

Под восторженные вопли девочки обыкновенная иголка превратилась в свер-кающий клинок. Она уже не обратила внимания на лисок, которые поспешили от-бежать подальше. Ей даже дали подержать этот меч-кладенец!

— Дашь порубать крапиву? — счастливо спросила она у Лёна.

— Кать, у меня тоже для тебя подарок. — ласково сказала ей Наташа. И сняла с шеи подарок Магируса Гонды — шарик из лунного серебра с аквамарином — охран-ный оберег Селембрис.

До вечера они возились с Катькой. Рисовали кукол и женихов для них. Потом втроём играли в этих кукол. Рассказывали сказки, в основном про ребятишек, ко-торых утаскивали всякие там чудовища и заколдовывали колдуны и хотели съесть драконы. Пойдёт один такой мальчик (про девочек мы не говорим), ну да, пойдёт вот он гулять по лесу, а там конфеты насыпаны. Он подбирает конфету за конфет-кой и попадает в лапы злой колдуньи. Она сначала притворялась доброй, а потом всё-таки показала своё гнусное естество. Хорошо ещё, что у мальчика была умная сестра, а то и косточек бы не осталось. Ещё один пошёл искать сокровища пира-тов. Кстати, тоже не любил есть суп. Сначала всё было хорошо. Но потом он тоже попался плохим людям. И знаете что? Его ведь так и не спасли. Пропал пацан.

— Вот уж не думал, — шепнул Лён Наташе, — что буду исполнять арию настав-ницы-наседки, рассказывать про мальчиков, которые поплатились за любовь к конфеткам.

— А про девочек, которые встречались с кем не надо и принесли в подоле, не приходилось сказки слушать?

— Нет, мне этого не говорили. Но я слышал, что некоторые ребята дружили с плохими товарищами и те их научили курить и пить, и всякому другому. Но это уже не сказка, а трагедия.

— Расскажите мне про всё про это! — обрадовалась Катька.

Когда надоело рассказывать сказки, они принялись строить домик из обрезков досок. Конечно, это был не очень красивый домик. Да, если сказать по правде, и не домик вовсе, а конура. Они залезли в эту конуру втроём и сидели там, как три собаки, примерно полчаса. Но сам процесс строительства извинял все недостатки. Тут заинтересовался дядя Саня. Явился со своей ножовкой и кончилось всё дело тем, что все четверо отправились по всему дому с инвентаризацией: выяснять, где что плохо лежит. Семёнов полагал, что домики — хорошее средство против карту-шей, особенно в условиях невыездной деревни.

К вечеру притащилась усталая и больная от споров с режиссёром Антонина. Того не устраивала мистическая сельская страшилка. Ему непременно загорелось сделать из фильма нечто демоническое, этакий деревенский конец света!

Вчерашняя история с Динарой перепугала всех. Только Кондаков был убеж-дён, что всё закончится нормально. Так оно и вышло. Энергии его не было преде-ла, он заражал своим энтузиазмом всю группу. Осветители преклонялись перед ним. Ассистенты падали ниц. Борис был его пророком. Димка на обоих молился, как на иконы, и ходил за режиссёром, записывая изречения. Кондаков более не являлся к обеду. В перерывах между съёмками он бежал в монтажку, где они с Борисом вместе прогоняли материал, поедая быстрорастворимую лапшу. По нему ходили муравьи.

— Виктор Палыч, от вас воняет! — страдальчески сказала ему Виолетта Егоров-на.

Тот удивился, сунул руку в карман безрукавки и вытащил полуразложив-шийся палец.

— Ого! Это же подарок от Графини! — воскликнул он со смехом. — Вот здорово — используем в эпизоде с кошельком!

Костюмерша поспешно убежала.

Марианна шла в свою «Газель». Съёмки длились целый день. Кондаков уго-монился лишь тогда, когда увидел, что у главной героини вытянулось от усталос-ти лицо, а глаза стали, как две пробки. Снимали эпизоды у Леха, то есть, по сце-нарию — в доме фермера Сергея. Сначала сон Анастасии, про то, как к ней лезет и душит её соперница, фермерская жена. Для Марианны особо работы не было, она только и делала, что валялась на кровати и вопила якобы от ужаса, как будто к ней приближалась смерть. На неё наезжали с камерой, она пищала в объектив.

Снимали с разных ракурсов. Она не слишком понимала, что именно происхо-дит. Ей давали отдохнуть и брались за Динару. Всё происходило в полутьме и от-того было особенно утомительным. Но не в этом дело. Совсем не в этом. А как раз в том, что Динара всё-таки была действительно актрисой. И мастерство её было необыкновенным. Вот теперь Марианна вдруг почувствовала, что такое съёмки фильма и от чего и режиссёр и операторы, и все мало-мальски занятые в деле лю-ди нередко приходят в исступление. И она невольно прониклась к Кондакову уважением. Нет, всё-таки это великое умение: всех собрать, всех заставить вер-теться, всех подчинить себе.