Скитальцы - Денниз Морхайм

Найл бросил внимательный взгляд на маленького начальника разведки. Этот крошечный серый кардинал всегда преследовал какие-то свои цели, правда, пока они никогда еще не шли вразрез с интересами Найла. С Рикки следовало дружить. С другой стороны, его следовало опасаться — больше, чем кого-либо из гигантских пауков, причем всех гигантских пауков вместе взятых.

— Пойдемте назад на вашу поляну, — сказал Найл двуногим, и первым направился в ту сторону с Рикки на плече.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Надо успокоить местных пауков, — послал он импульсы в разные стороны, прорезая коконы.

— Сейчас сделаем, — ответили восьмилапые и не торопясь отправились в разные стороны — ловить местных пауков и посылать импульсы спокойствия им в головы.

А седовласый мужчина в недоумении стоял над Правителем, распластавшимся на своем троне из старых пальмовых листьев.

Подключившись к сознанию двуногого, Посланник Богини увидел полный сумбур в его мыслях.

Мужчина не представлял, что случилось с главным пауком.

Найл подошел к седовласому и положил руку ему на плечо. Мужчина был почти на голову выше Найла и значительно старше, поэтому со стороны они смотрелись, как отец с сыном. Мужчина резко повернулся, затем в ужасе отшатнулся. Найл, а в особенности Рикки, теперь невинно сидящий на плече у Посланника Богини, вызывали в нем неподдельный страх.

— Не бойся, — сказал Найл в голос. — Мы не принесем тебе зла.

— Что вы с ним сделали?! — в ужасе воскликнул мужчина, показывая пальцем на распластанное тело паука.

— Тебе нравилось быть в подчинении у восьмилапых? Неужели тебе не хочется свободы? Равных прав для всех обитателей планеты?

— Ему — не хочется, — громко объявили Роберто и Себастьян, тихо приблизившиеся сзади.

Вскоре к ним присоединились и остальные люди из лагеря. Как пояснили Найлу и прибывшим с ним членам отряда, вождь всегда был приспешником пауков, таким образом сохраняя свою жизнь и жизнь членов своей семьи. Он лизал им задницы, только бы остаться в живых. Да, в молодости он был отважным воином, но затем забыл о своей отваге и служил теперь только восьмилапым.

Вождь в страхе попятился, пытаясь оправдываться, но обитатели лагеря перевешивали его количеством. Роберто тут же напомнил, как вождь еще вчера хотел отдать Себастьяна на съедение восьмилапым. И не отдал только после того, как жена Себастьяна ходила в нему в дом лично просить его подождать, пока муж не умрет своей смертью.

— Что?! — воскликнул Себастьян, для которого это было новостью.

— Прости меня! — воскликнула девушка, прижимая руки к груди.

— Ты ни в чем не виновата, — бросил ей Себастьян. — Я понимаю: ты делала это ради меня. Но вот он ответит за надругательство над нашими женщинами!

Вперед выступили сразу же несколько мужчин. У многих накопились претензии к вождю. Найл понял: сейчас прольется кровь. Хотя, судя по тому, что он уже услышал, вождь заслуживал смерти.

— Отпустите его, — сказал Найл и тут же почувствовал негодование окружающих. — Одного. Пусть отправляется в путешествие по джунглям. Выживет — ему повезло, нет — значит, такая судьба. Но запомните: если вы хотите, чтобы у двуногих были равные права с восьмилапыми, вы не должны никогда, ни при каких условиях убивать людей, в особенности если восьмилапые находятся поблизости. Они увидят, как вы убиваете своего (что пауки, кстати, никогда не делают) и используют это, как веский аргумент против вас. Пусть идет.

— Вместе со всеми своими родственниками, — добавил Роберто. — Обойдемся как-нибудь без этой правящей семейки.

Значит тут сменится власть не только у пауков, но и людей, — понял Найл. Но это и к лучшему.

Пусть начнут жизнь с нового листа. Сборы вождя не заняли много времени, да ему и не позволили прихватить с собой все богатства. Жена его выла белугой, ей очень жалко было оставлять накопленное добро, дочь попыталась надеть на себя несколько туник сразу. Кто-то из местных женщин хотел снять верхнюю тунику с девушки, и дочь вождя выпустила ноготки.

— Пусть идет как есть, — сказал Найл, не желавший смотреть на женскую драку. Ему в свое время довелось увидеть, как девушки дрались из-за него, используя ногти и зубы, выдирая друг другу волосы и царапая лица. Мерзкое зрелище.

Вскоре семья вождя покинула лагерь, правда, пауки и жуки еще не вернулись.

— Есть повод для пира, — объявил Себастьян, принимая на себя бремя вождя. Остальные, как понял Найл, не возражали. Себастьян посмотрел на чужеземцев и спросил: — А вы, наверное, голодны? Можем угостить вас молодым слоненком. А пока — кафезиньо.

Посланник Богини, Сур и другие сопровождавшие их лица ожидали скорее вина, но не того, что им предлагали теперь.

Однако гостям тут же пояснили, что кафезиньо — это старинная бразильская слабость и страсть одновременно, украшение пира, переговоров, передышки в трудах и одиноких раздумий о смысле жизни.

К сожалению, запас кафезиньо в джунглях тает на глазах, и это — одна из причин, побуждающих обитателей лагеря стремиться в город. Но и там в ближайшее время их ждут проблемы: гигантские бабочки погубили большую часть плантаций.

Гостей опять пригласили в центр поляны, где недавно все пили шимаррон. Над огнем на вертеле подвесили тушу молодого слоненка, найденного в джунглях, а Роберто с Себастьяном начали кофейную церемонию, по ходу дела объясняя, что они делают, чтобы кафезиньо получился таким, каким его пили в древние времена — непроглядно густым, черным и сладким.

Роберто предупредил, чтобы гости не пили больше одной чашечки: для непривычного человека даже со здоровым сердцем одной чашечки, приготовленной по местному рецепту, хватит, чтобы заработать усиленное сердцебиение.

Для начала Себастьян с Роберто прожарили зерна до масляного блеска, затем перемололи их вручную. Над огнем тем временем закипела вода, а жена Себастьяна принесла специальный большой кофейник. В него вставили фланелевый конус, в который засыпали свежесмолотые зерна, а потом туда стали заливать бурлящую воду, только что снятую с огня. Как хозяева объяснили гостям, напиток обязательно должен быть очень сладким. У них даже есть поговорка: если жизнь горька, пусть хоть кофе будет сладким. А это так актуально для людей в новом мире. Правда, сладким его пили далеко не всегда.

Роберто поведал и историю приготовления кофе. Изначально, в Африке, эфиопы просто жевали красные ягоды. В основном, это были пастухи, которым запрещалось спать, а ягоды их бодрили.

Арабы, к которым кофе попал из Эфиопии, уже стали молоть зерна. Они заваривали кофе, подобно чаю, но пили его без сахара. Правда, в древнем мире изобрели много способов потребления кофе, но бразильский кафезиньо пережил века, и традиция его приготовления сохранилась и в новое время.