Останусь твоей - Алиса Ковалевская

— Поверь, зверёныш, — он крепко сжал мои ягодицы и насадил на себя так резко и глубоко, что я схватила ртом воздух. Вскрикнула, — если я тебя брошу, я и сам сдохну. Ты всё, что есть во мне живого. Понятно тебе, Ева?!

Было ли мне это понятно? Не знаю. Не знаю… Но без него меня не было. Живот стянуло так, что стало больно, мышцы напряглись до предела. Движение…

Закричав, я прильнула к нему. Всё ещё чувствовала его касание, но разумного во мне не осталось. Только сладкая дрожь, только импульсы, волна за волной накрывающие меня, только несущаяся по крови сладкая нега и понимание – я его. Его. И если он когда-нибудь решит, что это не так, я действительно умру.

21

Ева

Увидев в отражении зеркала, как Руслан, открыв дверь, остановился на пороге комнаты, я обернулась к нему. Ожидала услышать банальное: «готова?», но он молчал. Стоял и смотрел так, что я не могла понять, доволен ли он увиденным или нет.

— Как тебе? – спросила наконец, пройдя несколько шагов.

На мне было платье, которое он, как и обещал, выбрал сам. Доходящее до пола, цвета слоновой кости, оно было сделано из тончайшего шифона. Из шифона была сделана и юбка – пышная ровно настолько, чтобы подчеркнуть торжественность и не выглядеть при этом пошло и старомодно. Привезли его, как и гарнитур из жемчуга, всего несколько часов назад, до этого же я понятия не имела, что меня ждёт.

— Давай спустимся вниз и выпьем по бокалу шампанского, — вместо того, чтобы ответить, негромко сказал Рус, по-прежнему смотря на меня.

Только теперь я обратила внимание на бутылку шампанского, которую он держал за горлышко. До этого момента я зачарованно рассматривала его, небрежно опирающегося на косяк. Первый раз я видела его в смокинге, и это было… Боже! Уже не раз я отмечала, как ему идут костюмы. На свадьбе его брата, когда почти не знала его, в театре… Но смокинг и бабочка не шли ни в какое сравнение.

— Считаешь, сейчас подходящее время для шампанского? – я подошла ближе. – Впереди у нас целый вечер.

— Для хорошего шампанского время всегда подходящее, — он приподнял бутылку. Мельком, с пренебрежением посмотрел на этикетку. В уголке его губ мелькнула усмешка.

— Франция, тысяча девятьсот семьдесят первый, — взгляд на меня. – Как тебе? Мне кажется, должно быть неплохо.

Я качнула головой. Из груди вырвался короткий выдох. Руслан оттолкнулся от косяка и, подойдя вплотную, провёл ладонью от моего бедра до талии. Задержал руку и, глядя в глаза, тихо проговорил:

— Ты выглядишь прекрасно, Ева.

— Достойно твоего французского шампанского? – я тоже коснулась его. Положила ладонь ему на грудь, пробежалась пальцами по застёгнутым пуговицам его рубашки.

Уголок губ Руса опять дрогнул, но теперь почти неуловимо. Рука опустилась мне на поясницу.

— Боюсь, что оно недостойно тебя, — выговорил он ещё тише, обволакивая меня бархатом, лёгкой хрипотцой голоса.

Руки покрылись мурашками, по телу пробежала дрожь. Не в силах отвести взгляд от его лица, я приоткрыла губы.

Не знаю, что изменил для нас этот месяц. Чувство у меня было, что он ничего не изменил и в то же время изменил абсолютно всё. Наверное, в первую очередь, меня саму. Практически запертая в огромном доме, я ходила по комнатам, гуляла в саду порой одна, порой в сопровождении следующей на расстоянии Жордонеллы и ждала вечера. Вечеров, потому что днём дома Руслан не бывал, а если и бывал, то зачастую не один. Уходил в кабинет и всё, что мне оставалось – слушать доносящиеся оттуда отзвуки разговоров, понять которые я уже не пыталась.

Я провела пальцами выше, поправила и без того безупречную бабочку и хотела было отступить, но Рус удержал меня. Мягко лаская, он поглаживал по спине вдоль позвоночника – несколько сантиметров вверх и ниже, по пояснице до самых ягодиц.

Я видела, как с каждой секундой темнота его глаз становится глубже, опаснее, как постепенно в ней начинают полыхать языки тёмного пламени.

— Руслан, — почувствовав красноречивую твёрдость его паха, посмотрела выразительно и вновь попробовала отступить.

Губы его слегка искривились, взгляд прошёлся по моему лицу до губ и вернулся к глазам. Юбки платья тихо зашуршали, когда я, сама не выдержав, положила ладони ему на плечи и коснулась губ.

— Только не трогай волосы, — выдохнула сквозь поцелуй. – Не хочу снова укладывать их.

Конечно же, слушать меня он не стал. С нажимом провёл по спине до шеи, тронул затылок. Готовая к тому, что жемчужные шпильки полетят на пол, я уже не сопротивлялась, но Руслан опустил ладонь мне на шею. Слегка надавил, углубляя поцелуй. Язык его ворвался в мой рот, дыхание перехватило. Он целовал неспешно и жадно. Глубоко, не давая опомниться. Язык его касался моего, желание становилось всё явственнее.

— Шампанское, — шёпотом напомнила я, когда воздуха совсем перестало хватать. – Ты хотел выпить шампанского.

— Что, если я передумал? – голос звучал низко. Всё тот же бархат, только теперь будто украшенный гипюровыми вставками, тонким кружевом, подобным тому, что украшало моё платье. – Шампанское… — качнул бутылкой. – Слишком просто, не находишь?

— А что тогда не просто? – я облизала губы. Дотронулась до уголка губ Руса, стёрла большим пальцем собственную помаду.

Руслан поймал мою руку. Поднёс к лицу и прикусил кончик пальца. Тронул языком и, глядя на меня, проговорил, не выпуская руки:

— После этого бала я сам раздену тебя. Ева… Из-за женщины, которую звали Евой, все мы теперь вынуждены прозябать в этом проклятом грешном мире, — циничная, направленная вглубь себя усмешка. – Грешница… Почему-то мне кажется, она была как две капли воды похожа на тебя, — ещё одна усмешка.

Он убрал руку и пошёл к двери. Я же стояла, понимая, что дрожу. Низ живота ныл то ли от его прикосновений, то ли от слов,