Уровень Альфа - Ая эН

– Ты все не так понимаешь, – покачал головой Старк. – Тебе только кажется, что ты живешь. На самом деле мы все сейчас находимся в реальности, которой как бы нет. И ты, и я, и твой друг Дюшка…

– Ага! Только вы и мой друг Дюшка потом останетесь жить в другой, настоящей реальности, а меня вы убьете! Ну и убивайте! Все равно я не хочу жить с такими, как вы!

– Я тоже почему-то не хочу, – вдруг прошептал Дюшка.

Он едва справлялся с начинающимся видением: мир опять плющило, свет опять мерк, и из Ризи тянулась эта черная нить, его тайна, его личный-персональный кошмар… Откуда-то слева выплыла призрачная морда лошади…

Старк только вздохнул.

– Пора это прекращать, – сказал Дима. – Просьбу Джен мы почти выполнили. Остался последний запланированный вариант, мы его, конечно, запустим… Дюшка, мы выполнили твой заказ на день рождения. Мы сделали все, что могли, но – увы. К сожалению, твой друг и брат Дженифер не только не может измениться, но и не может даже просто ничего понять.

– Я тоже ничего не понимаю. – Дюшка встал, стараясь игнорировать видение лошадиных морд и черных нитей. – По-моему, Бес прав. Если вы можете помочь человеку просто так, то почему бы не помочь? Ну, не похож он на вас, не быть ему ангелом. Но оставили бы вы нас с Ризом в одном из тех миров, в котором мы с ним могли быть счастливы долго-долго. Например, в том, в котором я стал супермутантом. Ну и пусть он был, как вы говорите, нереальным. Для нас и для тех, кто в нем жил, он был вполне реальным, правда. И другие нереальные миры могли бы существовать. Дали бы, например, Ирочке Слунс пожить после того, как она миллионершей стала. Знаете, как она радовалась, когда выиграла? Как ребенок!

Запал в Дюшке кончился. Он отвернулся, опустился в кресло и тихонько заплакал. Дима подошел к нему, присел рядом на корточки:

– Понимаешь, Дюшка, миллионерши Ирочки Слунс никогда не существовало. Она не выигрывала в телешоу, не залезала в реалитивизор. Это был – как бы тебе объяснить – только ее образ. Настоящий образ. Но – не она настоящая.

– Но вначале, до конца света, она была не образ, настоящая! Там-то она могла жить! И тоже могла выиграть.

Не было никакой логики в том, что Дюшка так рыдал именно из-за Ирочки. Можно было бы вместо нее привести кучу более убедительных примеров. Но остановиться Клюшкин уже не мог. Ирочка продолжала превращаться в блинчик – сейчас и всегда теперь – прямо тут, перед его глазами, продолжала и продолжала.

Не прекратить.

Не справиться.

– В реале, даже если бы мы не останавливали мир, Ирочка не могла ничего выиграть. Она бы разбилась на машине через семь лет, – объяснил Дима.

– Все равно, – захлебываясь, ревел Дюшка. – Вы отобрали у нее эти несчастные семь лет. А теперь отбираете у меня лучшего друга!

– Все, – сказал Старк. – Пора закругляться и кончать этот детский сад. На мой взгляд, никакой следующей Земли-4 не нужно. Ничего не изменить. Никакого ангела из этого плаксы не получится. И никаким супермутантам тоже не суждено сюда к нам. Щелкнуть бы пальцами – и стереть. Обоих.

Дима встал. Он был удивлен. А Дюшка пустил последнюю порцию слез и вдруг замер. Ему неудержимо захотелось спать. Его глаза закрылись сами собой, голова упала на грудь…

Старк щелкнул пальцами.

И спящего Клюшкина обволокло туманом. Спустя пару секунд туман рассеялся. Если бы Риз хотя бы вздрогнул, ангелы посчитали бы эту попытку удавшейся. Не нужно было никаких лучей, чувств, жалости, сострадания, – ничего такого особенного. Но хоть какая-то реакция! Но Ризенгри как стоял, так и остался стоять. Ничего в нем не шелохнулось, ни внутри, ни снаружи. Он понимал, что это практически все, конец. Что надо что-то делать. Только что именно?

– Я хочу жить дальше! – категорически заявил Риз.

– Ну и живи себе, – усмехнулся Старк.

И второй раз щелкнул пальцами. И исчез. Следом за ним исчезли Рон и Дима. Потолков стало в несколько раз меньше. Два расположенных под углом друг к другу пола склеились в одну единую поверхность. Все вокруг начало терять цвет. Вместо кресла, в котором сидел Дюшка, теперь тихонько менял форму обыкновенный детский воздушный шарик. Углы комнаты потемнели, а потом и середины стало не различить. Вроде бы и не темно, и не светло, и не туман даже. А смотришь – и нет ничего вокруг. Ризи поглядел под ноги и не нашел своих ног. Тогда он решил пощупать их руками, но рук у него тоже не было. «А грудь, спина, живот?» – подумал Ризенгри. Ничего этого не было и в помине. Ризи попробовал хотя бы потрогать языком зубы, но ни языка, ни зубов не обнаружил. Сразу после того, как Риз понял, что у него осталось только одно его сознание, его сознание тоже исчезло. Думать стало некому, нечем и негде.

– Круто ты, – сказал Дима. – Соврал. Но мы же никогда не врем.

– Не врал я, – ответил Старк. – Я честно прибавил ко всему сказанному частицу «бы».

И дни потекли дальше, складываясь в недели.

Дюшка по-прежнему жил в доме Димы. Занимался. Тренировался. Лепил. Общался с ангелами. Дважды побывал на Земле-4, на которой была запланирована последняя попытка Ризи что-то понять и что-то изменить в себе.

В общем, все было неплохо, очень даже неплохо. Вот только математика… Дела с математикой у Клюшкина обстояли, прямо скажем, не очень.

– Кому нужна эта долбаная алгебра? – возмущался он, не в силах справиться с очередной задачкой. – Ух! Моя б воля, вообще все это бы не учил.

– Так не учи! – однажды фыркнула Лили. – Кто заставляет-то?

– Дима. Он же за меня все решает, пока я ребенок.

Лили несказанно удивилась:

– Ребенок? С чего ты взял?! Тебе уже четырнадцать, ты – совершеннолетний!

– Что-о? Гм… А я и не знал…

Весь остаток дня и почти всю ночь Дюшка думал над словами Лили. А под утро отправился вниз, к установке Альфа.

На его пути никто не возник. На этот раз никто не чинил никаких препятствий.

– Кажется, это тут, – пробормотал Клюшкин, приближаясь к поверхности с пятнами. – Кажется, достаточно утопить ладони, нажать и…

Так. Оранжевое пятно – блокировка переживания по поводу гибели родного дома. Красное – блокировка воспоминаний о Варе. Еще зеленое пятно. И фиолетовое. И лиловое. От чего они охраняют его сознание?

Дюшка приложил ладони к поверхности. Она была прохладная и немного клейкая. Как плотное желе. Если потянуть ладони на себя, становится легко и хорошо.

– Ну уж нет, – сказал Дюшка. – Никаких блоков. Никаких больше уровней альфа. Я хочу быть собой. Поехали в другую сторону.

Он нажал.

Желе уступило.

Пятна были видны отчетливо, но видение Ирочки Слунс, которая упорно, навязчиво становилась блинчиком, и морда лошади, и ухмылка Ризи, и многое другое мешало сосредоточиться.

Он нажал сильнее.

Желе поддалось.

Пятна приблизились друг к дружке, некоторые наползли краями. Рядом с блинчиком Иры Слунс возник контур мамы и сестренок. Марта и Апреля не ссорились, стояли, держась за руки, и во все глаза глазели на Дюшку. Конечно, они были ненастоящие, их тут просто не могло быть.

Он закрыл глаза и нажал сильнее.

Желе поддалось.

Муся и Аля не пропадали, хоть закрывай глаза, хоть открывай. Они маячили теперь на фоне Вари Ворониной. Наблюдали, как Дюшка и Варя сидят на корточках на улице, возле дурацкой осенней лужи, в которой когда-то встретились их руки.

Варя…

Он нажал еще сильнее. Навалился всем телом.

Желе сначала поддалось, а потом перестало. Ладони уперлись во что-то твердое. Это было дно.

«Вот так, – подумал Дюшка. – Вот теперь все наконец правильно. Прощай навсегда, уровень альфа».