Белая рабыня - Михаил Попов

— Если бы, если бы… — недовольно пробормотал Фортескью и тоже налил себе портвейна.

Через час его приказание было выполнено: капитан Реомюр был схвачен на месте преступления, где он спокойно попивал свой херес, считая, что ни в чем не виноват, и доставлен во дворец, где был помещен в специальное помещение с решетками. Там он буянил, клеймил последними словами и губернатора, и его прислужников.

А еще через два часа в кабинет, где находились губернатор и лорд Ленгли, вошел капитан Фаренгейт.

— Здравствуйте, мистер Фортескью, — широко и добродушно улыбаясь, сказал он.

— Здравствуйте, — буркнул губернатор, — чем могу служить?

— Исправлением несправедливости.

— Какой именно?

— Несколько часов назад в «Пьяной медузе» ваши люди арестовали одного из моих офицеров, капитана «Бретани» Реомюра. У меня такое впечатление, что он был арестован несправедливо.

— Вы знаете, у меня такого впечатления нет.

Капитан Фаренгейт прошелся по своему бывшему кабинету и сел в свое кресло, придвинутое почему-то к окну.

— Вы бездарно здесь все переставили, Фортескью. Изживаете дух бывшего хозяина? Но тогда правильнее было бы потратиться на новую мебель.

— Мне не очень понятен ваш тон, сэр.

— Да мне и самому он не очень понятен. Я не понимаю, почему я до сих пор не взял вас за шиворот и не выкинул отсюда.

— Что-о?

— Господа, господа, — залепетал лорд Ленгли.

— Вот что! — Капитан Фаренгейт решительно встал. — Я не собираюсь вести тут с вами продолжительные разговоры. Я пришел сюда забрать кое-что и кое-кого, и я сделаю это.

С этими словами он открыл один из книжных шкафов и достал оттуда несколько книг, а среди них те, что были найдены в доме Лавинии.

— За всеми подготовительными заботами я не успел изучить последние поступления. И еще вот это… — С этими словами капитан взял со стола подсвечники, изображавшие Артемиду и Актеона.

Лейтенант Уэсли сложил предметы в большой саквояж.

— Казна не имеет к этим вещам никакого отношения.

— Это все? — сухо спросил губернатор.

— Вы же знаете, что нет, — улыбнулся гость, — теперь я попросил бы вас отдать приказание об освобождении капитана Реомюра.

— Вы смеетесь надо мной!

— Вы вынуждаете меня к этому.

— Если вы думаете, что можете позволить себе… — Фортескью задыхался от ярости.

— Господа, господа, — все еще надеялся погасить конфликт лорд Ленгли.

— Этому пора положить конец. Эй, кто там, лейтенант!

В комнату вбежал дежурный офицер.

— Зря вы сюда впутываете лишних людей, потому что чем большее число их будет знать об этом разговоре, тем большее число будет смеяться над вами.

— Что-о!

Губернатор собирался что-то скомандовать, но не успел, потому что почувствовал холод стали у своего кадыка.

— Вы что-то хотели сказать? — вежливо спросил капитан Фаренгейт.

Уэсли вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок. Губернатор промычал что-то нечленораздельное.

— Эх, господа… — разочарованно протянул лорд Ленгли.

Дежурный лейтенант наблюдал за происходящим скорее удивленно, чем растерянно.

— Извините нас, — обратился к нему капитан, — но мы не можем уйти отсюда без мистера Реомюра. Пойдите и приведите его сюда.

Лейтенант замешкался.

— Вам необходимо указание этого джентльмена? — спросил капитан.

Дежурный офицер кивнул. Бывший губернатор нажал острием шпаги на кадык губернатора действующего, в результате чего из горла мистера Фортескью вылетела хриплая трель, которую можно было истолковать как согласие на освобождение Реомюра.

Капитан Фаренгейт обернулся к лорду Ленгли и сказал:

— Я понимаю, что произвожу на вас не самое лучшее впечатление. Мне искренне жаль. Я относился к вам с симпатией, лорд Ленгли. Поверьте, что я бы никогда не пошел на подобные действия, не будучи уверенным, что мой человек не виноват в происшедшем. Люди мистера Фортескью ведут себя в последнее время так, будто им дано указание любой ценой выпихнуть нас из Порт-Ройяла.

Королевский инспектор промолчал.

— Насильно мил не будешь, и если от нас до такой степени хотят избавиться, мы пойдем навстречу этому желанию.

В кабинет ввели капитана Реомюра. Он потирал запястья рук, натертые веревкой, и ругался по-французски.

— Это, надеюсь, все? — спросил губернатор, понявший, что убивать его не собираются, и от этого несколько пришедший в себя.

— Нет, — сказал капитан Фаренгейт, — вы сейчас сядете за стол и напишете письмо коменданту порта майору Оксману, чтобы он пропустил мою эскадру мимо своих пушек беспрепятственно.

Прочитав записку и посыпав ее из бронзовой солонки, бывший губернатор сказал:

— Я уже отдал приказ, мои люди на судах, и хотя для полной подготовки мне нужно было бы еще дней десять, я избавлю Ямайку от нашего присутствия. В ответ на эту любезность с моей стороны я рассчитываю на ваше благоразумное поведение.

Губернатор молчал, косясь на дуло пистолета в руках Уэсли.

— Ну же!

— Я вам обещаю.

— Что вы мне обещаете? Беспрепятственный выход из Карлайлской бухты?

— Да.

— И правильно делаете, потому что, если случится хотя бы один пушечный выстрел с берега по моим судам, я прикажу вернуться, и тогда мне даже трудно представить, сколько крови прольется на Ямайке.

В дверях капитан Фаренгейт обернулся и поклонился, обмахнув ботфорты краем своего легендарного плаща.

Разумеется, слух о пиратской эскадре дошел и до Санта-Каталаны. Дон Мануэль сразу понял, против кого собирается выступить эта сила. Стало быть, старому пиратскому адмиралу стало известно, где находится его дочь. Ну что ж, тем лучше, решил молодой алькальд. Не придется всю жизнь трястись в ожидании возмездия — встреча в открытом бою все поставит на свои места.

Но рассчитывал дон Мануэль не только на свою удаль; он немедленно направил письмо в метрополию с требованием подкреплений, а сам занялся ремонтом крепостных стен. Набрал две роты ополченцев из местных лавочников, и по выходным дням четверо капралов обучали их армейской премудрости. Были отремонтированы все мушкеты, которые удалось отыскать в арсеналах. Для хранения денег и ценностей были устроены новые тайники на тот случай, если город все же падет. Впрочем, дон Мануэль был уверен, что этого никогда не произойдет.

Элен почувствовала, что в атмосфере дворца что-то изменилось, хотя внешне все оставалось по-прежнему. Она обратилась с вопросами к Аранте, но та только пожимала плечами, хотя ей было известно, что брат дни и ночи проводит на укреплениях и в арсеналах. Он с первого дня вступления в должность показал себя человеком серьезным, для которого в деле обороны вверенной ему крепости нет пустяков. Так что здесь ничего подозрительного вроде бы и не было. Оставалось лишь гадать. И еще: Сабина стала так же назойлива, как и в первые дни. Может быть, дон Мануэль ждет побега? Но как тут бежать и куда? Элен лишь вздыхала, глядя через забранное металлической сеткой окно на апельсиновую рощу.