Соблазн Мечтаний - Gromdar

десантника поднялось, за секунду меняя очертания на нечто противное облику ангела Императора, так что стало больше напоминать краба, чья покрытая черными наростами розовая клешня размером с коготь дредноута сомкнулась на уровне пояса Гавина, чтобы разрубить его пополам.

LXXIV

Никара швырнуло назад с такой силой, будто прямо под ним взорвался наполненный доверху прометиевоз, и даже могучая физиология Астартес с прекрасно защищающей керамитовой броней не спасли его от травм при приземлении где-то на верхних ярусах амфитеатра. Несколько рёбер треснули, плечо вывихнуто от удара, а ноги ныли так, будто по ним протоптался дредноут. Ретинальный дисплей пошел помехами, но Повелитель Ночи уже перекатывался по пыльным ступеням, рывком вправлял плечо и без стеснения на четвереньках спешил к ближайшей колонне, чтобы укрыться за ней. Идея его была прекрасной, но Хранитель Секретов, видимо, успел захватить тело своего избранника раньше, и теперь нужно было оценить обстановку, чтобы решить что делать дальше.

Когда он выглянул, чтобы посмотреть на арену, в её центре возвышался пятиметровый высший демон Слаанеш, которого он помнил по собственной попытке вынуть клинок из призрачной кости. Вокруг Принца Красочной Резни кружились невозможные цвета Имматериума, так что даже смотреть на них было трудно, а взгляд хотелось отвести в сторону ибо начинали слезиться глаза, но обращение было не полным. Гротескно искаженные доспехи Ангела Ночи, ставшего вместилищем демона, всё еще были на нём, частично закрывая грудь и ноги, но выглядело это отвратительно. Никар с удовольствием бы плюнул в урода и всадил ему клинок в горло, но, кажется, больше такого шанса ему не представится. По крайней мере в ближайшее время, потому что практически все убитые его братьями ублюдки Мрачной Резни мутировали и поднимались, а дредноута раздуло и исказило до состояния розовой кучи плоти, из которой лишь местами виднелся черный металл. Кажется, таких, как они, называли Дваждырождёнными, но по факту это было просто поглощение души и тела десантников демонами, и Никар презирал такое надругательство над собственной жизнью.

Что показалось ему забавным, это одержимость павших Ангелов Ночи, и Ноа, отступающий с несколькими оставшимися на ногах боевыми братьями, потому что теперь, когда демон был в почти полной силе, а его прислужники материализовывались в телах окружающих, все шансы на победу были у врага. Своих братьев Никар увидел спустя пару секунд, когда они спешно покидали арену через тот же выход, что и воспитанник Савелия. Разумно с их стороны, и сержанту тоже хорошо было бы последовать их примеру, так что он поднялся, повесил меч на пояс и что есть сил побежал к боковой лестнице, чтобы спуститься вниз по внешней части амфитеатра, вдали от взгляда демона, которого намеревался убить немногим ранее.

Едва он выбежал к наружной стене, сразу в глаза бросилось приближение к амфитеатру со всех сторон мерцающих душ, что ранее плавали по всей поверхности и в глубине осколка мира-корабля, а теперь их будто притягивало к месту освобождения. Или точнее их притягивал высший демон, черпавший в них дополнительную силу. Никар задержался на мгновение, прикидывая можно ли что-то с этим сделать, но ничего не пришло в голову, потому разумнее было спасти свою жизнь, и он поспешил вниз.

Ступени мелькали под ногами сплошным потоком и, несмотря на боль, Повелитель Ночи двигался уверенно, мчась со скоростью недоступной простому человеку пока не достиг широкого арочного выхода, где пришлось остановиться. Навстречу успевшим спуститься по широким ступеням к основанию амфитеатра остаткам отделения Ноа и троим бойцам его собственного Когтя двигалось почти полное отделение Ангелов Ночи во главе с тем, кого сложно было с кем-то спутать. Мальчишка, над которым насмехались, которого не хотел принимать в свой Коготь ни один сержант, но которого нехотя шепотом иногда сравнивали с давно убитым по собственному желанию отцом, старательно отвергая возможность использования его калечного дара, при этом используя таланты в технике, медицине и других областях. Никар помнил, как лично запытал и морально сломал священника, к которому мальчишка привязался, и помнил, как смеялся, когда единственными словами, которые с тех пор слетали с уст подонка, были два слова "всё тлен". Тлен стал живым примером того, что дар их отца это просто безумие, а жизнь нужна лишь для реализации собственных желаний.

Однако что-то было явно не так, как и со всей их бандой, ставшей вдруг Ангелами Ночи. Тлен двигался слишком уверенно, слишком целеустремлённо, и за ним шли другие. Никар поймал себя на мысли, что ему интересно что произошло, хотя, конечно, был риск потерять жизнь, если дурачок вспомнит кто подарил ему новое имя и решит отомстить. Одного его, даже с парой тройкой других в качестве подмоги, Повелитель Ночи уделал бы без проблем, но больше десятка врагов, когда за спиной демоническая орда, даже для такого хорошего фехтовальщика было слишком.

Никар ждал пока вооруженные до зубов Ангелы Ночи приблизятся, отметил, что Ноа после секундных колебаний развернулся и присоединился к ним, и поймал на себе взгляды собственных боевых братьев, желавших знать что делать. Однако Повелитель Ночи с растущей улыбкой следил за тем, как Тлен приближается и ответил своим только когда бывший дурачок едва заметно ему кивнул, проходя мимо, внутрь амфитеатра, с таким видом, будто что-то знает.

— Поможем им, — сказал в вокс мастер сорокового когтя, обхватывая ладонью рукоять своего алого силового клинка, пролившего крови столько, что хватило бы на немаленькую реку, и направляясь следом за Тленом.

В душе Никар смеялся над идиотичностью своего поступка, но отдать жизнь весело было лучше, чем убегать от демона по всему скитальцу и сдохнуть, как крыса, в каком-нибудь тёмном углу.

LXXV

Первой он услышал прекрасную неземную песню, которая зазвучала внутри его головы в показавшемся на мгновение замершем мире, когда даже его сердце пропустило удар, а из лёгких будто испарился воздух, заставив Микеля замереть на месте. Затем, подобно приливу, мерцающие образы лиц и тел, видневшиеся под ногами внутри призрачной кости, резко поплыли в ту же сторону, куда ранее ушел хранитель тишины Тлен, и песня стала радостным криком, заставившим попытаться закрыть уши. Это было бесполезно, потому что сержант был в шлеме, но свободную руку он всё равно прижал к уху, стараясь заглушить проклятый звук. После этого пол под ногами дрогнул, а со стороны, откуда они ранее пришли, послышалось дикое завывание, напоминавшее орду безумцев, сорвавшуюся с цепи.

Попытка вызвать по воксу хоть кого-то провалилась, ибо вместо связи там шипели ужасные помехи, и молодой сержант