Excommunicado (СИ) - Темида Ди

За этим изучением скудного содержимого лакированного «Фенди» меня застаёт Смит, пока Альваро, спустившись по трапу, общается о чём-то со стоящим около пилотом. Запоздало чувствую стыд — я даже не поинтересовалась у Энтони, ранен ли он и всё ли нормально после погони.

— Ты в порядке? — громко тут же спрашиваю я, перекрикивая монотонный шум.

— В полном. Мне не привыкать, — с вежливой улыбкой говорит Энтони, но, заметив мой последовавший недоумевающий взгляд, неохотно добавляет через минуту: — Служил в морской пехоте Великобритании. Когда-то.

— О… — выдавливаю из себя я, удивлённо рассматривая его как в первый раз.

А по субтильному телосложению и не скажешь. Зато такая служба в прошлом Смита отлично объясняет факт отсутствия у Альваро своры охранников, не в пример тому же Монтере, которого я всё ещё помню в окружении амбалов в холле Верховного суда.

— Хочу поблагодарить тебя… — медленно начинаю я, подбирая слова, которые почему-то застревают в горле.

Что-то в реакциях и поведении Энтони по отношению ко мне ввергает в смятение, и я совершенно не хочу его провоцировать или как-то обижать и грубить. Поразительно, но не замечала этих странностей за ним раньше, хотя, конечно, попросту была поглощена другим.

— Не стоит, Джейн, — твёрдо пресекает он, кивнув мне и сделав шаг. — Думаю, скоро увидимся.

— Надеюсь, — остаётся промолвить мне, наблюдая, как он отходит к Альваро.

Слышу, как тот отдаёт приказ поменять машину, кивая на искореженный с двух сторон кузов, словно его пытались разодрать бивни слонов, а затем Альваро взглядом даёт мне понять, что пора расположиться на борту.

Поднимаясь по трапу рядом с ним и чувствуя слабость в ногах, я не оборачиваюсь на всё ещё стоящего Энтони, который, знаю, прожигает мне спину хмурым взглядом голубых глаз.

***

Поблагодарив милую и любезную бортпроводницу за принесённую аптечку и стакан воды, я подхожу с этим к молчаливо сидящему в бежевом широком кресле Альваро.

Предугадываемая роскошь его частного самолёта всё равно поразила меня, когда мы разместились в салоне. Взлетели через десять минут, и в голове промелькнуло то, что нас так легко, без досмотра и волокит, допустили до полёта. Деньги и власть решают очень многое, жаль только, что их наличие не может утихомирить внутренний раздрай, не проходящий даже в обстановке панелей из красного дерева, накрытых столиков с вкусно пахнущей едой и удобнейших кресел.

— У тебя ведь были подозрения ещё тогда, когда я возмущалась в твоём кабинете и обвиняла в отравлении папы, — присев рядом с Альваро, который, откинув голову и прикрыв веки, будто дремал, я задумчиво уставляюсь на «красный крест» крышки аптечки. — Ты ведь уже тогда что-то понял о Монтере, не так ли?

— Не совсем, — он неспешно открывает глаза и отстёгивает свой ремень безопасности. — На тот момент ещё не знал, что сукин сын имеет лаборатории.

— А та папка… На которой «H.Ltd». Там ты хранишь компромат на «Эрерру»? — едва договариваю очевидный вопрос, Альваро тянется рукой к аптечке, но она тут же отстраняется мною. — Нет. Я сама.

Не могу дать объяснения своему порыву, но чувствую колоссальную потребность дотронуться до его кожи. Хотя бы так…

— Уверена?

Альваро приподнимает одну бровь, хитро поглядывая на меня, но я уже вовсю достаю ватные тампоны, антисептик и небольшие пластыри.

— Ты не ответил на вопрос, — наклонившись к нему так, что прядь моих волос касается аккуратной щетины, строго озвучиваю вновь.

Обрабатываю руки, попутно осматривая участки на грубом лице, куда вонзилось стекло.

— Как грозно, — он тихо и коротко шипит, когда первый крупный осколок ложится на развёрнутый бинт. — Можно подумать, ты собираешься не вытаскивать их, а вгонять в меня. Для усиления эффекта допроса.

— Спецэффекты на допросах — твой конёк, Альваро, — состроив ему рожицу, достаю ещё один поменьше, сразу прикладывая на место пореза смоченную ватку.

«Пациент» демонстративно закатывает глаза, и я замечаю, как прячет мрачную улыбку. И, позволив короткой тишине повиснуть между нами, Альваро всё-таки произносит:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не компромат, а информацию, — морщится из-за крупного куска в скуле. — Всё верно, эта папка на Леандро.

— У тебя и на Райли есть досье?

— Именно.

— И всё же… Когда ты понял? — я обеспокоенно оглядываю его черты, мягко касаясь кончиками пальцев линии челюсти и морщин. Осторожно поворачивая лицо под разные углы.

А вдруг какие-то мельчайшие частицы останутся под кожей? У меня нет с собой даже пинцета… А какая-нибудь лупа вдобавок была бы идеальна, но увы.

— Когда Райли выиграл выборы, — внимательно следя за мной, негромко проговаривает Альваро. — Окончательно убедился, когда приняли закон. Но так как ты молчала о мефенамовой кислоте до благотворительного вечера, я никак не мог понять, как именно они убрали Эдварда, подведя всё под обычный инфаркт.

Я поджимаю губы, киваю и берусь за последний осколок над тёмной густой бровью.

— Твой информатор надёжен? — неожиданно спрашивает Альваро, пытаясь поймать мой взгляд, и, держа указательным и большим пальцем выуженное стекло, я даю себя пленить.

— Надёжна, — намеренно поправляю, не видя смысла впустую изводить его. Такие глупые девичьи интриги не для меня. — Без неё я бы не обратила внимания на несостыковки в медзаключении о смерти. Но не хочу, чтобы ты о ней знал.

Ощущается, как самолёт медленно, но верно набирает всё бо́льшую высоту, и в этот раз молчание затягивается надолго.

— Это ведь Кейт Спенсер? — когда Альваро нарушает его первым, я уже собираю аптечку обратно, оставив только пластыри на коленях. — Твоя подруга.

Вскидываю на него ошарашенный взгляд и неверяще тянусь к первой, уже обработанной царапине. Но меня стремительно настигает озарение:

— Ах да, эти твои чёртовы досье… Ты действительно знаешь обо мне всё? — быстрым, немного злым движением доклеиваю на остальные порезы кусочки пластырей, зачем-то стараясь, чтобы это выглядело эстетично, и в последний раз дотрагиваюсь до жёсткой щетины.

— Не всё, но достаточно, — Альваро перехватывает мою ладонь, отчего я непроизвольно задерживаю дыхание.

Он смотрит прямо в глаза, в саму мою суть, пробирается на самое дно души или же того, что от неё осталось, — и я окончательно понимаю, что собирается поселиться там навсегда. Не спрашивая разрешения, но не ломая то, что там есть, не выдвигая ультиматумов. И не прося — лишь потому, что попросту хочет этого. И долгий, почти целомудренный, — если бы не многообещающий взгляд вдогонку, — благодарный поцелуй, оставленный на моих пахнущих антисептиком пальцах, вынуждает признать, что этого хочу и я.

— Достаточно, чтобы сказать, что твой муж был непроходимым мудаком, раз решил изменять тебе…

Я тяжело сглатываю, не в силах отнять руку. Внутри — глухая тишина: в того зверька уже и палкой не потыкать. И я даже не испытываю отвращение к самой себе, когда чувствую, как обсидианово-чёрное притяжение к Альваро побеждает и погребает под собой взвывшие остатки совести, стоит мне зацепиться за — но, благо, не озвучить — следующую мысль:

«Боюсь, Альваро, что изменять мужу стала бы уже я сама, появись ты тогда в моей жизни…»

[1] Во всех современных автомобилях стёкла не простые, а закалённые, и по идее при разбивании они не могут навредить, т.к. имеют обкатанные, неострые края.

[2] Один из 3-ех аэропортов Нью-Йорка.

~XXII~

18 июня 2015 года, небо над Испанией

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От тяжёлого глубокого сна я просыпаюсь из-за аккуратного касания бортпроводницы по плечу. Алые лучи полыхающего солнца над перистыми облаками пробиваются ко мне сквозь иллюминатор, даря ощущение покоя, которого так не хватало в последнее время.

— Самолёт заходит на посадку в аэропорт Малаги через пятнадцать минут, сеньора, — говорит девушка с приятным испанским акцентом, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд. Альваро в кресле напротив пока не наблюдаю. — Желаете сейчас что-нибудь?