Юродивый - Сергей Шхиян

Полкан после моей медицинской помощи два дня отлеживался в коровнике, когда выздоровел, стал, открыто гулять по усадьбы, наводя ужас на местных собак. Сначала они пытались его облаивать, лезли в драку, но он быстро показал, кто здесь главный и навел образцовый порядок.

Ко мне он подходил нечасто. Если мы случайно встречались, вежливо тыкался головой в колени, приветливо вилял хвостом и шел своей дорогой. Однажды, когда поблизости не оказалось людей, я попытался с ним поговорить. Стереотип, что животные отличаются от нас интеллектом, даже после всего чему я оказался свидетелем, все-таки мне мешал относиться к псу как к равному. Но в тот раз, я решил рискнуть, поговорить с ним как с человеком.

— Полкан, мы скоро отсюда уезжаем, — сказал я. — Я хочу вернуться в свое время. Не знаю, кто ты на самом деле: оборотень, инопланетянин, просто очень умная собака, но мне кажется, ты меня понимаешь.

Пес сел на задние лапы и внимательно слушал.

— Я к тебе привык и вообще… Если надумаешь, давай держаться вместе. Короче говоря, если хочешь, то я возьму тебя с собой в будущее.

Когда мы с ним прошлый раз прощались в лесу, у меня в голове возникли его отчетливые мысли. То ли я уловил, о чем он думает, то ли придумал их за него. В этот раз ничего подобного не случилось, хотя я готов был услышать что угодно. Полкан не мигая, внимательно смотрел на меня, будто ждал, что я еще скажу.

— Если надумаешь отправиться вместе нами, мы с Марфой будем очень рады, — сказал я, чувствуя себя полным ослом.

Пес широко зевнул, лизнул мне руку и, не оглядываясь, ушел, предоставив мне думать что угодно. Больше возможности поговорить наедине у нас не было, а за день до отъезда, он и вовсе исчез. Я несколько раз обошел всю усадьбу, что бы с ним проститься, но его так и не нашел.

— Значит, все-таки, решил ехать, — спросил Степан, когда мы, на следующий после вторых поминок день, кончили обсуждать хозяйственные дела, и я символически передал ему руль управления имением. — Может быть, погостите хотя бы до весны? Очень я к тебе привык, да и Дарье вы с Марфой по сердцу.

— Не могу, очень тянет на родину. Да вам и без нас хлопот хватит. Не равен час, прознают о нас с Марфой наши враги, не только нам, но и вам не сладко придется.

— Ладно, если так. Только помни, что я тебе всегда рад. О коровинских мужиках не беспокойся, все устрою лучшим образом. Сам с малолетства батьке в хозяйстве помогал, крестьянскую долю хорошо понимаю!

Мы помолчали.

— Пойду собираться, — сказал я, вставая. — Хочу подарить тебе на память свой саадак. Мне теперь лук и стрелы вряд ли понадобятся…

Запорожец, понимающий толк в оружие, крякнул от удовольствия и прижал меня к груди.

— Вот уважил, так уважил! Не знаю чем тебя и отдарить!

— Дай пару лошадей, а то пешком нам долго добираться, путь не близкий. Если смогу, верну, не смогу не обессудь.

Собирать нам было особенно нечего, потому мы уже скоро были готовы отправиться в путь. День отъезда, вопреки предыдущему, случился теплым и солнечным. Провожать нас вышли все обитатели имения. Прочувственных речей не говорили, просто знакомые и незнакомые люди молча подходили и кланялись. Получилось трогательно.

— Жарко в шубе! — пожаловалась Ульяна, когда послеполуденное солнце прогрело воздух.

— Ничего, тебе попотеть не вредно, не будешь в другой раз одна по лесам бегать! — сказал я.

До заветного места ехать осталось всего, ничего, и девочка заметно нервничала. Я так и не смог понять характера ее отношений с новым служителем. Она то ругала его последними словами, то в рассказах о нем, у нее появлялись теплые нотки. Сначала я решил, что Ульяна просто влюбилась, до конца этого не понимает и мечется в детском максимализме. Когда же она начала задумываться и затягивать поездку, окончательно перестал понимать характер их отношений.

Лес, сквозь который мы пробирались, хоть и просветленный осенью, выглядел загадочно и дремуче. Изумрудные болотца попадавшиеся на каждом шагу, покрыла желтая павшая листва, над головой пронзительно кричали какие-то неведомые мне лесные птицы, дубы-колдуны роняли последние желуди, короче говоря, обстановка была сказочной.

— А что там будет? — время от времени боязливо спрашивала Марфа. На нее мои россказни о будущем произвели большое впечатление, и теперь она срочно хотела увидеть хоть какое-нибудь «чудо-чудное», «диво-дивное», и испугаться.

— Консервы и сплошная химия, — вместо меня сердито отвечала Ульяна, правильно произнося непривычные слова.

— Нет, правда, там что, телега без лошадей? — не унималась она.

Ульяне про автомобили я не рассказывал, потому она никак не могла взять в толк, почему Марфе далась какая-то телега без лошади.

— Нет там никаких телег, зачем в лесу телега? Тут ей и проехать-то негде.

Я молчал, думал о том, что «день грядущий мне готовит». Уезжать, к тому же навек, всегда грустно. Как бы сиротливо бесприютен ни был этот мир, я к нему привык и по-своему полюбил. У каждой эпохи есть свои хорошие стороны, даже у эпох войн и перемен.

Чем дальше мы пробирались вглубь чащобы, тем тяжелее становилось на сердце. Уже многие места казались мне знакомыми, уже перестали щебетать птицы, распуганные защитными волновыми барьерами. Конец пути неотвратимо приближался.

— Вон! — сказала Ульяна, останавливаясь на высокой болотной кочке.

Я увидел знакомую крышу станции стилизованную под обычную крестьянскую избу, покосившуюся изгородь.

Мы молча стояли и смотрели.

— Ну, а теперь прощайте, — неожиданно для меня сказала девочка, — дальше я с вами не пойду.

— То есть как это? Ты что?

— Не хочу я здесь жить, лучше вернусь к дядьке Гривову, а то и замуж выйду.

— Ульяна, какая муха тебя укусила? И что ты не видела в деревне, там и без тебя проблем хватает, У Гривовых своих семеро по лавкам!

— Ничего, я в тягость никому не буду, как-нибудь не объем.

— При чем тут еда! Здесь спокойно, безопасно, чему-то можно научиться… Ну, не знаю, мне кажется, этот Юникс или как там его, тебе нравится.

— Нравится?! Вот еще, скажешь! Да он просто тормоз!

Марфа широко раскрыв глаза, слушала наш разговор, ничего не понимая.

— Ну, нравится он тебе или не нравится, это ваши дела, но зачем же делать такие резкие жесты.

— Дядя Алеша, я уже взрослая и не нужно мне парить мозги! — вновь вернулась к сленговой речи средневековая юница.

— Конечно взрослая, я разве спорю, но я бы на твоем месте…

— Вот когда будешь на моем месте, тогда и живи здесь, а я возвращаюсь к своим, — она замялась, боясь ошибиться в слове и тщательно выговорила, — к своим сов-ре-мен-ни-кам! И нечего надо мной смеяться!

— К кому ты возвращаешься? — встряла пораженная Марфа, чем окончательно разобидела Ульяну.

— А ты вообще молчи! — огрызнулась она.

Продолжать разговор в таком тоне было совершенно бессмысленно, тем более что ничего конкретного или стоящего предложить не мог. Общие рекомендации в стиле кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно», явно не проходили. Особенно учитывая переломный возраст оппонентки.

— Ульянушка, оставайся, как же ты одна в лесу, поди страшно, — сердобольно сказала Марфа, чем, кажется, окончательно заставила девчонку закусить удила.

— Без тебя знаю, — буркнула она. — Я вас довела, теперь пойду своей дорогой!

— Лучше поезжай, заодно вернешь в поместье лошадей, — сказал я, понимая, что Ульяну сейчас не переупрямишь.

Мы, почти не разговаривая, разгрузили вьюки с продовольствием, которым я на всякий случай запасся. Однако когда пришла пора расставаться, девочка смягчилась и даже украдкой всплакнула. Я представил, как ей теперь одиноко и попробовал уговорить остаться, однако она только покачала головой и заторопилась.

— Мне одной в лесу было так страшно, — тихо сказала Марфа, когда Ульяна с лошадьми затерялась между деревьями. — Вдруг разбойники нападут, или медведь задерет!

— Ничего с ней не случится, она будет очень долго жить, — ответил я, не входя в частности. — Ну что, пошли знакомиться с Юниксом?

Оставив свои вещи на месте, мы направились в сторону дома. Проход к нему я еще помнил и удачно обходил топи, придерживаясь единственной условной тропинки, которая к нему вела. Нас давно должны были заметить, но пока никакого движения на «объекте» на наблюдалось. Я решил, что оператор скрытно наблюдает за незнакомыми людьми, не спеша показываться сам.

— Ой! — воскликнула Марфа. — Смотри!

Я решил, что, наконец, объявился оператор, но девушка смотрела не в сторону избы, а в лес. Я проследил за ее взглядом, людей там видно не было:

— Что ты там видишь?

Она всплеснула руками и радостно закричала:

— Смотри, это же Полкан!

Теперь и я увидел, что к нам приближается облепленное репьями существо, отдаленно напоминающее моего пса.