Юродивый - Сергей Шхиян

— А господа что едят? — спросил я стряпуху, нестарую еще женщину с апатичным выражением лица.

— Что все то и они, — с замедлением в минуту, ответила, — на каждого не наготовишься. Никаких рук не хватит!

Ульяна подмигнула мне подбитым глазом, улыбнулась, но от каши не оторвалась, глотала ложку за ложкой. Я с трудом пропихнул в себя немного пищи и вылез из-за стола.

— Доедай, я тебя на улице подожду, — сказал я девочке и вышел из сарая. Там хотя бы светило солнце.

То, что неведомый мне совет отозвал старичка лешего, меня огорчило. С дедом Антоном мы давно уже стали приятелями, и я рассчитывал, с его доброхотной помощью без проблем вернуться в свое время. Теперь нужно было разбираться с неизвестным Юниксом.

Что собой представляет структура по координации истории, по чьему заданию я теперь скитаюсь в семнадцатом веке, я представляю лишь приблизительно. Да и то, что знаю, не факты, а больше догадки и домыслы. Главное, что мне известно, это позитивное направление их деятельности. Идея их работы, опять-таки, по моим предположениям, состоит в том, чтобы по мере возможности балансировать негативные моменты в прошлом, способные отрицательно повлиять на будущее.

Если подходить к проблеме координации прошлого с философской точки зрения, то в таком вмешательстве есть много сомнительных моментов. Главный из них, кто и с какой целью проводит и направляет общую политику. Возможности такого человека или группы людей, становятся безграничными. В моем случае, никакого диктата, даже просто программы или направления оговорено не было. Я был волен делать все что заблагорассудится, однако, думаю, только до того момента, пока наши взгляды и интересы совпадали. Возжелай я, пользуясь своими возможностями, стать мировым диктатором или хотя бы национальным тираном, вполне возможно меня сразу бы остановили.

Но, опять-таки, повторюсь, все это только мои предположения. Никаких контактов с советом, как его назвала Ульяна, у меня здесь не было. Если не считать случайную встречу с лешим. Поэтому, требовать, чтобы меня вернул домой незнакомый оператор, я не мог. Это могло оказаться не в его компетенции.

— Клевая здесь полба! Суперовская! Давно не ела с таким кайфом, — довольным голосом сообщила Ульяна, выходя из трапезной. — Задолбали меня консервы, сплошная химия!

— Послушай, от кого ты нахваталась таких слов? — спросил я, уже не очень удивляясь новшествам в ее лексиконе.

— А что тебе не нравится? — удивилась она, — Говорю нормально, как все.

— Ты хоть знаешь, что такое химия?

— Конечно, знаю, за кого ты меня держишь?

— И что это такое?

— Да так, всякое дерьмо.

— Понятно. Леший сильно расстроился, что его отозвали?

— Чего сделали? А, ну, да, расстроился, только ему уже было не по кайфу в болоте тусоваться.

— Прекрати нести ахинею, — рассердился я, — говори нормальным языком. То же мне продвинутая герла!

— Ну, чего ты сразу обзываешься, никакая я не гёлла. Конечно, дедушка переживал, мы с ним родными стали. Он меня внучкой звал…

Ульяна отвернулась и смахнула слезу.

— Ладно, будет тебе. А этот новый, Юстас-Алексу, кто такой?

— Юникс? Ну, не знаю, сказать, что совсем полный отстой, не могу, — опять начала манерничать девчонка, — но, замутить может…

— Ты можешь нормально говорить, — рассердился я, — я тебя не понимаю!

— Ну, парень, как парень, только немного чудной, то ничего, а то словно юродивый. Одним словом, тормоз.

— А почему ты от него сбежала? — прекращая бороться за чистоту русского языка, — спросил я.

— Потому! Пусть не воображает! А то он только и может, что мозги парить и оттопыриваться!

Я хотел, было снова наехать на девочку, но подумал и решил, что делать это совершенно бесполезно. От словесной лихорадки спасения нет, нужно ждать, когда она пройдет сама собой.

— Мне нужно туда попасть, — сказал я, — сам попробовал пробраться, но не нашел дорогу. Сможешь проводить?

— Сегодня? — вскинулась Ульяна. — В таком виде?!

— Нет, после похорон. Послезавтра похороним здешних помещиков, после этого я буду свободен. Со мной пойдут девушка, и если захочет, собака. Ты ее уже видела.

— Какая еще девушка? Там только девок не хватает! Небось, красивая? — завистливо спросила она.

— Ну, что ты, куда ей до тебя!

Комплимент Ульяне понравился, она потрогала подбитый глаз и улыбнулась:

— Ты меня еще в новом твидовом сарафане не видел! Дедушка на добрую память справил! — сообщила она, подкатив глаза, и повела плечами, демонстрируя, какое потрясающее впечатление производит. — А зачем ты девку с собой берешь? Или тоже из ваших?

— Нет, она здешняя, — неохотно ответил я, сам до конца не понимая зачем тащу с собой Марфу. — У нее… Вернее, сказать, ей грозит опасность, ну, в общем, так получается, — начал мямлить я.

— А какие сапожки подарил! Эслю, нет, эклю…

— Эксклюзивные? — подсказал я.

— Во-во, эслюзипная ма, мо…

— Модель?

— Ага, модель от какой-то фаби… баби, ну, в общем, от какой-то бабы. Ты бы посмотрел, из какой они кожи сшиты!

Вот будет радость археологом, если они найдут в слоях семнадцатого века остатки твидового сарафана и женские сапоги на высоком каблуке с супинатором! — подумал я.

— А еще…

— Погоди-ка, — ушел я от бесконечной темы нарядов, — Когда ты стрельцам попалась? Давно?

— Не, той ночью поймали. Я всю ночь шла, притомилась, легла отдохнуть, и тут они на меня наткнулись. Проснуться толком не успела, как они, уже тут как тут, и цап-царап! Один, я тебе его покажу, теперь-то он грустный ходит. Хвать меня и в кусты поволок, ну а я на него такую грусть навела…

Ульяна неизвестно чему засмеялась. Надо сказать, что к концу восемнадцатого века когда я с ней встретился первый раз, она стала значительно серьезнее.

— Вместо того чтобы придуриваться и мужиков портить, отвела бы стрельцам глаза и шла своей дорогой! Развлечений тебе не хватает!

— Ага, сам вдвоем со стариком на болоте пожил бы, тогда бы не так запел!

— Можно подумать, до этого ты в Париже жила! А стрельца ты все-таки расколдуй, у нас и без вашего женского колдовства, с демографией большие проблемы.

Само собой, из того, что я сказал, Ульяна почти ничего не поняла, но частично расколдовать сластолюбивого стрельца пообещала.

Пока мы разговаривали, к нам подошел мой бывший проводник Иван Степанович. Со времени вчерашнего народного бунта я его не видел, замотавшись с делами, не вспоминал и теперь, встретив, ему обрадовался. Мы поздоровались. Ульяна при мужском разговоре присутствовать не захотела, и отправилась заниматься своей покорябаной внешностью. Мы же с крестьянином отошли в сторонку, и присели возле забора на бревнышке.

— Страсти то, какие здесь вечор случились, — осуждающе покачал головой мужик, — мне тутошний барин не сват, не брат, а все-таки жаль человека. Вот так глядишь, в одночасье и помрешь, не приведи господь. Каков человек не будь, убивать его не по-христиански.

Как ни симпатичен мне был Иван Степанович, но вести с ним философскую дискуссию о добре и зле, было неинтересно. В таких разговорах заранее знаешь, что и как собеседник скажет. Потому я тему не поддержал, и спросил, что он собирается делать дальше.

— Что нам еще делать! Строиться будем, спасибо ты деньгами помог, не нужно лезть в кабалу.

— Тут останетесь или вернетесь к себе в деревню?

Мужик почесал затылок и покачал головой:

— Сомнения у меня в этом большие, потому тебя и побеспокоил. Оно, конечно, хрен редьки не слаще, да только, — он замолчал и задумался, видимо, пытаясь сформулировать мысль. — Здесь, вроде, молодая барыня простая, да ласковая, а в Коровино барина вовсе нет. Там построишься, глядишь, опять сожгут, а здесь народ меня смущает. Злые люди, отчаянные. Довел их покойник до ненависти, всяк готов соседу глаз вырвать. Вот и думай, как все это повернется? Может ты, что присоветуешь?

Я только покачал головой. Знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

— А как остальные коровинские думают?

— Им думать нечего, не к этим барам, так к другим в кабалу идти. Самим то до зимы избы не поставить, ни тягла, ни одежи нет. На червонец что ты дал, я многим помочь не смогу.

Помочь крестьянам мог я. Доставшееся мне золото позволяло это сделать, без особых жертв с моей стороны. Хотя и говорят, что денег много не бывает, но тратить богатство на Руси было еще достаточно сложно. Разве что завести себе сотню собольих шуб и скупать драгоценное оружие. Однако как помогать в таких случаях, я не знал. Просто так деньги раздавать нельзя, ничто не разлагает людей больше, чем халява. Может быть, кому-то они помогут, но большинство просто их пропьет и прогуляет.

— А что если, я куплю вам лес и лошадей? — спросил я Ивана Степановича. — Тогда вы сможете вернуться всем миром к себе в деревню и заново отстроиться.