Война на пороге (гильбертова пустыня) - Сергей Переслегин

Перл-Харбор случился в Тайбее на третий день Игры. Нострадамусы всех цветов кожи вопили про Апокалипсис. Японцы вырезали пол-Сахалина, а тех, кто сдался, убили за компанию, было жарко, так написали газеты. Хотелось вырезать из газет... За газеты играла отдельная команда из Нижнего. Плотные ребята. Такие не пропустят шансов ни за своих, ни за чужих.

И почему-то эти самые бравые японцы, которые за кофе очень даже дружили с американами, застряли на середине полуострова? Мост стоял. Стояло утро четвертого дня. Первый не спал уже третьи сутки, хотя Игра шла сама, по-военному, скуповато. Во Владике в первый день где-то сидели японцы, но недолго. Первый готовился к Игре, но прилетел в Хабаровск за двое суток до начала игровых событий. И увидел этот жуткий зал. Не хватало торжественного исполнения Шостаковича. Посредничество Первого было выстроено, и информационное обеспечение за счет вездесущего Гнома было даже избыточным. Но он знал правила: в Игре — как в жизни. Еще таких же правил придерживался Гном. По-делово- му работали штабы. Маша прилетела с ними, он словно впервые увидел ее в форме. Она была в такой форме, что ей могли позавидовать все играющие оптом. Маленькая Муха, желающая отстоять Россию. По игре Первый фактически подчинялся ей. Забавная коллизия.

Сводки после начальных проколов уже не вгоняли играющих в аут, а призывали действовать. Генералы командовали отступление, хотя сахалинцев им было жаль. Вот тормоза, прости, Господи: то уехать всем, то сражаться до последней капли за землю, что стала родной. Прямо как в жизни. Общественное мнение отыгрывали самые несчастненькие. «Психологи они, что ли?» — в сердцах думал Первый. Игроки подбили фанерный лайнер с американцами из Охи. Вот заокеанские и орут. Газетчики при деле: «Погибли на войне, стало быть, ваши граждане...» Военное положение, братцы американцы. Что ж вы к нам в Хабаровск-то своих везли...? Мы понимаем, что в Токио - как то стремно было, а до Америки, вестимо, на фанерке не дотянешь. Вы были в аэропорту города Оха? Видели там самолеты? Так вот, американе сдуру и переполненные оттуда вылетали. Японцы туда

Oifuu flt^Mib* EMM TJt+ммяьм

не пойдут, — писала пресса, то ли поднимая боевой дух, то ли путая карты. Впрочем, на то и пресса. Вот отдел сводок работал безукоризненно. Там сидело три программиста и десять математиков. Считали вероятности. Без комментариев. Где военные их взяли — Первый не знал. Итуруп грозил взорвать реактор и стоял один среди оккупированных земель. Там мало народу, зато рядом почти авианосец. А япошки этоголо игре не знают, ну, цирк разведки...Таких чудес на войне не бывает. Но карма, помноженная на безхозяйствен- ность, в квадратном хаосе дает неожиданный результат. Сегодня этот результат их догонит. Есть ли у них Ямамото на каждого нашего старшего прапорщика? По стране, конечно, вой и сопли. Их разносят газеты, как и в Реальности, что им, входить в роль? Вот японцам тяжелее. Их могут просто физически покалечить. Они живут в отдельном корпусе. Японская команда вся из военных. Хорошо, что Гном играет за Россию, он и эскадру выведет, и «маятник» сможет, ежели чего. С ума все посходили. В таком плотном поле эмоций играть нельзя. Словно, и не военные. Военных больше. Штатских меньше. Много молодых. Это вам не первая сахалинская Игра. Включение полное. Море трагедии в воздухе. Как будто все имеют родственников на Сахалине. А то ведь была никому не нужная земля! Обыватель, он еще хуже «зеленого». За него мы и умрем. Как быстро у нас кончились эскадрильи. Ну, перевернутое к небу «Коралловое море», да и только. Дениска сказал ему, прощаясь: «Берегись Аматерасу, папа!»

Лодка Первого ожидает утра. Все ожидают выстрела ракеты. Это провокация. Ядрену бомбу кинули не к нам и не в Тайбей, как планировал Первый. А вовсе даже к корейцам в Пхеньян, и не то, чтобы заряд большой. Но скверно и, возможно, так и будет. Для острастки страны подошло как нельзя лучше. Юмора у китайской цивилизации нет и не было, или он длинный, как у англичан, или мы не понимаем. Американские соглядатаи, словно бы, и столпились вокруг наших штабных: не сметь развязывать ядерную войну! Всплыл-таки призрак. В Игре, вообще, не поймешь, кто чей тебе шпион. Может быть, позвать японцев и сыграть с ними виртуальную войну, и оттранслировать на весь мир новый способ решения территориальных претензий. В виртуале

Первый всегда наносил превентивный удар, а про Реальность он знал, что полномочий ему не хватит. Значит, по сему быть... Адмирал Флота, сравнительно молодой офицер, в легкой панике от японских солдат. Это же дети 12—14 лет. На вертолетах. Молодая гвардия из фильма «Королевская битва» мочит всех желающих почем зря. Молодежи легко изображать фанатеющих подростков. У прессы заготовка про эти сражения — короткометражный фильм. Всем показали его в канун принятия ролей. Хорошее это дело, пропаганда. Люди зашугались. У них, японских самурайчиков, даже по нашенскому фильму, в головах — победы в «звездных войнах» и полное пренебрежение к смерти. Они играют. А мы еще только учимся... «Эх, ловко они нас, Жучка, с тобой обдурили», — в сердцах произносит молодой адмирал. Кирилл звонил, собака: что, мол, темпа вам не хватило для удержания Сахалина... Стратег... Как хватит, так и не поднимешься. Вся страна в Интернете отслеживает их действия. То есть та часть страны, которая интересуется Будущим. Акция не распиарена, и риск показать япошкам что-то лишнее есть. Но небольшой.

И Первый за него ответит. Опять. «Как потом я буду им всем объяснять, что развертывание прошло успешно, а что взято, то отобьем... Да и япошки — не идиоты, им же не земли нужны, а небеса. Вот за небо драка и идет уже второй век. Первая мировая индустриальная плавно сменилась Первой мировой постиндустриальной. А мы так хотели XXI век ядерного транса. То есть ядерной трансценденции. А теперь сиди тут и учитывай трение Клаузевица. И понимай, что за погибших на Сахалине — не рассчитаешься никогда.

- Ну жизнь, блин! Ну эпоха! Что-то сильно пафосно я мыслю! — вопит влетевший в штабную комнату Гном.

— И это еще только Игра, — говорит ему местный майор милиции. Он играет за Корею и следит за порядком. Трудновато ему.

— Выходить из Игры нельзя. Рефлексия - после.

- Да что мы, не люди, что ли? И не спать, и не поболтать с чинами. Ну уж нет. - Майор наливает ему.

На третьи сутки войны Первый послал донесение в виртуальный штаб и настаивал на том, чтобы вернуться в Мос-

Cestui Цц&смлм* EMM

кву. Здесь было уже все сделано. Молодцы. Хабаровск - купеческий город, туда бомбы не кидают. Это оплот старого мира. Японцы тут строго придерживаются... Вот Владик - это да. Столица, не прошедшая по референдуму. Город - окно в АТР. Арка Главного Штаба. Отстреливалась до последнего. Там сидели наши самурайчики, все больше с корейским разрезом и звериным оскалом. Снайперы. Так что, не вся страна не успела. Только взрослые подкачали. Ну, на ворах и шапка... Владик по игре даже не горел особо, он превратился в Сталинград, только следующей войны. Убивали мало. Рушили и обманывали много. Шла тайная война. Между детьми и детьми. На ходу игроки моделировали детскую психологию. До начала войны свои диссертации по будущему они защитить не успеют. Наши пока проигрывали. Вот вам и темповая игра. Впрочем, взрослых гибло больше. За детскую и взрослую «сборную России» играли разные команды. Игроки не брали в толк, были из морпехов. Но какой морпех — воин в постиндустриальной войне? Оказалось, что на Арке по игре сидело 10 орков из местного толкиенского клуба. Во научил англичанин на их японские головы.

— Эх, превентивный бы удар, — сетовали русские. Первый оставался в Хабаровске еще три дня этой странной войны, когда все уже было ясно. Корейцы получили свою Цусиму... Мы проверили недостатки кораблей и оценили русское «авось» в управлении. С радиобомбами на третьи сутки японцы не справились и вышли из игры при поддержке проснувшихся американ. Первый собрал аналитический «реактор» из четырех штабных, и они переиграли япошек в острова, но хиловато. Сил не хватало. Дети сбивали игрушечные самолетики, которые потопили кучу наших кораблей, потому что на кораблях сидели взрослые. У нас почти не было самолетов, и мы стреляли в небо с кораблей. Орки хотели в небо со «стингером» наперевес. Стингеры на вертолетах не прижились. Но перевес был за узкоглазыми. Японское правительство, кто-то умный за него играл, не объявляло войну ни нам, ни Китаю. Скушно звучали истошные вопли газетчиков о том, что творит немытая Россия. По ночам орки и гоблины во Владике хоронили своих солдат. На похоронах они не разрешали плакать: война, люди, слезы ослабят нас. Это говорили игроки. Не пришлось бы им прикреплять по военному психиатру по окончании. «Вставай, Второй, пойдем домой», — подумал Первый и в виртуале вылетел в Москву. Там, по осколкам этой же Игры, начиналась Германская война, и нужно было пособить нелепому расползшемуся государству, даже если что-то в нем определенно не шло как следует. Любовь к Родине вечно просыпается за полчаса до войны. Первый был счастливым человеком, до его войны оставалось еще целых два или три года. И какие-то корабли у него были.